Тайные тропы
Шрифт:
С утра, по случаю прибытия на базу праздник образовался сам собой. Я никому не мешал. Мне надо выслушать всех, узнать новости и готовиться в новый поход. Таламат доложил о том, что у нас, оказывается, изрядное прибавление семейства. Остатки поверженного в пыль рода Халх, а именно около сотни женщин, вместе с оставшимися в живых детьми, прибыли к нам с просьбой притулиться возле нас. Типа им деваться больше некуда, кроме как примкнуть к сильному роду. Таламат их принял, с испытательным сроком, вроде я должен теперь дать добро на официальное вступление, но бес их знает, как тут это оформляется. Дождусь Талгата, пусть тот и проводит церемонии, у него хорошо получается. Большим пряником с этой прикочевавшей бабской ордой было то, что они со своими стадами прибыли, так что пока голода не ожидается. И вообще я теперь новый степняк, по словам Таламата, такие стада в Большой
А мужиков-то и нет. Мужики, то есть имеются, нет у меня квалифицированных пастухов, чёрт побери. Я запечалился на сто шестьдесят шесть и семь десятых грамма, так, чтобы совсем не потерять из виду реальность, и пошёл к Сайнаре, держать совет. Девушка была на меня в обиде, что, по всей вероятности, было связано с моими поползновениями вернуть статус кво по отношению к моим женщинам. Но она, как истинная дочь своего народа, сдержалась, понимая, что это бесполезное занятие. Видели очи, что покупали, и нечего теперь на зеркало пенять. Ну или на что там ещё. Вызвали Таламата. Посоветовались и решили немного распылить силы, в соответствии с указаниями Мастера Земли, но в пределах досягаемости отряда боевой поддержки, чтобы ненароком какие босяки не имели соблазна нас пощипать. А потом, по приходу Талгата, рассредоточиться, как положено. Пастбища — это основа нашего долговременного благополучия, негоже гадить там, где расцветут буйным цветом идеи моего чучхе. Отдельно Таламату я объяснил насчёт телефонной связи, типа, как ей пользоваться. Пришлось приплесть волю Великого Неба, читать лекции по распространению радиоволн у меня не было ни времени, ни желания. И, в заключение, велел послать пару мужиков к Улахан Тойону, чтобы обеспечить себя и его связью. Но это после праздника, который положено здесь объявлять по поводу и без повода. Что я и сделал, намереваясь просидеть на кочевье, как минимум, не менее надели, до приезда Талгата, а, как максимум, отоспаться и маленько разжиреть. Ну и водки попить в своё удовольствие, а то с такой беготнёй по степи невозможно расслабиться.
На следующий день Сайнара, вылив на меня ковш воды, спросила:
— Ну что?
— А что? — промычал я, откашлявшись от пробуждения и вставая на карачки возле порога нашей юрты.
— Что такое «веселиеруси естьпитие»? — настроение у моей возлюбленной было самое решительное.
— Бэээээ, мэээээээээээ… — совсем чижало, — Это, дорогая, базовая идеологическая установка нашего родоплеменного социума. В смысле, там… не здесь… — вот пристала, гадина.
— Дурак. Кумыс нам дало Небо для утоления жажды и веселья, а водку нам дают абаасы для того, чтобы человек превращался в свинью. А ты третий день не только на свинью похож, но и стал свиньёй. Я еду к деду. Ты можешь здесь пить, сколько тебе вздумается и валяться в кустах со своими распутными девками.
Третий день? Интересно, как интересно… По-моему девочка что-то перепутала. Не может быть такого. Я же выпил всего чуть-чуть, ну, может ещё и похмелился… Вот она, великая сила диалектического материализьма, будь он трижды неладен. Ключевое слово — диалектического, что в переводе на русский обозначает, что всякая палка о двух концах. Рядом любимая женщина, но она не даёт мне покоя. Удивительное, тоись, рядом, но оно запрещено. И что ей дались мои девки? И вообще, надо поправить здоровье, и потом взять в руки почту, телеграф и банк.
— Дорогая, не горячись. Если ты собралась к деду, то тебе будет поручение. А если ты передумаешь, то я готов рассказать тебе, где можно взять много одеколона, женских духов, бусиков и зеркалец.
— Ты, свинья, не подлизывайся. Всё уже решено. Я уезжаю к деду, а потом он приедет и отрубит тебе голову, за то, что ты наругался над невинной девушкой и не хочешь жениться!
— Вот-вот. Я и говорю, что нам пора пожениться, только я не знаю, какой калым платить твоему деду, и какое приданое он тебе даст.
— А я не хочу замуж за такого пьяницу! Ты мою молодость загубил, я тебе отдала всё святое, что
Мало того, что у меня посталкогольное чувство вины, так эта коза его ещё и хочет усугубить. А это, естественным образом, вызывает у меня инстинктивную защитную реакцию. Да нахрен мне такая женитьба ваще!
— Собралась — вали нахрен, — я осерчал уже окончательно.
Такие песни я уже слышал и не раз и не два, и каждая баба в моей жизни так и норовит пнуть в самое больное, и, главное, когда я с похмелья. За исключением Алтааны, Даяны, Киски и Нюрки. Эти меня понимают. Этим от меня ничего не надо. И всё принимают как должное, ибо я их господин, освободивший их от плена и надругательства. Я вышёл на свет божий в самом гнусном настроении. Пусть дед забирает её, не смог внучку воспитать в почтении к мужу, так пусть расхлёбывает.
Похмелиться всё-таки пришлось. Немножко так, не более необходимого. Когда же этот Талгат долбаный приедет? Запарился я уже тут сидеть. Выслушивать всякий бред от сцыкух разных. Ума нет, так на горло берет, мелочь пузатая. Жеребёнок, жеребёнок, белой лошади ребёнок… Пошёл к костру, варить себе бодрящий кофе, меру всё-таки знать надо в потреблении напитков. И где этот Ичил шляется? И вообще? В репу дать кому-нибудь что ли? Кровожадные мои намерения пришлось отложить на неопределённый срок. Пришёл Таламат и начал докладывать про всякие новости. Наверное, по третьему разу, поскольку у меня было ощущение, что я где-то уже это всё слышал. Ну, например про то, что желтопоязочников вывели, как класс. В деле политического сыска не обошлось, как это обычно и бывает, без перегибов. Распалённые охотники за славой прибили несколько человек совершенно непричастных, но зато любое напоминание про ячейку, коммуну или желтую повязку чревато самыми решительными череповатостями. Желающие снискать себе медаль и денег стали уже набегать в земли Рода Чёрного Медведя и оттуда тащить на правёж всякую шушеру, которой там развелось немеряно. Ну это по политической обстановке, до которой мне уже не было никакого дела: я сделал, что мог, а уж остальное пусть делает уважаемый Тыгын.
По нашей программе модернизации животноводства Таламат отчитался самым хорошим образом. Мои ценные указания были выполнены, так, как и положено. Козлища отделены от плевелов, то бишь белые, серые и черные овцы и бараны кучкуются в разных отарах. Я продолжил свою мысль в том смысле, что следующим этапом должно быть выведение тонкорунных пород, но это дело не сего года и даже не десятилетия. Это надолго. Но и дивиденды с такого хода можно получить весьма и весьма значительные. Потом поговорили про всякое, типа неплохо бы кого-нибудь ограбить, а то кулутов мало, некому пасти овец. Хотя всё чаще стали заглядывать на огонёк всякие бродячие донкихоты, на предмет пожрать аж переночевать негде. Да и понятное дело, я могу понять такой подход — калыма за вдов платить не надо, а бедные и несчастные лыцари, чаще всего нищие, как церковные мыши, вот поэтому и шалаются по степи в поисках приключений, жратвы и бесхозных женщин. Глядишь, и покормят где. Состоятельные граждане вообще-то заняты своими стадами и им совершенно не с руки мотаться в поисках лучшей доли, ибо всем во всей Большой Степи известно, что лучшее — враг хорошего. Так что я дал наставление Таламату насчёт таких искателей теплого места, чтоб принимал и привечал, но не давал с бабами приданого и не разрешал откочёвывать. Пусть работают на моё благо и благо обчества на паях «Белый ворон». Поодиночке их сожрут, а вместе может мы и выдюжим.
Я спросил:
— А что, просто за деньги пастухов нанять нельзя? — и понял, что ошибся с аудиторией, — в общем, кончайте эти фокусы. Мало вы в кулутах, я вижу, побывали. И меня ещё потянете за собой паровозом. Короче. Наймёшь пастухов, сколько надо. Сколько у нас харчей заготовлено? Чем эту прорву женщин кормите?
— Это надо у Дайааны спрашивать. Она сейчас за старшую в стойбище.
— Ладно, позови ко мне девок всех, надо поговорить. Как Талгат приедет, пойдем большим караваном к Пяти Пальцам.
— Хорошо, господин, — отмучался Таламат.
Что-то взгляд у него какой-то непонятный. Разберёмся позже. Пришли красотки, хихикают чего-то. Может у меня в голове выпал какой-то кусок времени? Алтаана и спрашивает с улыбочкой:
— Магеллан, а что такое «веселиеруси естьпитие»?
Они что, сговорились что ли? Паскуды.
— Что надо. Это не для средних умов, — отвечаю. Ненавижу комментаторов моих пьянок. Скорей бы уж вернуться в деревню, вызвать к себе в гости Курпатова. Никто не будет потом мозг пилить. А здесь вообще невозможно.