Шрифт:
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
«Камень, который отвергли строители, соделался главою угла».
1
Лес в окрестностях Болоньи, 1503 год
Наступившая ночь как две капли воды походила на все предыдущие. В конце лета, после захода солнца, жара обычно немного спадала, но освежающей прохлады вечера так и не приносили. Во всяком случае, обитателям маленького аббатства, притаившегося в зарослях густого леса среди возвышенностей севера Италии. Послушник монастыря, исполнявший обязанности привратника, дремал в своей
— Открыть ворота римскому посланнику!
Послушник, мирно почивавший на убогом соломенном тюфяке, внезапно проснулся, разбуженный неистовым криком и могучими ударами в деревянные створки ворот. Плохо соображая спросонья, не ведая, какой час на дворе, он быстро встал, подпоясался шнуром потуже и побежал к воротам.
— Кто там? — спросил он, отодвигая решетчатый ставень, намереваясь взглянуть на незваного гостя, с такой настойчивостью рвущегося в аббатство глубокой ночью. В мерцающем свете факелов он рассмотрел за монастырской стеной около дюжины всадников, одетых в плащи военного покроя с гербом на груди. Следовательно, к ним пожаловали воины.
— Открывай же, монах! Открыть ворота римскому посланнику!
Сонливость моментально улетучилась, как только послушник сообразил, что происходит: сам Чезаре Борджиа, епископ и сын недавно скончавшегося папы Александра VI, требует впустить его на территорию аббатства. От известного нечестивца добра ждать не приходилось. Но как помешать ему войти? В политических интригах послушник не разбирался. Он знал только, что молодой Борджиа совершил множество преступлений. Присутствие наемников у ворот обители красноречиво свидетельствовало: нечестивец не намерен отступаться, он не уберется восвояси, не добившись своей цели. И что мог сделать привратник? Он всего лишь скромный, смиренный послушник, ему не полагалось рассуждать. Правда, бедняга опасался, что получит нагоняй от аббата, но он никак не успевал предупредить настоятеля. Привратник уже взялся за массивный литой засов, но замер, услышав за спиной голос.
— Кто там, брат Эццо?
К воротам неслышно подошел помощник аббата, мужественного вида высокий молодой человек. Брат Джакомо прибыл в монастырь всего несколько месяцев назад и тотчас завоевал доверие настоятеля. Аббат полностью на него полагался, что пришлось не по нраву большинству монахов общины. Удачливые новички часто вызывают чувства зависти и неприязни и становятся излюбленной мишенью для нападок.
— Это… это Борджиа…
— Борджиа? Здесь? — пробормотал юноша сквозь зубы, с трудом подавив возглас ужаса и удивления. Молодой человек мгновенно понял, что к чему: он-то знал истинную причину неожиданного визита. Теперь главное — выиграть время и предупредить аббата.
— В чем дело, брат?! Откройте немедленно! — В выкриках, доносившихся из-за стены, сквозила неприкрытая угроза: гости теряли терпение.
— Брат Эццо, погодите минутку, а потом открывайте, — сказал молодой помощник решительно, проявляя незаурядное самообладание. — Скажите гостям, пусть подождут, так как… Придумайте что-нибудь! Я должен известить аббата.
На глазах у ошеломленного послушника брат Джакомо, подобрав полы сутаны, пустился бежать во весь дух. Послушник почувствовал, как тревожно, отчаянно забилось у него в груди сердце. Что ему придумать? Что сказать? Он ничтожный, невежественный человек, не умеет ни читать, ни писать. Даже самые простые вещи кажутся ему невероятно сложными. А время поджимало. Если он собирался что-то предпринимать, это «что-то» надо было делать очень быстро.
— Слышу, слышу. Какая нужда привела вас сюда? Очень поздно, глубокая ночь на дворе и…
— Ты непроходимый тупица, брат! Последний раз говорю,
В тот же момент в скудном свете луны и отблесках факелов послушник разглядел чуть поодаль, в арьергарде, всадника на белом коне. Его фигуру скрывал темный плащ с низко надвинутым капюшоном. Он сидел неподвижно в седле, но потом, словно стряхнув оцепенение, рысью поскакал к воротам монастыря. Очутившись у крепостной стены, всадник, не спешиваясь, скинул капюшон. Желтые сполохи мерцавшего пламени осветили надменное лицо с холодными чертами. Послушник никогда прежде его не видел, однако же узнал сразу: Чезаре Борджиа, воплощение зла и жестокости.
Борджиа не произнес ни слова, но этого и не требовалось. От одного его вида у бедного послушника душа ушла в пятки. Трясущимися руками он отодвинул засов и распахнул ворота. Не успели разойтись деревянные створки, как разъяренный командир отряда сильным ударом кулака сбил послушника с ног.
Тем временем брат Джакомо разбудил аббата, почтенного старца с длинной бородой, посеребренной сединой. Оба монаха прекрасно осознавали, что сейчас произойдет. И должны были помешать этому любой ценой, помешать даже ценой собственной жизни. Они служили великой миссии, которая была превыше их личной безопасности, превыше существования самого монастыря, превыше любой мыслимой жертвы. И хотя они не сомневались, что жертва потребуется от них очень скоро, они не обмолвились ни единым словом и действовали весьма решительно. Аббат, брат Леоне, поспешно покинул опочивальню, со всех ног помчавшись в главный зал своего небольшого дома, располагавшегося в центре просторного клуатра, окруженного красивой галереей в романском стиле. Прибежав в зал, аббат первым делом надавил на каменный выступ в полу (он походил на брусок или небольшую плиту), спрятанный под массивным дубовым столом.
Чезаре Борджиа добрался до жилища аббата в тот миг, когда глубоко внизу, в подземелье, зазвонил колокольчик. В тайном убежище около масляного светильника стоял в карауле и клевал носом монах. Вздрогнув, он посмотрел на колокольчик широко открытыми глазами. Никаких сомнений, он не ошибся. Пора отправляться в путь. Стражник разбудил своего товарища, с кем они менялись на часах. Оба были перепоясаны мечами и облачены в светские костюмы — узкие куртки и облегающие штаны — вместо сутан и сандалий. Не мешкая стражники вошли в соседнюю комнату и разбудили крепко спавших близнецов, девушку и юношу семнадцати лет. Монахи, верные обету послушания, охраняли молодых людей по приказу, не ведая, кто они такие. Теперь им всем предписывалось бежать, не теряя времени даром.
А наверху, в доме, Чезаре бросал быстрые, колючие взгляды на аббата. Всем другим старец внушал почтение, младший же Борджиа испытывал к нему недоверие и страх. Мудрый человек всегда опасен, намного опаснее доблестного воина или искусного, отважного фехтовальщика. Два охранника дожидались господина снаружи, у дверей дома аббата — небольшого квадратного в основании двухэтажного каменного строения.
Борджиа упорно молчал, и аббат не выдержал, заговорив первым:
— Можно спросить, монсиньор, чем мы обязаны столь неожиданному визиту?
Старец держался твердо и уверенно, призвав на помощь всю свою выдержку. Тайна, охраняемая им, великая тайна не должна открыться лишь потому, что он испугался. Впрочем, Борджиа, по-видимому, уже владел секретом, иначе он не стал бы силой врываться в монастырь среди ночи, словно счет шел на секунды, и малейшее промедление могло пагубно отразиться на его планах — нарушить или полностью их уничтожить. Итак, жребий брошен. Аббат старался выиграть время.
— Брат Леоне, не следует сердить меня, заставляя распространяться обо всем, что мне известно, о чем вы прекрасно осведомлены. Отдайте мне то, что я ищу, и я умчусь как ветер, исчезну бесследно, точно меня здесь и не было.