Тайные поручения
Шрифт:
— Светлана, я очень надеюсь, что нас не слушает какой-нибудь майор из ФСБ.
— Простите, Матвей. Я провела в одной питерской лаборатории анализ того растения, которое вы мне передали. Точнее, не я провела…
— Я понимаю. Так в чем дело?
— Удивительные показатели. Количество растительного белка на сто грамм продукта более тридцати грамм. При почти нулевых показателях жиров и углеводов. При этом растение по характеристикам довольно близко к пшенице. Чудеса!
Я улыбнулся. Первые подозрения о чудо-хлебе
— Мои люди спрашивают, где вы взяли это растение.
— Секрет фирмы, — ответил я. — Светлана, у нас проблема в другом.
— В том, что мука горькая, как и хлеб из нее. Да и не только хлеб, — торопливо говорила Светлана. — Это пустяки. В растении обнаружили повышенное содержание алкалоидов. Их довольно легко удалить в лабораторных условиях. И из новой муки с определенными добавками делать пирожные, торты, печенья, да что угодно!
Вообще, я собирался производить из крестсежа нечто вроде пищевых добавок или спортпита, но вариант Рыкаловой тоже годился. Понятно, что тортики эти будут на порядок дороже, чем обычные. Однако и рынок сбыта у нас, благодаря связям Светланы, довольно многообещающий. Пирожные, от которых не толстеешь, — просто сказка.
— Матвей, только нам нужно еще это растение. И много.
— Хорошо, я займусь этим в самое ближайшее время. Правда, я пока в Санкт-Петербурге.
— Так будет даже лучше, чтобы мне не мотаться из Выборга в Питер.
— Хорошо, когда будет товар, я сразу позвоню, — я вспомнил о том майоре, который возможно слушает нас и попытался исправиться. — В смысле, растение.
Получилось еще хуже. Чтобы не усугублять, я прибегнул к самому мудрому решению:
— До скорого, Светлана.
Я вернулся к Лео, который впервые за все время нашего знакомства проявил эмоции — с благодарностью посмотрел на меня. Оно и понятно, никаких санкций или враждебных действий к моей приспешнице рубежник применить не мог. Но явно очень хотел. Извини, у меня для тебя еще один квест.
— Лео, ты можешь отвезти Алену на квартиру?
— А ты? — буквально впился в меня взглядом рубежник.
— Погуляю немного по Подворью, огляжусь. Да не смотри так на меня, тут же мне ничего не угрожает, охраны вон сколько.
Что оказалось правдой. Даже в столь поздний час поблизости можно было насчитать около двадцати ратников воеводы. Думаю, в окрестных домах наберется еще пара десятков. Учитывая, что большинство из них ведуны, а парочка и вовсе кощеи, с такими ребятами можно даже какое-то время справиться с вражеским вторжением. Что настроило меня на оптимистичный лад, чуры где-то поблизости.
— Вернешься через пару часов и поедем домой. Слушай, Лео, а ты вообще спишь?
— Я буду спать, когда ты ляжешь. У меня квартира прямо под тобой.
—
Было видно, что рубежнику не вполне нравится идея оставить меня одного. Наверное, он уже догадывался, что его новый подопечный КМС по влезанию в неприятности на ровном месте.
— Ты же все равно не сможешь быть постоянно рядом.
— Почему? — удивился Лео. — Смогу.
Он подумал еще немного, но все же согласился.
— Хорошо, я отвезу твою приспешницу и сразу вернусь. Только наружу без меня ты не выходишь.
Ну хоть так. Настала пора поговорить с девушкой.
— Алена, слушай внимательно. Оставайся в квартире, только там ты в полной безопасности, понимаешь?
Моя приспешница кивнула, впрочем, не отрываясь от телефона.
— И еще, у меня там живет нечисть. Придется с ней познакомиться самостоятельно.
— Че за нечисть? — спросила она, все еще чатясь.
— Бес и лесной черт.
— Симпатичные?
— С точки зрения бесов и лесных чертей — вполне. Короче, постарайтесь найти с ними общий язык. И, наверное, тебе стоит сообщить близким, что ты какое-то время поживешь у меня.
— Уже, — наконец посмотрела на меня девушка. — Матери накатала в телеге, сказала, что у хахаля поживу.
— Я не хахаль! В смысле, может, лучше было бы позвонить и объяснить?
— Что я встретила рубежника, который инкуба убил? Не, спасибо, я в дурку не вернусь. Лучше сделала, гляди!
Она протянула мне телефон, где в «телеге» была переписка с матерью, точнее с «Маман». Последние два сообщения оказались короткими и емкими:
«Я у парня одного поживу немного. Не теряйте».
«Хорошо».
Фига се. Вот это высокие отношения, вот это уровень сепарации собственного ребенка. Неудивительно, что Алена такая самоуверенная.
— Она у тебя не психолог?
— Неа, — почему-то мой вопрос невероятно позабавил приспешницу. — У моих родаков просто четверо детей, а я старшая. Сечешь?
— Нет, не секу, — честно признался я. — Разве это на что-то влияет?
— Понятно, ты, поди, один в семье? Сыночка-корзиночка, родители тебе попу вытирали?
Говорила Алена насмешливо, но без всякого наезда. А меня меж тем словно холодной водой окатили. Я старался не думать об этом.
— Нет, родители пропали без вести в двенадцатом году. Они торговали на рынке, поехали за товаром и не вернулись. Бабушка воспитывала.
— Сорян, бывает. Я к тому, что все ок. Так че, я погнала с Леопольдиком?
Блин, не девушка, а коробка конфет с ликером. Чистое проявление нашего менталитета в одном человеке. И дело не в том, что мы, русские, в целом бесчувственные. Если американец скажет, что у него умер дед, пусть это произошло десять лет назад, собеседник чуть ли не расплачется. Начнет говорить, что ему ужасно жаль и все такое. Русский лишь скажет «извини», да похлопает по плечу.