Те, кто против нас
Шрифт:
— Открывай! Чего телишься! — крикнул чернявый. Оставив ключ в замке, румяный вернулся к машине.
— А чего мы делаем-то? — недоуменно сказал он. — Если беглый зэк — надо в ментовку его отдать. Зачем нам вязаться-то?
От удивления нож в руке чернявого дрогнул, сделав на теле Нестерова еще одну царапину.
— У тебя что, Дрема, крыша сдвинулась? — спросил он.
— Не, да ты послушай, в натуре, — горячо заговорил румяный Дрема, — тут же мокрухой пахнет. Зачем нам мокруха-то? А он, может, и не беглый. Ты его паспорт смотрел?
— Открывай гараж, — произнес сквозь зубы чернявый. —
На лице румяного медленно всплыло выражение обиды, которое сменилось гневом.
— Я ни к Прохору, ни к тебе в «шестерки» не нанимался, — крикнул он. — И зону топтать по вашей милости не собираюсь. Ну-ка, отпусти его быстро!
Совершенно неожиданно для Нестерова он протянул руку в салон и выдернул чернявого за шиворот наружу. Возможно, чернявый не слишком уступал физически своему напарнику, но внезапность атаки сделала свое дело. Чернявый мешком вывалился из машины, перевернулся, встал на четвереньки, с нечленораздельным рычанием прыгнул на Дрему, посылая вперед руку с ножом.
— Ой! — тоненько сказал Дрема, оседая на асфальт. Его джинсовая рубашка быстро темнела на животе.
— Милиция! — заорал где-то рядом срывающийся на фальцет голос. — Убили! Держи убийцу!
Оскалившись, чернявый судорожно повел головой из стороны в сторону, отшвырнул нож, с невероятной скоростью помчался по улице и спустя несколько секунд скрылся за углом. Выплывая из ступора, Нестеров слабо шевельнулся и тут же снова замер. Чья-то тень закрыла от него солнце.
— С вами все в порядке? — спросил участливый голос. — Выходите скорее.
Рядом тормознула темно-красная «Тойота», из нее выскочили еще двое.
— Что здесь произошло? — услышал Нестеров. — Это он его?.. А-а, потом разберемся. Быстро в машину!
Нестерова опять схватили, запихнули в салон «Тойоты», и автомобиль прыгнул вперед. То, что с новыми персонажами его судьбы пришло спасение, Нестеров ощутил на рефлекторном уровне скорее, чем разумом. Схватившие его руки не были враждебны, эти прикосновения не источали угрозы. К горлу подкатил тугой комок, Нестеров шумно задышал и отер влагу с глаз. Спасители, однако, внимания на него не обращали совершенно никакого, словно погрузили не живого человека, а табуретку.
— Ну, рассказывай, Саша! — потребовал водитель, не поворачивая головы.
— Они уже хотели заехать во двор, я не знал, когда вы приедете, и тогда решил попробовать, — смущенно сказал сидевший рядом с Нестеровым юноша. — И у меня получилось.
— Что у тебя получилось? — спросил тот, что сидел рядом с водителем. — Труп на дороге? Ты должен был нас дожидаться и молчать в тряпочку.
— Я не знал, когда вы приедете, а ситуация промедления не терпела, — защищался Саша. — Когда я понял, что один из них человек, то решил с ним поработать.
— А кто тебе разрешил? — рявкнул сосед водителя. — Ты что, правил не вызубрил? Какое право ты имеешь трогать людей?
— Никакой суггестии не было, — возмутился Саша. — Наоборот. Я только снял с него блок, раскрыл ему глаза. Он действовал абсолютно самостоятельно!
— И в результате получил нож в брюхо, — угрюмо констатировал водитель. — Ладно, Гонта, не мигай экраном, мы
— С детства не любил сослагательного наклонения, — буркнул Гонта.
— Вот и я о том же. Давай лучше думать, что дальше делать.
Гонта повернулся и впервые внимательно посмотрел на Нестерова.
— Нестеров? — спросил он. — А как имя-отчество?
— Олег Сергеевич, — сказал Нестеров. Он понимал, чувствовал, что этих людей опасаться не нужно.
— Правильно, — словно бы удивился Гонта. — Чего же ты на вокзал поперся? На что надеялся?
— Вообще, у меня паспорт есть… не мой, просто так случайно получилось… Я взял билет и собирался уехать.
— Случайно получилось, — повторил Гонта. — А ты случайно из-за этого паспорта никого не… обидел?
— Нет, что вы! — воскликнул Нестеров. — Мне просто повезло… да, можно и так сказать, я вам все объясню…
— Потом, — прервал его водитель. — Сейчас речь о другом. Самолетом и поездом вам отсюда уже не выбраться, это ясно, надеюсь? Если, конечно, играть по правилам…
К последнему слову он добавил в качестве упаковки целую тонну непонятной Нестерову иронии.
— Впрочем, у тебя особые полномочия, так что решай сам, — продолжал водитель. — Хотя я так понимаю, что в данном случае ты ими пользоваться не станешь… Вообще, ситуация уже накалилась до предела. Сейчас найдут труп (кстати, не сомневаюсь, что его тут же повесят на нашего протеже) и вообще объявят план-перехват по всем дорогам. Потому мое предложение такое: мы с Сашей сейчас довезем тебя до трассы и вылезем. А вы дуйте в Москву на моем скакуне самостоятельно. Доверенность я тебе сейчас нарисую. Потом как-нибудь я за ним заеду, если не возражаешь. Или ты к нам в гости, а?
— А он нас довезет, твой скакун? — недоверчиво фыркнул Гонта.
— Обижаешь! — Одиссей и в самом деле искренне оскорбился. —Да он до Нью-Йорка довезет! Я в движке и ходовой части своими пальцами каждый винтик огладил. Могу тебе гарантийное письмо выдать.
— Ладно, поверим на слово, — сказал Гонта. — Обойдемся без гарантии. А не жалко отдавать иномарку?
Одиссей лишь махнул рукой:
— Если честно, ей сто лет в обед. Если узнаешь, за сколько я ее взял — смеяться будешь. Но бегает очень прилично, не сомневайся. Да и вид еще ничего…
Они ненадолго остановились у маленького магазинчика. Пока Гонта покупал съестное в дорогу, Одиссей писал доверенность. Почерк у него оказался настолько корявым, что Гонта забеспокоился: сумеют ли гаишники разобрать, о чем речь.
— У тебя в школе, брат, чистописание, вижу, не проходили, — предположил Гонта.
— Я же за компьютером десять лет сижу, — оправдывался Одиссей. — Ручку в руки беру, только когда в ведомости за зарплату расписываюсь. Как ты сам, полагаю, понимаешь, навыки письма оказались в значительной мере утраченными. Да ты не беспокойся, гаишники прочитают. А если что, вот я номера телефонов написал — и домашнего, и рабочего, и сотового. Если засомневаются, пусть звонят.