Тайные люди (Записки невидимки) [= Обет молчания]
Шрифт:
Вверх! В трехстах метрах от НП я заметил удобную расщелину между камнями. Сдирая с кожи свежие коросты я вбился, втиснулся туда, закрыв вход землей и ветками. Ни одному нормальному человеку не пришло бы в голову, что в этой щели способен уместиться человек. Кошка — может быть. Но человек!
Два дня я вылеживал в убежище. Я слышал взрывы гранат, выстрелы, шаги близко проходивших людей. Они обшаривали местность, посылали во все стороны дозоры, но ничего не нашли. На третьи сутки в ночь, я покинул тайник и продолжил путь.
Еще через две недели я пересек границу в обратном направлении. А еще через три дня был дома.
Нет, меня не встречали как героя. Никто не бряцал наградными значками, не брал интервью, не дарил букеты. Куратор, выслушав краткий рапорт, выдал пачку пронумерованных листов, для подробных объяснительных. Ломая голову и перья я пытался описать произошедшие со мною события. Они получались какие-то корявые и скучные, как сколоченная в школьных мастерских табуретка. Я перечеркивал листы и аккуратно складывал их в специальную корзину. Ни одна бумажка не должна была выйти из этих недоступных для постороннего стен.
Чертова бумага издевалась надо мною, преуменьшая и искажая действительность. Весь мой недавний героизм, изложенный письменно, оборачивался глупостью, изобретательность — тактическими промашками. Оказывается, все можно было сделать проще, лучше и безопасней. Решения были очевидными, лежащими на поверхности, но тогда я их не видел.
Рассказывая о том, как выкручиваясь из тяжелейшей ситуации, одолевая одного, второго, третьего врага в безнадежной, казалось бы борьбе, я не мог не упомянуть о том, по чьей, пусть даже косвенной, вине эта ситуация случилась, не мог не нарваться на справедливый вопрос — как вы это допустили или еще страшнее — кто вам дал право брать на себя не разрешенные высшим командованием функции? Не согласовал с начальством план действий, не получил монаршего одобрения, значит виновен, даже если в конечном итоге победил. Ты курьер и дело твое курьерские!
И получалось, что я героически и кроваво воевал с собственной недальновидностью и даже, о ужас, недисциплинированностью и профнепригодностью! Ну как таким хвастать? Впору вынужденно замалчивать свои победы, чтобы через них не выказать свои же промашки.
За такой отчет, дай бог, чтобы не укатали в края, где Макар телятушек не гонял!
В результате, безжалостно редактируя сам себя, я изложил только факты, в которых был уверен. «Лирику» я вымарал самым жестоким образом. Я написал о заводе, о способах транспортировки, о контейнере. Последний, я был уверен, отыщется. Номер вагона известен, остальное дело техники. Контора, если понадобится, звезду с неба утянет. А о контейнере, потерянном на собственной территории, говорить нечего. Если сразу не обнаружат, каждого обходчика, каждого стрелочника во фронт построят, каждый метр пути перекопают, перещупают силами мобилизованных курсантов военных и милицейских училищ. Но результат будет. Непременно!
— Это все? — спросил куратор, вертя в пальцах тоненькую стопочку листков.
— Все.
— Негусто. Завтра в десять!
Мое задание было завершено. Я справился с ним не лучше, но и не хуже других. Я остался жив, а это удается далеко не всем! Теперь, по меньшей мере месяц, я мог не думать о «работе». Я заслужил это право. На это время я стану просто человеком, обывателем, просаживающим очередной отпуск. Я не хочу, чтобы мне напоминали о прошлом, чтобы мне снились кошмары со взрывами и стрельбой. Имею я право на «не хочу», хотя бы во внеслужебное время?! Оказалось — нет. Мне напомнили обо всем. И гораздо раньше, чем я мог предположить!
Через два дня я лоб в лоб столкнулся с… бог мой! — резидентом! Это был он! Это было его лицо, его глаза! Ошибиться в идентификации личности я не мог, не так меня учили. Даже между двух, похожих как две капли воды близнецов я мог опознать одного требуемого! А уж не узнать родного шефа…
Приученный к внутренней дисциплине я ни словом, ни жестом не выказал свое с ним знакомство. Я прошел мимо. И он прошел мимо, кажется, даже не заметив меня. Как он здесь очутился? Как выбрался? Как остался жив?
Он выловил меня через неделю, «случайно» встретив на улице. Хорошо одетый, средних лет мужчина остановил меня и, дергая сигаретой, зажатой меж пальцев, попросил прикурить. Пока я доставал коробок, пока открывал, пока спичка горела, он сказал мне несколько слов. Всего несколько слов, поставивших все с ног на голову. Он сказал:
— Спасибо тебе, парень. Ты сделал много. Ты отвлек на себя их силы. Спасибо! И извини!
И, раздувая дым, ушел, растворился в толпе.
Я стоял недвижимо, пока огонь спички не обжег мне пальцы. Я был ошеломлен. Я был раздавлен! Я понял все! Мне не надо было длинных разъяснений и разборов, мне достаточно было трех ключевых фраз!
Оказывается, все мои, на грани жизни и смерти, приключения были пустышкой! И тот завод, и те убежища, где я неделями изображал покойника, и те контрслежки и страховка его помощников, и даже мои отчаянные попытки спастись, все это было не нужно и в высшей степени глупо. Он подставил меня! Словно барабан в темноте меня колотили со всех сторон, чтобы новые барабанщики сбегались на громкий звук. Вот что ему нужно было — побольше грома! Ему нужен был мальчик для битья. Им стал я!
Давая задание, он понимал, что я обречен, что шансов остаться в живых у меня нет. Именно поэтому он рискнул показать мне свое лицо. Как уже покойнику, который не может надолго сохранить эту информацию в своей голове, не может доложить начальству о нарушении святая святых! А то, что я могу раскрыть его инкогнито противнику, его волновало мало, когда я смог бы это сделать, он был бы уже недосягаем.
Он подставил не только меня. Он подставил своих, верой и правдой служивших ему агентов! Вместо того, чтобы спасти, вывести их из-под удара, он использовал их в качестве аппетитной наживки. Ему нужен был только и исключительно тарарам. Еще тогда, отбивая первого агента, я должен был привлечь к себе внимание. Сорвалось. И он отдал второго своего сотоварища.
С этого момента я потянул на себя силы противника. Из меня, никчемной пешки, он вылепил значительную фигуру! И они, его противники, клюнули, откликнулись на его игру. Словно снежный ком по сугробу, катаясь туда-сюда по чужой территории, обрастал я новыми спецами. Я требовал к себе внимания! Я забирал на себя потенциально опасные глаза, руки, технику и, главное, мозги. Они думали обо мне, открывая простор для маневра шефу! Я громыхал, он действовал тихо. Его филигранная работа на фоне моей топорной переставала быть заметной.
Ай да резидент!
Завод был кульминацией! Там, под его стенами я собрал все их силы. Все, против одного единственного меня! Это надо умудриться убедить противника против одиночного, далеко не самого опытного бойца, выставить целый полк! И держать его в поле не день, не два, не три!
Так ведь и поиск тот был наверняка начат с подачи шефа, — вдруг понял я. Не случай заставил их вести столь грандиозную осаду. Наверняка нет! Удачно подброшенная резидентом деза. Не нужен был бы я ему там, если бы меня не искали. Не информация его интересовала — облава! И, значит, заводик тот и что там производят и в каком количестве он знал заранее, потому и послал меня туда. Я разрабатывал объект, который был никому не нужен!