Тайный воин
Шрифт:
— Это древний язык, на нем говорили при дворах первых иерофантов! — воскликнул Никидес, протискиваясь между Танилом и Зуштрой, чтобы рассмотреть надпись поближе.
— Может, ты и прочесть сможешь, — язвительно бросил Албен.
Никидес не обратил внимания на насмешку.
— Думаю, именно это называли бесконечной надписью. Такая надпись создает магическую силу или благословение, когда ее читает жрец. — Он пошел вокруг сосуда, рассматривая слова. — Думаю, она начинается вот здесь… «Слезы Астеллуса на груди Далны рождают дуб Сакора, и возносит он руки свои к луне Иллиора, которая
Тобин довольно усмехнулся, видя, как сияет его друг. Может, Никидес и не был выдающимся бойцом, но никто не превзошел его в науках. Даже Солари еще раз внимательно посмотрел на огромную чашу. Внезапно Тобин увидел, как лицо лорда-протектора на мгновение отразилось в изогнутой золотой поверхности, превратившись в желтую алчную маску. Тобин бросил взгляд на герцога, чувствуя, как по спине пробежал такой же холодок, как в тот день, когда Брат прошептал свое обвинение. Но Солари выглядел как обычно и, похоже, с искренним удовольствием показывал Тобину его наследство.
Несмотря на королевские обязанности, Эриус находил время для охоты с гончими и соколами, посещал коннозаводчиков вместе с мальчиками и каждый вечер усаживал компаньонов с собой за стол. Тобин все так же боролся с собственным сердцем. Чем ближе он знакомился со своим дядей, тем меньше король казался ему чудовищем. Он шутил и пел вместе со всеми, щедро раздавал дары и вознаграждал всех после выездов на охоту.
Они пировали каждый вечер, и Тобин недоумевал, откуда берется такое количество еды и вина. Каждый день по подъездной дороге грохотали целые вереницы повозок, и Солари приходилось постоянно посылать людей для ремонта мостовых. А мальчиков он отправлял проверить, как продвигаются дела. Дороги еще не просохли после весенних дождей, так что солдаты укладывали поперек них бревна, закрепляя вбитыми по краям кольями, а потом по новому участку прокатывали телеги, груженные камнем, чтобы бревна как следует улеглись.
Каждый день приносил новые открытия, и Тобин понемногу стал привыкать к мысли, что эта величественная крепость и все ее богатства и земли действительно принадлежат ему. Или, по крайней мере, скоро будут принадлежать. Придворная жизнь увлекала его, но куда уютнее Тобин чувствовал себя в комнате Хакона или в огромном заднем дворе, где располагались солдатские казармы. Там его всегда встречали с искренним теплом.
Из канав уже поднялись ирисы и высокий конский щавель, жеребята с ягнятами резвились на лугах, когда королевский отряд спустя две недели наконец отправился в Эро.
Корин и компаньоны сначала скакали рядом с королем, обсуждая соколиную охоту и лучшие из добытых трофеев. Но ум Эриуса уже умчался вперед, в большой старинный город, и вскоре он, не покидая седла, занялся делами и принялся выслушивать петиции, которые читали ему верховые писцы. Мальчикам стало скучно, и они, придержав коней, отстали от короля.
В конце колонны кто-то затянул балладу, и скоро уже пели все солдаты. Это была старая песня времен Великой войны, в ней говорилось о генерале, который погиб, сражаясь с черными некромантами Пленимара. Баллада закончилась, и все принялись говорить о темной магии. Никто из мальчиков ничего по-настоящему не знал о подобных вещах, но все слышали какие-нибудь страшные истории и готовы были ими поделиться.
— Мой отец рассказывал историю, которую у нас в роду передают из поколения в поколение, — сказал Албен. — Один из моих предков водил войско на замок некромантов, что стоял на острове неподалеку от Коруса. Замок был огорожен телами скаланских воинов, прибитых к кольям, как огородные пугала. В самом замке все книги были переплетены в человеческую кожу. И обувь и пояса слуг тоже были изготовлены из нее, а все чаши сделаны из черепов. Отец говорит, мы должны уничтожать любого некроманта, как только подвернется такая возможность.
Все утро они не видели Нирина, и вдруг он появился — рядом с Корином.
— Твой отец рассуждает мудро, лорд Албен. Некромантия пустила глубокие корни в Пленимаре, и сейчас она вновь набирает силу. Их темный бог требует, чтобы в его храмах приносили в жертву невинную кровь и плоть. Жрецы устраивают чудовищный пир на крови, а для их чародеев человеческие тела — все равно что туши животных, ты прав. Грязные ритуалы некромантов добрались даже до нашего побережья, и кое-кто из тех, кто носит облачения Четверки, втайне привержен кровавой вере. Они предатели. И вы, мальчики, должны быть бдительны; их влияние как червоточина в сердце Скалы, и излечить такую язву можно лишь смертью. Они должны быть пойманы и уничтожены.
— Так и поступаешь ты и твои Гончие, мой лорд, — сказал Албен.
— Подхалим, — пробормотал Лута и тут же сделал вид, что занят уздечкой, заметив быстрый взгляд темных глаз волшебника.
— Гончие служат королю, так же как и вы, мальчики, — ответил волшебник, прикасаясь рукой колбу и сердцу. — Волшебники Скалы призваны защищать трон от подлых предателей.
Он умчался вперед, а Зуштра и Албен заговорили о том, как именно Гончие защищают трон.
— Они сжигают волшебников живьем! — сказал Зуштра.
— Нет, жрецов они вешают, — поправил его Албен. — А для чародеев у них есть особая магия.
— Как же им это удается? — спросил Урманис. — Наверное, они ловят только слабых волшебников. Сильные могут использовать собственную магию и сбежать.
— У Гончих свои методы, — самодовольно сообщил Корин. — Отец говорит, Нирину явился Иллиор и даровал ему связующие чары, приказав использовать их ради процветания Скалы.
Весть о приближении высокого гостя намного обогнала отряд, и в каждой деревне установили украшенный цветами помост для встречи короля. На вершинах холмов горели костры, люди выстраивались вдоль дороги, радостно крича и маша руками, когда мимо проезжала свита. И неважно, что в результате до Эро они добрались лишь к сумеркам второго дня. Весь город пылал огнями, а вдоль северной дороги на добрых полмили выстроились радостные горожане.
Эриус радовался гостеприимству, махал рукой и бросал в толпу горсти золотых монет. У ворот он отсалютовал резному изображению богов, потом выхватил меч и поднял его высоко, чтобы видели все.