Тайный посол. Том 1. Посол Урус-Шайтана. Фирман султана
Шрифт:
Арсен нетерпеливым движением сбросил ее, как что-то мерзкое.
Турок вспыхнул от гнева. Вытаращив мутные глаза, готовые выскочить из глазниц, он сжал кулак и изо всей силы ударил невольника в лицо.
Ярость затуманила разум Арсена. Вне себя от гнева рванулся вперед, даже веревки затрещали. Покупатель отшатнулся, вскрикнул, но было поздно. Могучий удар в левую скулу свалил его на землю. Тюрбан турка слетел с головы и упал в пыль.
Все это произошло так неожиданно – даже для самого Арсена, – что на какой-то миг все остолбенели. Али побледнел и судорожно шарил у бока, ища рукоятку нагайки. Телохранители кинулись поднимать хозяина. Невольники притихли, с ужасом глядя на перекошенное от злобы лицо турка и на невольника, который, тяжело дыша, отошел под стену.
Первым опомнился турок. Его увесистая нагайка обвилась вокруг головы Арсена. За ухом у казака лопнула от удара кожа, по шее потекла кровь.
Потом подскочили телохранители. Свалили казака с ног. Он закрыл лицо руками, чтобы не выбили глаза. Кто-то сорвал с него жупан. Кожух, в котором было зашито письмо Сирко, забрал Али еще в караван-сарае. Удары сыпались беспрерывно… Плети рвали сорочку и тело. Арсен подкатился под стену, чтобы хоть как-то уменьшить силу ударов. Но телохранители стали возле головы и ног, как молотильщики на току – напротив друг друга. Теперь стена не мешала им. От вида крови, выступившей на спине казака, они озверели и били смертным боем.
Арсен извивался, как уж. Сцепив зубы, чтобы не кричать, только глухо стонал. Али хватал купца за руки.
– Эфенди, кто мне заплатит за невольника? Они же забьют его насмерть!..
Вдруг дончак оттолкнул Али и упал на окровавленного запорожца, закрывая его своим телом. Сермяга свалилась у него с плеч. Несколько ударов сразу провели багровые полосы на белой спине. Хозяин кинулся к нему, чтобы оттащить: может пропасть ни за что такой сильный раб! Но тут вмешался турок. Он уже надел тюрбан и мрачно наблюдал, как избивают невольника.
– Осман! Кемаль! Хватит! Вы забьете его до смерти. Оставьте немного и для меня. Я куплю его… И этого тоже, – показал он на дончака. – Сколько они стоят?
Телохранители опустили плетки, отошли, переводя дыхание.
Али вмиг стал услужливым и хитро прищурил глаза. Кажется, Аллах помутил разум этого покупателя, можно нагреть руки. И он заломил такую цену, что сосед только ахнул: ай-вай! Но тут же и сам запросил за дончака столько же.
Турок не торговался, сразу отсчитал деньги за обоих невольников.
Дончак помог товарищу по несчастью подняться.
– Спасибо, друже, – тихо промолвил запорожец. – Как тебя зовут?
– Роман… Роман Воинов. Туляк я, а стал донским казаком… Удрал от немца-барона на волю, а попал в турецкую неволю… Ахма!.. Дай я тебе кровь оботру – ишь как уходили, проклятые! Кожа клочьями висит…
Роман, как сумел, перевязал сорочкой спину Арсену, набросил на плечи жупан.
В тот же день их загнали на большой сандал – быстроходный парусник – и заперли в тесном вонючем трюме. Здесь было темно, сыро, разило плесенью и овечьими шкурами.
На берегах Кызыл-Ирмака
1
За несколько дней, пока корабль плыл к Турции, Арсен пришел в себя, спина покрылась шершавыми струпьями и начала зудеть. Это был верный признак того, что раны заживают.
Подплывали к маленькому турецкому городку, и невольников вывели на палубу.
С моря дул холодный ветер, швырял в лица людей колючую изморось и соленую морскую пену. Почему-то долго не спускали трап.
С кормы долетали возбужденные голоса капудан-аги [24] и владельца рабов. Сначала Арсен не обращал внимания на их разговор, но потом стал прислушиваться.
24
Капудан-ага (тур.) – капитан.
– Не нужен мне невольник! – раздраженно кричал капудан-ага. – Мы договаривались, Гамид-бей, что ты заплатишь мне деньгами!
Гамид, выпячивая толстый живот, настаивал на своем:
– Не рассчитал я, капудан-ага. Потратился в Кафе. Дорога мне еще далекая – деньги нужны. Ты ничего не теряешь. Вот часть платы деньгами, вместо остальной выбирай себе какого хочешь раба. Продашь – получишь деньги. Еще с барышом будешь…
– Не нужен мне барыш! Раб сдохнет или убежит, и я останусь в дураках. Заплати мне мое – и освобождай корабль! Если б знал я, ага, что ты такая дрянь, то не связывался бы с тобой!
– Привяжи свой язык, капудан-ага, а не то потеряешь! – повысил голос Гамид. – И вот что: бери раба! А не хочешь – ничего не дам!
– Это на тебя похоже! Давай! Шайтан не брат – с ним подобру не договоришься! Только сам выберу…
– Я давно тебе об этом твержу, а ты уперся, как старый ишак!
После обмена такими «любезностями» капудан-ага и Гамид сошли с кормового мостика. Остановились возле невольников.
– Этого, – ткнул капудан-ага пальцем в грудь Романа. – И убирайся ко всем чертям с моего корабля!
Телохранители Осман и Кемаль поволокли Романа снова в трюм.
– Прощай, Арсен! – крикнул дончак. – Не поминай лихом! Удастся вернуться домой – передай в станицу Бобровскую… друзьям, а семьи не имею…
За ним захлопнулась крышка люка.
По шатким доскам невольников свели на берег. Здесь же, в небольшой закопченной кузне, всем на руки надели кандалы. А Арсену – еще и на ноги. Только Яцько остался незакованным.
Выступили в полдень. Гамид ехал на коне впереди каравана, состоявшего из десятка ослов, нагруженных покупками. За невольниками следили Кемаль и Осман. Комичную картину представляли со стороны эти длинноногие верзилы, горбившиеся на маленьких осликах. Однако длинноухие, с торчащими ребрами животные будто не чувствовали их веса и потихоньку топали, кивая головами.
Время от времени каравану встречались молчаливые путники с темными, словно окаменелыми, лицами и быстрыми взглядами черных глаз, отряды вооруженных спахиев [25] на конях и пеших янычар, степенные волы, тянущие неуклюжие арбы с огромными дощатыми колесами, нищие в лохмотьях…
Небольшие села удивляли невольников своим необычным видом. Низенькие круглые хатки из кирпича-сырца теснились в ущельях под скалами или на каменистых берегах мутных потоков. Омытые дождями, прокаленные солнцем, с мазаными глиняными кровлями, они походили на серые черепа, чернеющие пустыми орбитами – узкими проемами дверей и незастекленных окошек.
25
Спахия (от перс. – сипахи) – воин-всадник; он же в отставке – помещик.