Тайный брак

Хенли Вирджиния

Вулф не поцеловал ее руку, боясь, что она может упасть в обморок, если он дотронется до нее, но проявил галантность и чопорно поклонился.

– Я желаю вам всяческого счастья, миледи.

«Брианна разорвала помолвку!»

В конюшне он поблагодарил Таффи за заботу о своих коне и волке. Он ехал молча, пряча ликование внутри, пока не покинул земли де Варенное; тогда он издал радостный крик:

– Тень, она не вышла за него!

Тень посмотрела на него и улыбнулась.

Вулф больше не замечал резкого ветра. Он был так погружен в свои мысли, что ехал,

скорее, бесцельно, куда глаза глядят. Когда он остановился поесть в Грейт-Данмоу, он понял, что движется на запад и если продолжит путь, еще до ночи доберется до Сент-Олбанса.

Он прибыл в бенедиктинский монастырь в сумерках. Вулф поставил коня в конюшню, спросил, здесь ли сейчас Адам Орлетон или Рикард де Бошан, и узнал, что их нет. Аббат выделил ему по-спартански скромную комнату с маленьким окном и выбеленными стенами. Он положил седельные сумки на кровать и налил Тени воды.

Хотя Вулф «Мортимер не был особенно религиозным человеком, он был глубоко духовным, и он вдруг почувствовал желание поблагодарить Бога за свою удачу. Он приказал Тени остаться и направился в аббатство. Он прошел по длинному нефу к алтарю, встал на колени и опустил голову.

Молитвы, которым его научили, должны были быть серьезными и произноситься с благоговением. Но Вулф обнаружил, что не может быть мрачным или хотя бы степенным. Честно говоря, он торжествовал. «Аллилуйя!»

– Она просто прекрасна! Вы не могли бы выбрать лучший подарок на день рождения. – Брианна поняла, что это идея отца и что великолепную вороную кобылу выбрал он. «Она тех же кровей, что и конь Вулфа. Драго был бы для нее идеальной парой». В ее горле встал ком, и она покорно отбросила тоскливые мысли, приносящие печаль. Ее любящие родители не должны были видеть, что их дочь в свой день рождения в задумчивости утирает слезы. – Я назову ее именем богини, так же как Венеру. Что вы думаете об Афине?

– Греческая богиня мудрости? Мне нравится, – заявил Уорик.

– Ах, – поддразнила Джори, – а я тут думаю, что Венерой была та лошадь названа за ее изумительное тело.

– У всех богинь изумительные тела, – пошутил Уорик.

– Думаю, я прокачусь на ней галопом. Вы ко мне присоединитесь?

– Да, но поскольку сегодня уже достаточно снега, я предпочту поездку в санях. Гай, пусть запрягут лошадей, и мы пойдем вслед за Брианной, – предложила Джори.

– Ты доверишь мне вожжи? – спросил Гай свою жену.

– У меня достаточно благоразумия, чтобы не доверять вам ни в чем, но риск добавляет удовольствия.

– Вообще-то яркость снега помогает моему зрению, но я сделаю что-нибудь рискованное, чтобы доставить тебе удовольствие, – пообещал он, подмигивая.

– Мужчины! – Джори округлила глаза. – У них всегда только одно на уме.

– Я оседлаю Афину. – «После всех этих лет они все еще влюблены друг в друга. Матушка влюбилась в Гая, когда была в моем возрасте, но пришлось ждать пять лет, прежде чем они смогли пожениться. – Брианна вздохнула. – Господи, я не хочу ждать так долго!»

Брианна наслаждалась скачкой, но вид ее счастливых родителей в санях усиливал ее тоску по Вулфу. Вид матери, прижимающейся к мужчине, которого она любит, заставлял Брианну тосковать по теплу мощных объятий Вулфа. Их веселый смех разжигал жгучий голод в ее животе.

В тот вечер после ужина Джори подарила дочери одну из своих тяжелых золотых цепей, на которой висел огромный изумруд. Ее можно было носить на шее или на талии. Свисающий камень должен был провоцировать мужчину, украшая ложбинку между грудей либо центр женственности.

– Матушка, я не ожидала ничего подобного. Я знаю, как драгоценны для вас ваши изумруды. – Поскольку на шее у нее был кельтский камень с волком, она надела цепь на талию.

– Неожиданные подарки приносят самое большое удовольствие.

Уорик встал, поднял свой кубок и обратился ко всем обитателям Фламстеда:

– Поднимите вместе со мной кубки за мою прекрасную дочь, которой сегодня исполнилось восемнадцать лет. Когда-нибудь она станет хозяйкой этого замка. Брианна наполнила радостью каждый день моей жизни.

– Правильно! Правильно! – Крики пронеслись по всему залу, и Брианна очаровательно покраснела, слыша почти лесть в их голосах.

Она встала и ответила на тост:

– Благодарю вас. Фламстед и все его люди занимают особое место в моем сердце. Вы окружили меня любовью. Я нигде бы не хотела быть в свой день рождения, кроме как здесь.

Конюхи застучали по столу ножнами кинжалов, выражая свое одобрение.

Было уже поздно, когда де Бошаны собрались спать. Брианна поцеловала родителей и пожелала им доброй ночи, и когда она закрыла дверь своей спальни, атмосфера одиночества показалась ей резким контрастом тому, что было сегодня в главном зале.

Сердце ее невыносимо тосковало по Вулфу.

Она зажгла свечи, взяла в руку кельтский камень и стала поглаживать его с трепетным желанием.

– Приди ко мне, Вулф. Пожалуйста, приди ко мне.

Вулф Мортимер сидел на узкой кровати в похожей на келью комнате аббатства Сент-Олбанс и пристально смотрел на пустую беленую стену. Сегодня он был счастлив и чувствовал, что может увидеть будущее.

Постепенно видение нарисовалось перед ним, как развернувшаяся на сцене пьеса.

Он увидел огромную флотилию кораблей, вставших на якорь у побережья Суффолка. Королеву Изабеллу и Роджера Мортимера встретил и приветствовал сводный брат короля, Томас, граф Норфолк. Вулф узнал два десятка баронов, которые обещали свою поддержку, и его захлестнула волна облегчения, что они сдержали свое слово.

Сцена сменилась, показав город Кембридж, где Адам Орлетон, епископ Херефорда, выступал как представитель всех остальных епископов, собравшихся, чтобы заверить королеву Изабеллу и Мортимера в своей поддержке их дела. Вулф увидел, что его отец командует отрядом всего из семи сотен человек, и поразился тому, что он осмелился начать вторжение в Англию с такой небольшой армией. Но инстинкт Мортимера оказался верен. Народ стекался, чтобы поддержать свою королеву, Изабеллу Прекрасную, которую они всегда любили, и армия Мортимера теперь увеличилась до двух тысяч.