Тайные поклонники Рины
Шрифт:
Подумав, выбираю нейтральное.
Я: "Папа говорит, что я солнышко:)"
Перевод всего в шутку, полагаю, самый оптимальный вариант.
N: "Ты заяц из рекламы батареек. Неугомонный энерджайзер. Сама ни секунды на месте спокойно не можешь усидеть и других заряжаешь. И это круто"
Я: "Не захвали, а то зазнаюсь"
N: "Ок. Больше не буду"
Эй! Нормально вообще? Я ж девушка, нельзя мои слова буквально воспринимать!
N: "Как там твои попытки меня вычислить. Не сдалась ещё? Проникновение с обыском — это ты меня, конечно, повеселила"
О,
Я: "И насколько я была на верном пути?"
N: "Не успокоишься, да?"
Я: "Ни за что"
N: "Тогда не стану портить удовольствие подсказками, Нэнси Дрю. Ты умная, сама справишься;)"
Эта беседа у нас проходила в понедельник вечером, когда "N" всё же любезно вспомнил обо мне. Теперь же, пару дней спустя, я с порога, едва заметив вышедшую в школьные двери подругу, хватаю её под локоть и нетерпеливо увлекаю за собой.
— Мне нужна твоя помощь! — вместо "приветов" огорошиваю её с утра пораньше.
— Ну да кто бы сомневался. Нет чтобы хоть раз сказать: пошли прошвырнёмся по магазинам, сходим в СПА. В кино смотаемся вместо химии, наконец.
— Потом кино и СПА. У меня назрел план!
— И этот план, конечно же, мне не понравится?
— Это принципиально важно?
— Да не особо, — стягивая на ходу куртку тяжко вздыхает она. — Давай, выкладывай, что опять удумал твой воспалённый мозг.
Послушно выкладываю, пока та переобувается в раздевалке. Пытается переобуться, во всяком случае, но спотыкается, путаясь в каблуках.
— Ты нормальная, да? — присвистывает Рита. — И как ты себе это представляешь? Нас и так кукукнутыми считают. Тебя особенно, но я тоже под раздачу попадаю.
Отмахиваюсь, мало заботясь о таких мелочах. Уж чему меня научил папа, кроме того, что из пельменей с сосисками получается обалденный супчик, так это уважать себя и не растрачивать попусту нервные клетки на тех, чьё мнение в принципе никто не спрашивал. Прислушиваться нужно только к тем, кто действительно важен.
— Так ты со мной?
У Ритки такой вид, будто я сморозила полную ахинею.
— Само собой.
Отлично. Просто в одиночку чудить реально… ну, некомфортно. Ни ей, ни мне. У нас с самого начала повелось, что какой бы кипиш не творился, мы всегда варимся в нём вместе. Даже если ссоримся, что тоже случается. Правда обеих надолго дуться не хватает. Через сутки, максимум, двое мы уже ломимся друг дружке в двери с короночкой: "Леопольд, выходи. Выходи подлый трус. Гулять пойдём".
Так что с поддержкой я готова на любые неадекватности. В том числе и врываться в спортзал в разгар урока, чтобы… помацать пацанов.
— Бойко, Долгорукая, вы опять? — недовольно бурчит Васильевич, наш физрук. Хороший мужик. Наверное один из лучших в нашей школе.
Его все любят и уважают, по меньшей мере, за то, что он уважает учеников в ответ. Где надо пойдёт на уступки, если необходимо и поблажку даст, но главное, общается с подростками на равных. Не затаптывая личность, как любят это делать преподаватели старой закалки.
— Простите, — милейше улыбается ему Рита, светя ямочками. — Это займёт не больше минуты. Вопрос жизни и смерти.
— Вопрос жизни и смерти не терпит перемены?
— Нет, конечно, — даю знак, чтоб поддельница начинала с противоположной части спортзала. — Они же потом все разбегутся.
Игнорируя обалдевшие лица торопливо, но внимательно принимаюсь бегать от парня к парню, вглядываясь в их руки. В прямом смысле. Где надо — беспардонно выворачиваю, задираю и щупаю. Девки открыто ржут, пацаны тоже сильно не шифруются, но мне пофиг — я слишком сосредоточена, выискивая любой намёк на шрам.
Вчера в переписке "N", когда тема зашла о битых пальцах и поломанных конечностях, ненароком обмолвился, что где-то с год назад неудачно прилёг на арматуру в какой-то заброшке. Так неудачно, что пришлось накладывать швы. На и без того вывихнутую руку.
И вот тогда меня осенило — швы подразумевают рану настолько глубокую, что по определению должен остаться шрам. Идеальная зацепка, которая сдаст мою таинственную Золушку с потрохами. А когда лучше всего провернуть задуманное, как не на физкультуре? Когда все в сборе и в футболках. Поэтому Васильевич сильно и не бухтит, с утра уже стал свидетелем первой волны бабской невменяемости.
Понятно, что шалость эта рассчитана исключительно на удачу и основана на шаткой логике, собранной из уже имеющихся у меня сведений. "N" немногим старше меня, значит либо второгодник, что вряд ли, либо тоже из выпускного класса. А значит, проверить надо наших пацанов и из параллели. Наших я уже облапала на первом уроке во время всё той же физры, на очереди остались "Б-эшки". Хорошо что у нас всего два одиннадцатых.
Действуем с Ритой так лихо, словно только этим и занимаемся в свободное время. Один, второй, третий. Всё молниеносно и чётко. Если кто начинает возбухать — строго шикаем, смешки игнорируем, пытающихся сопротивляться одёргиваем.
— И что вы пытаетесь найти? — когда доходит очередь Вадима, который по иронии судьбы, достаётся мне, он не только не противится, но и для удобства вытягивает кисти вперёд ладонями вверх. — Скажи, я помогу.
— Проверяем реакцию Манту, — отвечаю первую прошедшую в голову ересь. — Секретное спецпоручение от медсестры. Все подробности засекречены.
— Ты странная, знаешь? — по-доброму улыбается Чернышевский.
— Ага. Мне говорили.
— Но это мило. Так что насчёт сходить куда-нибудь после школы?
Блин. Снова-здорова?
— Не могу. У меня репетиция.
— Была ж вчера.
Была вчера. Верно. Но нужна же отмазка.
— Пере… несли… — растерянно замираю находя то, что искала. Бледную небольшую полосу чуть выше локтя. Да ладно??? Вот ведь ирония. Нервозно сглатываю образовавшийся в горле ком. — Откуда у тебя шрам?