Те, кто убивает
Шрифт:
– Ханжа.
– Если отказ засунуть оружие в твои интимные места делает меня ханжой, пусть будет так. Я не могу смириться с тем, какая ты, блядь, больная на голову. Я имею в виду... что за человек думает о таких вещах? Нет слов, чтобы описать, насколько ты чокнутая.
Выражение лица Рокси стало странно задумчивым.
– Для меня секс и насилие тесно связаны, Роб. Подумай об этом. Секс сам по себе является довольно агрессивным, насильственным актом. Вся эта борьба и напряжение. Весь этот пот и физическая активность. Большую часть времени один человек доминирует
Роб почесал в затылке и, прищурившись, посмотрел на нее.
– Ну, не знаю. Ты когда-нибудь по-настоящему любила кого-нибудь, Рокси? Потому что я могу сказать тебе, что секс с тем, кто тебе действительно дорог, - это нечто большее, чем ты говоришь. Это... глубже.
Рокси издала пренебрежительный звук.
– Bерно. Как скажешь. Некоторое время назад я читалa o женщине, приговоренной к смертной казни в Техасе. Возможно, ты помнишь это. Она и еще несколько человек убили нескольких человек. Одного из них она ударила топором. Она сказала, что испытывала оргазм каждый раз, когда вонзала топор в жертву.
– Господи.
Рокси снова ухмыльнулась.
– Именно об этом я и говорю, понимаешь? Секс и насилие - это две стороны одной медали. Hе может быть одного без другого. Позже эта женщина раскаялась и обрела Бога, как все они делают перед тем, как поджариться, но я гарантирую, что она никогда не была так честна, как тогда, когда сказала про топор.
– Вот каково это для тебя, Рокси?
– Роб не мог заставить себя посмотреть на нее, когда задавал этот вопрос, боясь увидеть выражение ее лица.
– Ты получаешь удовольствие, когда стреляешь в людей?
– Не все время. Только не тогда, когда все происходит слишком быстро, а именно так обычно и происходит, верно? Но там, в лесу... в подобной ситуации? Да-a-a. Я былa очень взволнованa, когда игралa в эту маленькую игру.
Роб закрыл глаза.
– Господи Боже...
Она протянула руку и сжала его колено, отчего он резко открыл глаза.
– Черт, я думала об этом весь день. Я чертовски возбуждена, - oна рассмеялась.
– Черт, как ты думаешь, почему мы об этом говорим?
Он уставился на ее руку, лежащую у него на колене. Он хотел оттолкнуть ее, но не хотел расстраивать ее. Она снова сжала его, сильнее впиваясь пальцами в обтянутую джинсами плоть. Он посмотрел на нее. Выражение ее лица было серьезным и сосредоточенным, глаза горели соблазнительной страстью. И как бы ни был он встревожен поворотом разговора, часть его разделяла это желание.
Он кашлянул.
– Эм...
Ее рука соскользнула с его колена и двинулась выше по бедру.
– Следующий съезд. Мы свернем и найдем место. Хорошо?
Он слабо кивнул.
– Да... хорошо.
– Это будет по-быстрому. Но я припасла кое-что особенное на сегодня, после того, как закончится день. О'кей?
Ее рука двигалась вверх и вниз по его бедру, доводя его до полного возбуждения. Теперь он едва мог сосредоточиться. Он заставил себя перевести
– Что... что ты имеешь в виду?
Она улыбнулась.
– Я хочу связать тебя. Кое-что с тобой сделать. Может быть, заставить тебя принять мое мнение о некоторых вещах. Как тебе?
Он застонал.
– Да. Господи. Черт, Рокси.
Роб чувствовал себя беспомощным. И глупым. Несколько минут назад он думал о том, как глупо было позволять ей манипулировать собой с помощью секса. И вот он снова позволил этому случиться. Правда заключалась в том, что он был бессилен против нее. Сопротивление было невозможным, уступчивость - данностью. Она начала по-настоящему работать над ним, сжимая и поглаживая все сильнее и сильнее. Он снова застонал и заерзал на сиденье.
– Ты сейчас кончишь.
Роб захныкал.
Она отпустила его и рассмеялась.
– Ты в порядке, Роб? Ты выглядишь каким-то... расстроенным.
Он откинулся на спинку сиденья и прислушался к своему бешено колотящемуся сердцу. Он вздрогнул.
– Господи...
Она хихикнула.
– Ты уже подсел на меня. Я - твой героин. Признай это.
– Об этом есть песня.
– Что за песня?
– Она называется "Она для меня как героин". Ее исполняет The Gun Club[13].
– Мне знакомо это название. Правда, я их не слышалa. Классные?
– Да.
– Kруто. Какая еще музыка тебе нравится?
Роб пожал плечами и потряс головой, чтобы прояснить ее. Он не хотел говорить о музыке. Он только хотел снова почувствовать, как ее рука скользит вверх-вниз по его ноге.
– Хм... рок. Ну, знаешь... тяжелый рок. Металл. Панк. Психобилли.
– Психобилли? Как The Cramps?[14]
– Ага.
– Я их обожаю. И Twathammer[15]. Тебе нравятся фильмы ужасов?
Он кивнул.
– Да.
Она улыбнулась.
– Мне тоже. В общем, очень сильно. Понимаешь, Роб? Так и должно было случиться. Мы с тобой настолько подходим друг другу, что это чертовски больно, чувак.
Сначала Роб ничего не сказал. Многое в Рокси вызывало у него отвращение. Она была плохим человеком. Она совершала очень плохие поступки. Но, по правде говоря, он действительно чувствовал себя в некотором роде очень похожим на нее.
– Я думаю, мы в некотором роде похожи, - сказал он наконец.
– Но я никогда не уверен, говоришь ли ты мне то, во что действительно веришь, или просто морочишь мне голову.
– Это часть веселья, Роб.
– Hет. На самом деле это не так, Рокси.
Ее глаза расширились, и она выпрямилась за рулем.
– О-о! Давай подберем попутчика!
– Что?
Роб повернул голову направо и осмотрел обочину дороги. Примерно в четверти мили от себя он увидел стройную фигуру. Мужчина стоял, подняв большой палец. У него был изможденный, обветренный вид бездомного. Когда они подъехали ближе, Роб смог разглядеть глубокие морщины на лице мужчины. У него был жесткий, недружелюбный взгляд. Робу совсем не понравился вид этого человека.