Тайны уставшего города
Шрифт:
Политическая полиция никогда никому ничего не прощает — она просто ждет удобного случая. Это было всегда.
Ударить по Сухомлинову решили через Мясоедова. Особый отдел вспомнил о его встречах с кайзером Вильгельмом, о портрете с дарственной надписью, о прусских и баварских орденах, полученных в Вержболове.
В апреле 1912 года глава партии октябристов Александр Иванович Гучков пишет записку о шпионской организации, связанной с министром Сухомлиновым. А 13 апреля того же года в петербургской газете «Вечернее время» появляется статья самого Бориса Суворина «Кошмар», в которой говорилось, что контрразведкой военного министерства заведует австро-венгерский шпион.
На следующий день Гучков дал интервью газете «Новое время», где открыто объявил Мясоедова военным шпионом.
Через несколько дней Мясоедов на ипподроме встретил Бориса Суворина и вызвал его на дуэль.
Звезда журналистики перепугался и ответил отказом, тогда Мясоедов просто набил ему морду на радость многочисленным зрителям.
На этом Сергей Мясоедов не остановился и вызвал на дуэль самого Гучкова.
Поединок состоялся, но обошелся без крови. Согласно офицерскому кодексу честь подполковника Мясоедова была защищена. Но кодекс кодексом, а политика политикой.
И вновь Мясоедову приходится уходить со службы. Правда, на этот раз он был уволен не в запас, а в отставку с хорошей пенсией и правом ношения мундира. Пришлось Мясоедову вновь заниматься коммерцией и доказывать через газеты, что он не шпион.
Надо сказать, что Гучкову не удалось свалить Сухомлинова — Николай II благоволил к военному министру и после его доклада о скандале уволил генерала Поливанова из министерства.
Но у Сухомлинова был еще один враг — великий князь Николай Николаевич, который не мог ему простить инициативу по ликвидации военного совета при министерстве, которое он возглавлял.
Два года продолжались интриги. А тут и война подоспела. После начала военных действий Мясоедов написал прошение об отправке в действующую армию.
Он был аттестован по армейской кавалерии и направлен на фронт.
О том, как воевал Мясоедов, можно узнать из рапорта начальника Игансбургского отряда генерала Архипова начальнику штаба Десятой армии.
В своем рапорте Архипов сообщает, что занимающийся разведкой подполковник Мясоедов проявил себя как отважный офицер:
«…Мясоедов имел целью подыскать среди местного населения подходящих для разведывательного дела лиц, принимал неоднократно личное участие в войсковых разведках, высылаемых от командуемого мною отряда, и был при столкновении с противником 4, 7, 12 декабря 1914 года под неприятельским огнем, причем личным примером, неустрашимостью и мужеством показывал пример и ободрял разведчиков, действующих против более сильного составом неприятеля».
Конечно, храбрый разведчик не мог побороть себя и прихватывал из оставленных домов некоторые ценности, что потом на суде ему пытались вменить.
Война началась удачно. Русские войска вторглись в Восточную Пруссию, захватили Галицию. Но бездарность Верховного главнокомандующего великого князя Николая Николаевича не позволила развить успех.
Он прекрасно командовал парадами, но совершенно не умел воевать, а главное, не слушал знающих генералов своего штаба.
Армия Самсонова была разбита в Восточной Пруссии, австро-венгерские войска начали наступление в Галиции, немцы прорвали фронт в Польше.
Срочно понадобился виновный. Нельзя же было возложить ответственность на члена царской семьи.
А тут 17 декабря 1914 года в Петрограде объявился бежавший из плена подпоручик 23-го Низовского полка Яков Колоковский. Он явился в контрразведку и дал показания, что согласился сотрудничать с немецкой разведкой и получил задание убить великого князя Николая Николаевича, взорвать мост через Вислу, переговорить с комендантом крепости Новогеоргиевск и склонить его к сдаче за 1 миллион рублей.
Подпоручик был отпущен с миром и начал весело проводить время в столице.
Ни о каком Мясоедове на первом допросе ничего не говорилось, но через месяц Колоковский вдруг вспомнил, что засылавший его в Россию лейтенант разведки Бауэр советовал ему в Петрограде связаться с отставным жандармским полковником Мясоедовым.
Восьмого января 1915 года на допросе Колоковский вновь называет фамилию Мясоедова.
Я уже писал, что политическая полиция ничего не забывает. Подпоручику просто приказали вставить фамилию Мясоедова в свои показания.
Кстати, он, хотя и был главным свидетелем обвинения, на суде не присутствовал. Видимо, контрразведка боялась, что он ляпнет что-нибудь не то.
За Мясоедовым было установлено наружное наблюдение, которое ничего не дало.
Время шло, а виновный не был найден. Николай Николаевич нашел его в лице военного министра Сухомлинова. Первым был арестован Мясоедов, потом его жена и все, с кем он имел коммерческие дела или просто встречался. Всего по делу прошло 48 человек.
Это уже была целая шпионская организация.
Генерал Сухомлинов был отдан под суд и приговорен к каторге.
Кстати, Сухомлинова в 1918 году полностью реабилитировала ЧК, освободила и выпустила доживать век за границей.
Вскоре после казни Мясоедова в Германию с секретной миссией был отправлен генерал В.Д. Думбадзе. Он вез секретный пакет. По сей день ничего толком не известно о его переговорах. Но немецкие источники сообщали, что Думбадзе зондировал почву для сепаратного мира.
Он встречался с начальником генерального штаба германской армии, с заместителем министра иностранных дел, с начальником военной разведки полковником Николаи, который в разговоре сказал, что Мясоедов не был агентом немецкой разведки, а его арестом русские оказали неоценимую услугу его службе.
Что же за услугу оказала русская контрразведка немцам? А очень просто. Сконцентрировав силы на изобличении придуманной шпионской сети, контрразведка позволила настоящим шпионам спокойно работать в русском тылу. Это же Вальтер Николаи повторил на допросе в НКГБ в 1945 году после своего ареста.
Читая материалы по делу Мясоедова, я почему-то вспомнил название фильма Станислава Говорухина «Россия, которую мы потеряли». Нет. Мы ее заново обрели. Как похоже правление Бориса Ельцина на то, что творилось в Петербурге в последнее десятилетие царствования Николая II.