Тайные страницы истории

Граф Алексей Орлов («Алехан») ехал на разведку в Европу. Он должен был принять окончательное решение — нужно или нет посылать русский флот в далекое и опасное плавание. Это его ноша, его крест, его подвиг…

15 августа 1768 года на узких улочках небольшого уютного саксонского городка Карлсбада показались два экипажа,

из тех, в которых в России обыкновенно ездили в те времена штаб- и обер-офицеры среднего достатка. Куда, и особенно по какой надобности, ехали четверо господ, содержалось в строгой тайне, и ведать о ней надлежало только в Петербурге, да и то лишь государыне и самым что ни есть высшим вельможам. Автор чувствует, что некоторые читатели уже готовы посмеяться над очередным секретом наших государственных служб как над секретом Полишинеля. Напрасно. В сделанной позднее записи в «Альманахе привилегированного общества стрелков в Карлсбаде с 1630 до 1845 года» утверждалось, что один из этих господ возвратился отсюда в Россию, между тем как он и его товарищи поехали вовсе не в Россию, а именно туда, куда случайно предположили некие карлсбадские обыватели.

Карета тем временем остановилась на рыночной площади, у гостеприимного дома вдовствующей фрау-прокуратор Гётцин. Путники вышли, и, пока поднимались по лестнице в отведенные им апартаменты, ступеньки под двумя из них скрипели сначала невыносимо жалостливо, а потом как бы со стоном облегчения.

В тот же день в «Курлисте» (лечебной ведомости) карлсбадского курорта появилась запись № 237:

«Их Милость господин подполковник фон Остров.

И. М. господин капитан фон Остров.

И. М. господин подполковник фон Герсдорф.

И. М. господин лейтенант фон Бухгольц, все на росс. имп. службе, проживающие…»

Как проводили время в Карлсбаде русские офицеры-путешественники, сведений не сохранилось. Наверное, как и все, приезжавшие лечиться. Пили воду, совершали моционы. Впрочем, об одном из них—том самом господине, что будто бы возвратился потом в Россию, — все-таки кое-что удается узнать из упомянутого «Альманаха общества стрелков», где он почему-то именуется «Его Сиятельством» с присвоением иной, хотя и похожей фамилии. Читаем: «В 1768 году Е. Сият. высокородный граф Александр (! — Авт.) фон… русск. импер. генерал-аншеф (в то время еще генерал-поручик. — Авт.) посетили Карлсбад в первый раз и пожаловали 29 августа 12 спец. (? — Авт.) дукатов на одни стрельбы, стреляли также и сами и взяли с собой при возвращении в Россию много изготовленных здесь стрелковых ружей.

5 сентября пожаловали Его Сият. граф фон… еще раз 6 дукатов на одни стрельбы…» Так вот, оказывается, чем занимался этот странный господин. Вместо того чтобы дегустировать лечебную воду, он вступил в привилегированное общество стрелков, сорил деньгами и дегустировал стрелковое оружие, немалую партию которого прихватил и с собой, уезжая на юг Европы, где почему-то надеялся отыскать Россию. Видно, ружья как лечебное средство произвели на него наибольшее впечатление.

Но пора раскрыть карты. Спутниками подполковника Герсдорфа и лейтенанта Бухгольца были подполковник лейб-гвардии Преображенского полка, генерал-поручик граф Алексей Григорьевич Орлов (подполковник фон Остров, он же Его Сиятельство) и капитан лейб-гвардии Семеновского полка граф Федор Григорьевич Орлов (капитан фон Остров).

«Фон Остров» — это псевдоним, произведенный от названия имения, подаренного в 1765 году императрицей Екатериной Алексею Орлову. Кроме того, он несколько напоминал подлинную фамилию, начинаясь и заканчиваясь на ту же букву. Правда, английский поверенный в делах Ширли в депеше на имя лорда Веймута от 20 июля 1768 года транскрибировал новые фамилии Орловых несколько иначе: Островский (Алексей) и Богородский (Федор). Что кажется более правдоподобным. Ведь Федор не был владельцем Острова. К тому же писаться «фонами» Орловы могли только в том случае, если выдавали себя за обрусевших немцев. Но… Что было написано в проездных документах Орловых, мы ведь не знаем.

Зачем же понадобилось Орловым инкогнито? Хотя в XVIII веке в Европе и любили всевозможные мистификации, ясно, что, собираясь к докторам, фамилии менять не было необходимости. Значит, Орловы отправились в вояж не столько затем, чтобы подлечиться, сколько — чтобы отличиться. Да и офицерский эскорт, сопровождавший «его сиятельство», говорит сам за себя. Зачислять всех сопровождавших в недужные было бы наивно. Федор Орлов был в последующее время очень активным помощником старшего брата. А подполковника Герсдорфа встретим среди участников экспедиции сподвижника Орловых князя Юрия Владимировича Долгорукова в Черногорию. Словом, ситуация прочитывается без затруднений. Что же в таком случае было истинной, или по крайней мере главной, причиной столь дальнего и хлопотного путешествия? Несомненно, надвигавшаяся война с Турцией.

Вступление России на путь решения своей исторической национальной

задачи — освоения южных степей и выхода к морю — неминуемо подводило ее к возобновлению открытых военных столкновений с внешне могущественной Оттоманской империей и вассальным Крымским ханством, самому существованию которого угрожала опасность. Конфликт вокруг строительства крепости св. Димитрия Ростовского (будущий Ростов-на-Дону, 1764 год) был сигналом, что «крупный разговор» между русской императрицей и султаном Мустафой III, этим Александром Македонским по духу, если верить турецкому историографу Васыфу, был не за горами. Конечно, турки вели бы себя скромнее, не будь за их спиной сильного покровителя в лице Франции и не стань русско-турецкие отношения одним из узлов сложнейшей европейской политики. Франция взяла на себя миссию главного оппонента России на всех стратегических направлениях внешнего курса петербургского двора. Например, в Польше французы пришли на помощь барским конфедератам, и их волонтеры во главе с генералом Дюмурье, пробравшись через канализационный сток в Краковский замок, оказали сопротивление молодому Суворову. А в Леванте Франции вовсе не хотелось приобрести очень сильного в перспективе торгового конкурента, да и русское военное присутствие на Черном море могло бы подорвать сложившийся баланс сил в Европе. Вообще же стратегические принципы французской дипломатии в отношении России не отличались ни элементарной гуманностью, ни элементарным реализмом. Вот как сформулировал их министр тайного кабинета короля Шарль-Франсуа де Бройль: «Что касается России, то мы причисляем ее к рангу европейских держав только затем, чтобы исключить ее из этого ранга, отказывая ей в праве даже помышлять об участии в европейских делах. Вот та задача которую нужно снова поставить. Нужно устранять все обстоятельства, которые дали бы ей возможность играть какую бы то ни было роль в Европе. А раз так, то не следует никогда заключать с этим двором никаких договоров. Нужно заставить его впасть в совершенно летаргический сон, и если извлекать его из этого сна, то лишь путем конвульсии как, например, внутренние волнения, заблаговременно подготовленные. Даже не верится, что такое мог написать не то чтобы благородный и порядочный, а просто цивилизованный человек. Но — как видите.

Впрочем, эта политика была далеко не нова, и если о чем стоит задуматься, так о том, насколько она устарела для Запада к нашему времени. Его королевское величество упорно размышлял над тем, как с помощью Швеции, Польши и Турции установить «непроницаемый барьер между Россией и остальной Европой от полюса до Архипелага» (не первый западный вариант «железного занавеса»). И это Людовик XV, кажется единственный из европейских государей, не желал признавать за Екатериной II императорский титул, поскольку формально, по рождению и обстоятельствам восшествия на престол, она не имела на него права. Не считаясь с тем, что Россия была империей с начала XVIII века, а до этого в течение более чем полутораста лет царством (то есть той же империей). Ввиду чего Франция в течение десяти лет, с 1762 по 1772 год, не имела в России полномочных послов. Французы настойчиво подталкивали турок подраться с русскими, не особенно, конечно, рассчитывая на успех янычар или спагов в схватке с северными гренадерами или гусарами. Слишком велика была разница в степени обученности и организации войск, компетентности командного состава. Одной же численностью войны не выиграешь. Но, размышляли министры и дипломаты его величества, «даже терпя поражения, они (турки. — Авт.) умалят высокомерие России, которая истощена расходами последней войны (Семилетней. — Авт.) и польскими делами и не может находиться в таком блестящем положении, чтобы нести расходы обременительной войны с Турцией». Когда часть русских военных сил оказалась скованной польскими делами, в Версале решили и довели до сведения Стамбула, что момент благоприятный. Пора начинать…

Разумеется активность французского и турецкого дворов не осталась совершенной тайной для русского. Вопрос о войне встал в повестку дня. Нужно было готовиться. И братья Орловы предложили свой план — нанести туркам удар с тыла глубокой диверсией флота. Кто именно сообщил о нем императрице — Григорий или Алексей, — не вполне ясно. Однажды, вспоминая об этих событиях, Екатерина сказала: «Графу Орлову одолжена я частию блеска моего царствования, ибо он присоветовал послать флот в Архипелаг». Биограф А. Г. Орлова Шереметев решил, что речь идет об Алехане (как родные и друзья обычно звали Алексея), так как Гриц (такое же «домашнее» имя Григория Орлова) с 1772 года носил княжеский титул. Однако в рескрипте на имя Алексея Орлова от 29 января 1769 года императрица писала: «Мы сами уже, по представлению брата вашего генерал-фельдцейхмейстера, помышляли о учинении неприятелю чувствительной диверсии со стороны Греции как на твердой ее земле, так и на островах Архипелага, а теперь получа от вас ближайшие известия… и паче еще утверждаемся в сем мнении». Впрочем, это также всего лишь официальное уведомление, по-видимому, о заседании тайного совета, созданного для наблюдения за турецкими делами.