Те, кто против нас
Шрифт:
Производство Бадигина успешно расширялось, в маленьком цехе, который он создал на своем земельном участке, работало уже человек двадцать, и Бадигин начал присматривать помещение побольше. Именно тогда на него наехали местные бандиты, почуявшие возможность отхватить кусок. Делиться с братками Бадигин не захотел. Попытался найти защиту у власти и милиции — не получилось. Тогда он просто закрыл производство и на четыре года уехал из города. Чем он занимался это время, в точности неизвестно. Согласно одним слухам, возобновил производство в другом месте, другим — занялся (и довольно успешно) торговлей импортной мебелью. Тем не менее в городе он появился уже в качестве нового хозяина, объявив, что намерен полностью восстановить производство.
И не только объявил. Нанятые им бригады строителей принялись
Вот тогда к нему снова пришли бандиты. Попытки Бадигина объяснить, что он намерен работать в своем родном городе исключительно «по-белому», без левой продукции, уклонения от налогов, то есть абсолютно открыто для любой проверяющей организации, успеха не имели. Бандитские посыльные имели четкие инструкции и доводов предпринимателя слушать не желали. Инициативу Бадигина они оценили в 10 тысяч долларов ежемесячной мзды. Правда, тут были возможны варианты. Точнее, один вариант, по которому Бадигин должен был передать браткам пятьдесят один процент акций предприятия, а также принять на работу в качестве главного бухгалтера и заместителя директора по сбыту рекомендованных бандитами людей. Бадигин попросил неделю на раздумье. Ему дали два дня.
Бандиты большей частью были местные. Городом и районом командовал коренной житель Михайловска Коля Пуд. Большую часть лет из своих сорока восьми он провел в тюрьме, хотя высокого звания вора в законе удостоен так и не был. Сейчас его уважительно именовали Николай Васильевич Пудов, вначале именно к нему шел за разрешением любой начинающий предприниматель, решивший открыть свое дело в городе и окрестностях, будь то продовольственная палатка или обувная мастерская. Официальные бумаги имело смысл начинать выправлять, лишь получив одобрение Пуда. Бадигин начал не с того конца. Бумаги у него были в порядке, а вот необходимый визит Коле Пуду он не нанес.
Бадигин рассчитывал на иное. Начальником милиции Михайловска недавно назначили сверстника и давнего приятеля Бадигина Дениса Костылько. Произошло это совершенно случайно, в условиях жесточайшего дефицита опытных милицейских кадров. Костылько всего лишь возглавлял отделение уголовного розыска, и от должности начальника отдела его отделяли как минимум три служебные ступеньки. Бывший начальник ОВД попал в больницу с инсультом, предполагающим неминуемую инвалидность, один его заместитель от естественного продвижения по службе категорически отказался по одним ему известным причинам, второго, законченного алкоголика, которого держали лишь из уважения к возрасту и былым заслугам, позволяя дотянуть последние полгода да пенсии, мэр города не стал бы предлагать, даже если бы тот остался в Михайловске последним мужчиной.
Оттого назначение Костылько стало фактически неизбежным, хотя, узнав о нем, Коля Пуд выразил сильнейшее недовольство и клятвенно пообещал, что действующий мэр никогда больше не займет в городе должности выше уборщика общественного сортира на железнодорожной станции. Коля Пуд имел право на такое обещание, поскольку на следующих выборах собирался сделаться мэром сам.
Бадигин пришел к Костылько утром того самого дня, в конце которого жители страны увидели передачу Одиссея.
— Да понимаю я все, Сеня, — сказал в сердцах Костылько. — Но что я могу сделать? Взять этих «шестерок», которые придут к тебе за деньгами? Нет проблем! А дальше-то что? Городок у нас маленький, все на виду. Я ведь даже отработать их как следует не успею. Через полчаса Пуд адвокатов пришлет. А «шестерки» показаний не дадут, возьмут все на себя и даже чистосердечно признаются. Наш добрый судья Бычков даст им условно (после того, конечно, как Коля Пуд его, по обыкновению, подмажет). А ты как жить будешь? Я к тебе постоянную охрану приставить не могу — нет у меня для этого людей. И фабрику не могу круглосуточно охранять по той же причине. Коля Пуд это знает.
— Пуд, я вижу, все знает, — заметил Бадигин. — А ты?
— И я все знаю, — ответил Костылько. — Всех его гобблинов, всех одноклеточных. И местных, и пришлых. Кто где живет, кто в чем замазан. Знаю даже, кто ему из наших стучит и за сколько. Был бы один приказ сверху — и конец им всем. Да что приказ! Нам бы судью в город нормального, не замазанного, не купленного. Все бы получилось. Но сейчас нет у меня никаких шансов. Вот, предположим, возьму их всех сразу, закрою, работать начну, колоть потихоньку, а часа через два тут объявится комиссия из области. Про адвокатов я уже и не говорю. За что задержал? Какие основания? Доложить немедленно. И все. Если отделаюсь строгим выговором — считай, повезло.
— Что же мне, бросать все и уезжать из города? — спросил Бадигин. — Опять бежать? Почему это мы бежать должны, а не эта уголовная сволочь?
— Потому что их время сейчас, Сеня, не наше, — сказал Костылько. — Они банкуют, и что с этим делать, я не знаю.
— Перестрелять всех к черту, — скрипнул зубами Бадигин.
— Не надо, Сеня, только хуже будет. Тогда мне тебя ловить придется.
— Это тебе удастся легче всего, — кивнул Бадигин. — Ладно, служи дальше, начальник. Извини, что потревожил, время отнял.
Костылько слегка побледнел и сжал челюсти.
— Подожди! — сказал он. — Не гони лошадей. Есть кое-какие варианты. Я завтра Пуда вызову, поговорю кое о чем. В том числе и на твою тему. Есть у меня что ему сказать, ты напрасно меня совсем уж опускаешь.
— Ну что ж! Если замолвишь перед ним словечко — буду благодарен, — в словах Бадигина не было насмешки — одна только горечь. Он сухо кивнул на прощание и вышел из кабинета.
Телевизоры в Михайловске неплохо принимали центральные программы, и передачу Одиссея тем вечером видели многие. Следующим утром Костылько собрал на совещание отдел. Почти всех, за исключением двух оперов, одного участкового и трех патрульных, которым он срочно придумал какие-то задания, услав подальше от города. Он давно и не без оснований подозревал, что эти шестеро были осведомителями Коли Пуда, и не желал рисковать. Совещание продлилось около часа, после чего в городе началась беспрецедентная операция. Как и во всяком провинциальном отделе милиции, служебного транспорта здесь было немного, да и на тот бензина не хватало, поэтому большая часть из сорока трех боеспособных сотрудников отдела отправились на задания пешком. Благо городок был небольшой.
Но на виллу Коли Пуда поехали два «уазика». Руководить группой захвата Костылько взялся сам. Поехали с оружием и в бронежилетах, однако ни охранники Пуда, ни сам он сопротивления оказать не пытались. Возможно, они просто решили, что у нового начальника милиции от пьянки поехала крыша. Остальные группы тащили со всех концов города членов бригады Пуда, набивая ими камеры временного содержания до отказа. Бандитов Пуда было в городе больше, чем штатных сотрудников милиции, примерно раза в два — держать ему приходилось большую территорию, и, в отличие от государства, на силовиков он денег не жалел. Тем не менее задержания прошли без особых эксцессов, если не считать стрельбы в поселке Авдонино. Там четверо братков Пуда отмечали с подружками чей-то день рождения и, увидев милицейскую машину, начали палить с перепоя. Милиционеры ответили автоматным огнем, наповал уложив двоих и ранив еще одного. Четвертому повезло больше всех — он находился в полной отключке и даже стрельбы не слышал.
Все задержанные в камеры не поместились. Остальных цепляли наручниками к трубам парового отопления в коридорах, к стойкам перил на лестничных клетках, к ручкам сейфов в кабинетах. Часам к четырем вечера здание городского отдела милиции изнутри приобрело вид довольно мрачного и малоцивилизованного застенка, что немедленно отметили прибывшие адвокаты числом около десятка. Столько адвокатов в городе не было, приехали они из столицы, преодолев триста с лишним километров с небывалой быстротой. Да и вообще удивительно, насколько скоро они оказались в курсе событий. Костылько на адвокатов внимания не обращал. Сам с ними не общался, но препятствий встречаться с клиентами и присутствовать при первых допросах не чинил. Нужно сказать, что адвокаты, ошеломленные масштабом происходящего, пока не знали точно, что следует делать. Они то совершали безуспешные попытки поговорить с Костылько, то устраивали в палисаднике отдела милиции летучие совещания, вырабатывая общую позицию.