Te Amo

An-nA

Я разозлился, очень, но сильнее я чувствовал некую раздражительность, хотя, сам не понимаю от чего. То ли от ее поступка, то ли дальнейшего развития события. Не буду говорить «Мое сознание уплыло, я опустошился, без нее я хотел уйти в запой», не буду мутить эту розовую воду, лишь, скажу…

Я не знаю, что делать.

Впервые в жизни, я не знаю что делать, а понял я это, еще вчера, в тот момент, когда она, словно обезумевшая, вырывалась, билась в судорогах, кричала, как ей больно, чтобы ее отпустили. Когда она упала на кухне и начала задыхаться, убежала в ванную и вместе с Анной заперлась там. Я не мог ждать, пока

они откроют, беспокойство за любимого человека взяло верх, поэтому, я быстро выбил эту чертову дверь, но то, что я там увидел, повергло меня в окончательный шок.

Ее дальнейшие действия, то, что она говорила, то, что она сделала с Ямато, все это меня просто с толку сбило, а когда она уже подошла ко мне и начала этим невинным голоском говорить какой–то бред, я внезапно разозлился, вспомнил весь наш разговор в комнате, хотел уйти, но как только услышал, как она кричит, как ей больно, внутри все сжалось еще сильнее, чем в момент ссоры…

– Кгм…

Микаэла начала ерзать, наверное, ей было не очень удобно лежать вот так, поэтому, снова оперевшись ногами, она пододвинулась еще ближе и.…Наши губы уже полностью соприкасались, да еще и довольно тесно, я вам скажу. Девушка чуть нахмурилась, но не отодвинулась, скорее всего, еще спала и, вообще, не понимала о том, что вытворяет сейчас, а я молил всех Богов, чтобы она не проснулась.

Видимо, Боги посчитали иначе.

Что–то про себя промычав, брюнетка начала потихоньку раскрывать веки, часто моргая, пытаясь привыкнуть к дневному свету. Когда же ей это удалось, и она увидела, что перед ней оказалось на самом деле, то ее глаза приобрели форму неопознанного летающего объекта. Все так же, не отрываясь от моих губ, она проследила взглядом сначала за нашим «поцелуем», потом прошлась по позе, в которой мы лежали, а уже позже резко на меня. Я не шевелясь, и даже почти не дыша, молча, наблюдал за ее движениями, за ее испуганным взглядом.

И вот, она снова смотрит на наши губы, осторожно так, будто опасаясь, так же прослеживает за своими блуждающими по моему телу руками и вновь смотрит мне в глаза. Я вижу: она хочет что–то сказать, да и чувствую тоже, она то приоткрывает, то снова закрывает рот, но вот сейчас, глубоко вобрав в себя воздух, она уже была готова что–то сказать, как…

– Шире рот открывай и губами шевели, недотепа! – послышался откуда-то голос ее любимого дружка.

– Ямато, сынок, быть может ей плохо. – Боже, только не это, помилуйте. – Рен, ты губами пошевели то, хоть немного, а то посмотри, моя доченька и так вся красная, вдруг задыхается. – Я вообще не понимал, откуда доносятся эти голоса и по растерянному лицу Гонсалес, понял, что она видимо тоже. – Микаэла, милая, помычи, если все хорошо.

– П-папа? – отстранившись от моих губ, но все еще держа руки на моей груди, дрожащим голосом спросила она. – Вы, что тут?

– Нет, что ты, мы духи Святого Михаила, пришли забрать твою душу и поместить ее в труп ни в чем не повинного енота.

После этого грандиозного признания, со стороны шкафа послышались странные шорохи и завывания, а позже, буквально секунду спустя, оттуда с болезненными стонами бедолаги отца и благим матом непутевого Ямато, две чертыхающиеся тушки вывалились прямо на пол.

Смотря на то, как два взрослых, а один из них уже очень взрослый, путаются в собственных конечностях и не могут встать, я еле сдерживал смех, хотя,

улыбка на моих губах уже давно играла.

– Вот говорил я вам, не надо туда лезть! – наконец-таки встав и помогая подняться мужчине, пробурчал Куроко.

– Но я, же не знал, что все так выйдет. – Отряхиваясь, пояснял Михаэль. – Я подумал, может случится что, или помощь понадобится.

Я, если честно, воздухом поперхнулся, услышав его это «Помощь понадобится». Мне вот интересно, как он помогать собрался, если бы мы действительно чем–то не тем тут занимались?

– Папа, – неуверенно начала Микаэла, нервно теребя мою футболку на груди, – Я все понимаю, но, как бы…

– Ничем бы они тут не занимались, уж мне то поверьте. – Знаете, меня даже поразило с какой уверенностью произнес это Ямато, будто мы ему каждый день рапорт сдаем в письменном виде и без его ведома не можем ничем таким заняться.

– С чего такая уверенность? – неожиданно для самого себя выпалил я, тем самым удостоившись сразу двух пораженных взглядов. Микки и ее дружка.

– А с чего это ей не быть? – вскидывает он бровь, ухмыльнувшись, вызвав у меня еще одну порцию раздражения. – Мне помниться, еще вчера ни о какой «Любовь – Морковь» и речи идти не могло.

– Это уже не тебе решать, знаешь ли. – Аккуратно поднимаю с себя девушку, вставая и становясь прямо перед Ямато. – И вообще, ты уже давно лезешь не в свое дело.

– Ты тут крылышки не расправляй, только неделю с ней знаком, а уже решаешь за нее. – Мне кажется или я вижу в глазах злобу?

– Знаете, я, пожалуй, пойду, кажется, вы тут сами разберетесь. – Посмотрев сначала на меня, а потом на парня, изрек Господин Гонсалес и в мгновение ока оказавшись у двери, бросил. – Не скучайте. – После чего, удачно ретировался.

(Музыка: Вивальди – Танго Смерти)

– Слишком много на себя берешь, находясь в роли обычного друга. – Сжимаю кулаки, буравя взглядом ухмыляющегося парня.

– Подчеркиваю: лучшего. – Подняв палец верх, поправил он меня. – И я беру на себя ровно столько, сколько посчитаю нужным.

– Мне плевать, лучший или какой ты там, мы сами разберемся в своих отношениях, без посторонних лиц.

– Без посторонних говоришь? Хм. – Так странно ухмыльнулся, засунув руки в карманы и взгляд такой, будто сделать что–то хочет, но не знает, правильно это или нет. – Ну, что же, будь я хоть и посторонним. – Медленными шагами начал подходить к нам и вот уже, когда он был со мной на ровне, обошел, подойдя к сзади стоящей и, казалось, окаменевшей девушке. – Но, я хотя бы никогда не причиню ей боль, будь то душевная или физическая. – Почему-то берет ее за руку, аккуратно придерживая за кисть и осматривает так, с улыбкой, но не привычной ему, а подозрительной какой–то.

– Я–ямато. – Опасливо посматривая на своего друга, проговорила Микаэла, не понимая, собственно, как и я, что он делает.

– И не позволю делать это другим. – Неожиданно разворачивает мне ее ладонь, подставляя к самому лицу. – Смотри. – Приказным тоном говорит он, сверля меня взглядом. – И я на все сто процентов уверен, что это ты сделал.

Пытаюсь, наконец, понять, что же он такого увидел на ее руке, а буквально через секунду, все–таки вглядевшись в кожу чуть ниже ладони, остолбенел. Маленькие, темно–синие отметены моих собственных пальцев небольшим кольцом окружили ее запястье. Неужто когда я…