Тайные общества Черной Африки
Шрифт:
Однажды Гарри Райт был принят местным вождем по имени Ахо и провел в его резиденции несколько дней.
Первое, что бросилось в глаза врачу,—барельеф леопарда, вырезанный на деревянной панели в жилище вождя. По мнению Райта, дом принадлежал... секретному обществу леопардов, обрядовые церемонии которого относятся к числу самых зловещих в Африке. Гостеприимный хозяин уселся на шкуре леопарда, и врач это тоже отметил. Вождь для начала посоветовал заснять на кинопленку ритуальные пляски Бенина. Он понимал, что белые предпочитают прежде всего экзотику, и сам принялся рассуждать о власти фетишей, среди которых наиболее могущественными по воздействию являются части тела человека, а также о том, как определяет фетиш менталитет африканца.
В один из дней вождь предупредил Гарри Райта, что покажет ему одно из самых редких зрелищ в Африке — перевоплощение человека в леопарда. «Это был тот самый древний ритуал, о котором мне столько приходилось слышать, — пишет врач. — Так называемая ликантропия, форма помешательства, когда участник ритуала воображает себя каким-либо животным, копируя некоторые его характерные внешние черты и привычки».
— Ахо прошептал мне, что если зверь появится из-за кустов (видимо, это будет леопард), я ни в коем случае не должен его касаться. Нельзя также пытаться убежать. И то и другое является грубым нарушением ритуала и вызовет гнев леопарда... На площадку вбежала, почти вспорхнула девушка. Ее нагота не была прикрыта ничем, если не считать бус из раковин каури на шее и такого же пояса на талии...
Неожиданно девушка остановилась и огляделась, затем произнесла несколько слов низким музыкальным голосом. Барабаны стихли, только последний
— Смотрите! — прошептал он в каком-то экстазе. — Видите двух леопардов рядом с нею?
Луна поднималась над деревьями, заливая светом темноту за пределами костра. Девушка была всего в нескольких шагах от меня, я никаких леопардов не видел, но глаза зрителей следили не только за девушкой, но и за пространством рядом с нею, как будто там было что-то видимое только им.
Ахо продолжал сжимать мою руку.
— Смотрите, там за нею — пять леопардов!
Я не понял, говорил ли он всерьез или издевался надо мной. Но когда он неожиданно скомандовал: «Отойдите на шаг, или вы его коснетесь!» — я понял, что это не шутка. Что бы ни происходило на самом деле, принц Ахо видел леопардов.
Главный жрец фетиша начал петь еще громче, чем раньше. Барабан снова стал бить звучно и быстро. И вдруг мне показалось, что глаза у меня сейчас вылезут на лоб: сразу за девушкой, на границе мерцающего света, я увидел тень животного. Я не успел выразить своего удивления, как передо мной появился взрослый сильный леопард. Это могло быть моим воображением.
Если так, то, значит, я обладал большим воображением, чем считал прежде. Еще два леопарда появились позади девушки. Они величественно прошли через площадку и все трос исчезли в тени деревьев. Больше всего меня поразило то, что я совершенно отчетливо видел в зубах одного из леопардов цыпленка.
— Вы видели их! — с триумфом воскликнул Ахо, повернувшись ко мне. Я не смог ответить. Я молчал. Я не знал, видел я что-нибудь или находился под воздействием массового гипноза. Если это был гипноз, то гипноз сильнейший, ибо во всем остальном я чувствовал себя превосходно.
До сих пор я не знаю, что же я видел. Я думаю, что это был леопард или, точнее, три леопарда. Но если нет, то что-то удивительное, похожее на леопардов.
С магией, а также и с фетишизмом связано одно представление, которое существует во всех африканских религиях, хотя в языках и диалектах разных народностей оно выражается по-разному. У догонов, мандинго и других народов Западного Судана оно именуется пьяма, у фангов Камеруна — эвур, у пигмеев — мегбе, у народностей Северного Конго — элима, у лоби — келе, у народностей Уганды — жок, у курумба — аду бей, у балуба (лу-луа и касаи) — мойо, у зулусов — у мой а и т.д. Большинство этих выражений отличается многозначностью и расплывчатостью, что не раз давало повод ко всяким спорам и вокруг скрывающегося под ними представления. Под этими терминами африканцы, как считают этнографы, подразумевали некую сверхъестественную, непостижимую для разума способность, которая в той или иной мере, вечно или временно, может быть присущей всему в мире, от предметов неживой природы до духов и богов, сказываясь и проявляясь в свойствах растений, поведении животных, судьбах людей. По воззрениям африканцев, эта внушающая страх или благоговение сверхъестественная способность может быть благодетельной и вредной, она может передаваться от одного носителя к другому; от нее зависят жизненность, устойчивость, прочность ее временного или вечного носителя. Всюду с ней связывают магические свойства культовых объектов, фетишей, масок, алтарей и ритуальной утвари, сверхъестественные способности вождей, колдунов, жрецов, а также все экстраординарное, озадачивающее в повседневной жизни, как, например, рождение близнецов или альбиносов, необыкновенная удача на охоте, несчастный случай...
Зарубежные специалисты иногда интерпретируют это понятие как «жизненную силу». Некоторые африканисты готовы даже усмотреть в этом представлении и специфическую особенность всех африканских религий, позволяющую объединить их в одну религию под общим названием витализма или динамизма.
В действительности, как обнаруживает внимательное изучение фактов, мы здесь имеем дело с присущим всем без исключения религиям представлением, которое известно под наименованием «мана». Термин этот впервые применил миссионер и крупный этнограф Р. Кодрингтон. В своем фундаментальном труде о меланезийцах он характеризует представление о мане у меланезийцев (из языка которых взято самое слово) как «невидимую силу, которая вызывает все эффекты, превосходящие понятие меланезийцев о правильном течении природы, и присутствует в духовной части живых людей или в духах умерших и сообщается ими их именам и различным вещам, связанным с ними, как камни, змеи и всякого рода предметы». Отличительную черту малы Кодрингтон усматривал в приписывавшейся ей меланезийцами, по его словам, текучести, в ее способности переходить и передаваться от одного объекта к другому. По утверждению Кодрингтона, вся религия меланезийцев сводится в основном к вере в ману и стремлению заполучить ее, чтобы использовать сверхъестественное действие этой силы в интересах общества и его членов.
Опираясь в основном на труды Кодрингтона, английский богослов Р. Маретт в своем труде «Порог религии» истолковывал ману как сверхъестественную безличную силу; наполняющую будто бы весь мир, способную переходить от одного носителя к другому и проявляющуюся во всяких явлениях и предметах, внушающих мистический страх и трепет, поражающих своей мощью и таинственностью, своей необычностью и экстраординарностью. На таком понимании маны Маретт построил свою теорию преанимизма (т.е. «доанимизма») или аниматизма (т.е. всеобщей одушевленности или оживотворенности), согласно которой «минимумом религии» является не анимизм, как утверждал Тайлор, а вера в ману; во всепроникающую, всеодушевляющую жизненную силу, которая будто бы древнее, чем вера в души и духов.
Однако многочисленные исследования, проведенные у разных народностей после Кодрингтона относительно маны и родственных ей представлений, показали, что интерпретация маны, данная Мареттом, не подкрепляется фактами. «Я утверждаю, — совершенно справедливо замечает американский этнограф П. Радин, — что из того фактического материала, который мы имеем, никак не вытекает такой ответственный вывод, будто существует вера в некую сверхъестественную силу, имеющую безличный характер». Весь накопившийся огромный материал свидетельствует о том, что в мане меланезийцев, как и в ее вариантах у разных других народностей, мы имеем дело не с каким-то флюидом, не с «жизненной силой» и вообще не с какой-либо мистической субстанцией, якобы существующей вне конкретного носителя, духа, человека, животного или просто неодушевленного предмета. Самое слово «мана» грамматически и семантически — не имя существительное, оно многозначно: слово «мана» может быть и существительным, и прилагательным, и глаголом, оно может обозначать и предмет, и качество, и действие, во всех случаях оно подчеркивает мистический, сверхъестественный аспект предмета, качества или действия. Оно обозначает, как удачно выразился немецкий религиовед К. Леман, «сверхъестественный потенциал», действенно проявляющийся в любом предмете или явлении, поражающем и подавляющем человека своей необычностью и мощью.
Мана — это атрибут сверхъестественного, или, точнее, марка, печать, знак, указывающие, что данный предмет (например, кровь), данное качество (например, изменчивая окраска хамелеона), данное действие (например, нападение на человека под видом леопарда) всегда таит в себе сверхъестественное.
Представление о мане неразрывно связано с самой верой в сверхъестественное, с тем, что является самой спецификой религии. Носителями маны выступают разные объекты, но самое существо, самая природа этого представления всюду одинаковы.
К этой же категории религиозных представлений принадлежат и ньяма, элима, умойа и тому подобные представления африканцев. Это все та же мана, проявления которой африканцы видят не только в действиях, приписываемых богам, духам, религиозным обрядам, но и во власти вождей и старейшин, в преуспеянии отдельных людей, в благополучии семьи, в удачливости охотника и воина, в урожайности посевов, в плодовитости скота. Ньяма, элима и др. могут таиться в одних носителях в большей степени, в других — в меньшей, один и тот же человек может приобрести их путем разных колдовских и умилостивительных манипуляций и потерять в результате вольного или невольного нарушения каких-нибудь табу или козней какого-нибудь колдуна.
Anioto — вариант написания латиницей наименования людей-леопардов Конго и Нигерии.
Anyoto — вариант написания латиницей наименования людей-леопардов стран Гвинейского залива.
Bagenge — наименование людей-леопардов Камеруна.
Wahokohoko — наименование людей-леопардов Уганды и Бенина.
Пардусы — название клана людей-леопардов, проживающих в Сент-Луисе (США).
— Ты, может быть, слышал, что у народов Черной Африки есть тайные общества, и у каждого общества есть своя цель. От этой цели зависит выбор символа, священного животного. Те люди, которые призваны следить за всем, что связано с деньгами и имуществом, зовутся людьми-змеями, потому что змея—это символ богатства. Люди, призванные охранять реки и плывущие по ним лодки — следить за тем, чтобы обмен товарами на берегу был справедливым, зовутся людьми-крокодилами, потому что крокодил — хозяин реки. Те, кто выполняет волю Мбока, зовутся людьми-леопардами, потому что леопард — самый сильный и быстрый зверь африканских лесов, он сам символ силы, а значит, и власти. В других местах... где самым сильным считается лев, люди тайного общества зовутся симба, то есть люди-львы...
Тайных обществ в этой части света действительно много: люди-леопарды, люди-змеи, люди-крокодилы, люди-львы и т.д.
В доколониальной Африке подобные структуры играли роль своеобразной тайной полиции в руках вождей и шаманов племени, с помощью которых «решались» различные спорные вопросы. Есть мнение, что они также осуществляли «мафиозные» функции — от единичного устранения неугодных правителю персон до выколачивания налогов из целых областей. Или запугивания селений одного вождя для того, чтобы они перешли «под руку более достойному», который может обеспечить безопасную охоту в лесу для мужчин и спокойную работу на полях для женщин.
Исторически так сложилось, что членов этих религиозно-политических организаций европейцы привычно и скопом причисляют к оборотням. Особенно ярким примером такого европоцентричного обращения с понятиями являются люди-леопарды, наиболее известные у нас как аниото. Практически каждая вторая статья, посвященная оборотничеству, после вводных слов о том, что «превращение человека в животное — очень распространенный факт в мифологиях разных народов мира», в свободном порядке дает перечисление персонажей, которые уже считаются классическими оборотнями: европейские волколаки и вервольфы, северные оборотни-медведи (здесь обязательно поминают о берсерках), китайские лисы, разные японские хэнгэ (кицуне, тануки, бакенэпо и т.д.), и африканские люди-леопарды по имени аниото. Характерно, что если относительно подавляющего большинства всех этих существ имеется более или менее подробная информация, описывающая и подтверждающая их оборотническую природу, то о людях-леопардах все материалы исчерпываются тем, что аниото — «в поверьях коренного населения Конго и Нигерии оборотни-леопарды».
Между тем есть мало оснований считать людей-леопардов поголовно «полноправными» оборотнями, т.е. теми, кто физически принимает иной облик. Здесь было бы правильно говорить о наличии теснейшей связи между человеком и зверем, об их побратимстве. Д-р Филинт Маргоша предложил использовать данный термин для описания такой связи между субъектами, при которой смерть одного вызывает безусловную смерть другого.
Один африканский священник попытался следующим образом объяснить «звериную» суть людей-леопардов:
— Четыре элемента присущи всем: это тело, сердце, дыхание и тень. Пятый же элемент — привилегия только колдунов, и зовется он У... Именно У дает человеку возможность общаться с дикими животными. Только человек, который обладает У, может стать побратимом лесного зверя... Стоит побратиму позвать зверя, как тот тут же явится, прибежит, приползет, прилетит — в зависимости от того, что это за животное. Африканцы уверены, что, если зверя убить, умрет и человек... Отсюда, кстати, и родилась легенда, согласно которой человек, обладающий У, может физически превратиться в животное. Происходило это оттого, что животное порой демонстрировало такую сообразительность, что люди невольно начинали думать о чудодейственных метаморфозах... Человек при этом впадает в состояние транса: немудрено, что про него говорят, будто он исчез, превратившись в животное. На самом же деле человек лежит недвижный, обессилевший от колоссального напряжения; он лежит в состоянии комы где-нибудь в углу хижины, прячась от всех; поскольку в эти минуты он беззащитен...
Как мы видим, здесь имеет место некий феномен, близкий к нагвализму, описанному Карлосом Кастанедой на базе латиноамериканского субстрата. Причем близкий именно нагвализму, а не тотемизму, так как имеет место постоянная и персональная (человеческая личность плюс звериная особь), а не регулярная и родственная (ритуально возобновляемая со зверем-прародителем или хранителем) связь. К тому же отсутствует характерный для тотемизма обряд вкушения плоти своего тотема. Вместо этого наблюдается принятие пищи животного, например, человеческой плоти, как это делают люди-леопарды.
Наиболее архаической формой африканских религий является тотемизм, сохранившийся либо в отчетливом виде, либо только в пережитках у всех народов Африки. Тотемизм — это совокупность представлений, мифов, обрядов и обычаев, связанных с верой в фантастическое сверхъестественное родство между людьми, с одной стороны, и животными или растениями (реже неодушевленными предметами) — с другой. Тотем (слово, взятое этнографами из языка североамериканских индейцев оджибвеев) —это порода животных или вид растений, которые служат как бы обозначением, символом данной группы кровных родственников, в первую очередь рода. Тотем — объект сакрального почитания, с которым связан ряд строжайших религиозных запретов — табу: членам рода запрещено убивать и употреблять в пищу тотемное животное или растение, вступать в брак с лицом той же тотемной группы. Данная группа не только считает себя связанной с тотемом узами кровного родства, общим происхождением от мифического предка в образе получеловека-полуживотного-полурастения, но и видит в своем тотеме покровителя.
Тотемы у африканских народов передаются либо по материнской линии (у народов с матриархальным родом), либо по отцовской. Даже те пароды, у которых тотемизм сохранился в пережиточном виде, считают, что нет человека без тотема. «Животное и человек — близнецы», — говорят догоны. «Позади каждого человека сидит тотем», — утверждают кпелле. Тотемы отличаются разнообразием в зависимости от местных условий. У бушменов мифы о предках полулюдях-полуживотных изображаются в наскальной живописи и воспроизводятся в их магических церемониях. У мандинго (Западный Судан) тотемными животными служат питон, крокодил, черепаха и т.п. У йоруба (Нигерия) роды носят названия слона, обезьяны, барана и т.д. У многих народов банту, например у басуто (Басутоленд), до сих пор сохраняются пищевые табуации, например запрет есть вместе мясо и молоко, употреблять в пищу куриное мясо и яйца и т.п.
С распадом родоплеменного строя тотемизм сохраняется в пережиточных формах. Так, широко распространено представление, что души умерших воплощаются в змей. Особый характер приобрели пережитки тотемизма в классовых обществах Африки. Некоторые животные считаются связанными с вождями, царями: это слон, лев и прежде всего леопард. В государствах Межозерья и Гвинеи подданным вменялось в обязанность приносить шкуры всех убитых леопардов правителю, а пользоваться леопардовым мехом имели право лишь царь и его семья.
Разумеется, многие тотемические представления и мифы африканцев ныне забыты или переосмыслены, однако связанные с ними суеверия и обычаи держатся в быту и в наши дни.
Но, как бы то ни было, большинство африканцев совершенно серьезно говорят о том, что некоторые люди способны превращаться в леопардов. Такие возможности считают присущими в первую очередь старым шаманам и потомкам «брачных» связей между человеком и богом-леопардом. Видимо, под руководством таких персон и простые люди могут становиться оборотнями. По крайней мере лидеры тайных обществ зверей-оборотней претендуют на то, чтобы с помощью определенных трав и кореньев, а также некоторых магических процедур превращать своих последователей в животных.