Тайные чары великой Индии
Шрифт:
Краснокожие слишком хорошо знали непоколебимость характера охотника, чтобы попытаться изменить его решение; с горьким сожалением они преклонились перед его волей.
При конце совета были посланы по нескольким направлениям разведчики, чтобы осведомиться о союзниках, о мерах, которые они думают принять; спросить их, одобряют ли они общие намерения, и попросить их соединиться как можно скорее, для того чтобы соединившиеся племена были в состоянии действовать сильно в непродолжительный срок.
Действительно, было очень важно, чтобы не предуведомили белых,
Вечером того же дня вожди, которые заключили союз, прибыли в лагерь вместе с черноногими. Каждый из этих вождей, числом которых было пять, имел около себя тридцать избранных воинов.
Тут были: вождь Сиу, вождь Корон, Пикано, Лисица и Ассини Воуа.
Все они были опытные воины, великие храбрецы, к пяткам которых были привязаны многочисленные волчьи хвосты, которые с давних пор служили доказательством их мужества как на охоте, так и на войне, и на которых можно было рассчитывать.
Валентин встретил их с живой радостью.
Охотник видел с тайным удовольствием, которое увеличивалось каждую минуту, весь ход событий, — ход который он приготовил с такой хитростью и осторожностью для удачи своих планов; результат нескольких последних дней был громаден.
В самом деле, он приехал месяц тому назад почти совершенно один в эти пустынные места, где все должно было отнестись враждебно к нему, с твердо принятым решением завязать смертельную борьбу с могущественным и испытанным неприятелем; ему удалось не только собрать вокруг себя отряд опытных, преданных и храбрых друзей, но еще завязать сношение с краснокожими, единственными настоящими владыками этих огромных земель, и заключить с ними союз против врага, которого он хотел уничтожить.
Этот неприятель, уединившись теперь в степь, сам не зная того, был окружен невидимой страшной сетью, которой петли, постоянно суживаясь, не замедлят окутать его со всех сторон и кончат тем, что, вероятно, удушат его.
Валентин был уверен в будущем и окончательном успехе и поэтому совершенно естественно мог поздравить себя с удовлетворением своей мести.
— До скорого свиданья, — воскликнули молодые люди.
— Да, до свиданья! Будьте счастливы.
Маленький отряд выступил в дорогу; друзья обменялись еще несколькими словами уже издали, потом всадники повернули при повороте дорожки и исчезли в узком проходе. Валентин с минуту оставался неподвижно на том же самом месте.
— Да, — прошептал он, — да будут они счастливы, эти бедные дети. — И он направился к лагерю, идя тихо и задумчиво.
Курумилла ждал его.
Двое этих людей имели между собой длинный разговор, т. е. Валентин говорил, а его друг отвечал ему жестами или отрывочными фразами, произнесенными неслышным голосом; после этой беседы Валентин пожал руку вождя, и этот немедленно оставил лагерь.
Роль, которую Валентин себе оставил, была довольно трудна; ему надобно было постоянно находиться на одинаковом расстоянии от желтолицых и отряда
Разведчики были посланы на все зимние квартиры, чтобы собрать воинов; со своей стороны, Валентин предупредил белых охотников, рассеянных в горах на пятьдесят, по крайней мере, миль в окружности; нужно было дать время всем этим вспомогательным силам прибыть и собраться в назначенном месте, приблизительно милях в двадцати от реки Журдан, при спуске в долину второстепенных террас горы.
Валентин виделся несколько раз с Бенито Рамиресем, или, скорее, с Октавио Варгас; от него он получал известия о донне Розарио; все, казалось, шло к близкой развязке.
Из всех союзников более всего причинял огорчения Валентину вождь индейцев-кроу. Анимики не мог простить капитану Кильду удара, который он испытал; он только и мечтал, что о мести эмигрантам; он обещал Валентину, когда настанет минута действовать, провести его в лагерь белых; этот согласился, правду сказать, удовлетворить его, выговорив себе выбрать самому время и час, которые покажутся ему благоприятными.
Шесть дней прошло уже со дня отъезда дона Пабло Гидальго и донны Долорес к пограничным поселениям, а ничего особенного не случилось; целый день шли, на ночь останавливались лагерем, и все это делалось с такими большими предосторожностями, что во время всего этого длинного перехода и всевозможных приготовлений эмигранты не заметили непрестанного наблюдения, предметом которого они были; то же произошло и с желтолицыми.
А между тем у эмигрантов и желтокожих были постоянно лазутчики в деревне, которые объезжали окрестности.
Но все было бесполезно, эти разведчики не видали и не слыхали ничего.
Краснокожие и охотники исчезли, не оставив после себя никаких следов, как будто бы земля внезапно их проглотила.
Приближались к долинам; через четыре дня была возможность достичь реки Журдан.
Однажды вечером Курумилла, который не переставал разъезжать и исследовать горы по всем направлениям, возвестил появление двух многочисленных отрядов: один приближался с запада, а другой с северо-запада. Хотя об этих двух отрядах Курумилла не мог утвердительно собрать все справки, но все-таки, приблизясь к ним, он разглядел их и убедился, что они состоят исключительно из белых людей.
Эта новость привела в беспокойство Валентина Гиллуа и заставила его глубоко призадуматься.
На план, которому они решились следовать, эти новоприбывшие отряды имели такое огромное влияние, как и на последствия войны; не для чего было долго колебаться, следовало покончить с ними как можно скорее, если не хотят навязать себе двойного врага; потому что, по всем вероятиям, эти незнакомцы принадлежат к белой расе и скорее станут в ряды людей их цвета кожи, чем краснокожих. Это предположение было строго логичным; но как часто случается в практической жизни, поэтому-то оно и казалось ложным; Валентин же в то время не сомневался в нем.