Те, кто выжил
Шрифт:
– Если это местные, то их забирали с семьями наверняка, – предположил я. – Поэтому всегда есть заложники из числа членов семей.
– Да, пожалуй, – согласился он со мной. – Бронетехники не обнаружили, а вот стрелкового оружия у них много. И военные машины, внедорожники и грузовики.
– Вы хоть установили, кто это?
– Да, кажется, установили, – подтвердил он. – Если без подробностей, то это косовские албанцы. Здесь у них была компания по снабжению войск в Афганистане, продукты там, белье, кровати, биотуалеты – все хозяйство, в общем. Потом появились подозрения, что они оттуда возят наркотики, героин.
– Удивительно было бы, если бы не возили, – сказал я. – Вы здесь что, и вправду думали, что у албанцев забот только ваших солдат туалетной бумагой обеспечивать?
– Мы же их освободили, – вроде как удивился моему вопросу Де Гроот. – Почему им не быть нам благодарными?
– Ага, – махнул я рукой. – Давай уж дальше…
Действительно, не объяснять же ему неприглядную истину! Большой уже вроде, до капитана вон дослужился, можно бы и поумнеть согласно воинскому званию и занимаемой должности. Хотя если посмотреть ретроспективно, то с умом здесь вообще беда была. Даровать свободу и независимость банде сутенеров и наркоторговцев, да еще трогательно спасать их от злых и кровожадных сербов… вот и получили. Получи деревня трактор, так сказать, на резиновом ходу. Ешьте сами с волосами.
Потом вспомнил аналоги албанцев в России – и малость погрустнел. У нас вроде бы тоже умностью обращения с ними власть не блистала, только дань платила и себе на голову сажала.
– Они по роду работы получили доступ к складам двухсотого батальона транспорта и материального обеспечения, – продолжал Де Гроот. – Поэтому и нет брони: у тех не было предусмотрено.
– Со стороны канала что у них – неизвестно? – уточнил я. – Вот в этих домиках, где раньше наблюдательный пост был?
– Сегодня выясним, когда второй патруль вернется, – ответил Де Гроот. – Информация только с беспилотника, а этого недостаточно. Но каких-то особых проблем не вижу, если честно. Это не противник.
– Это я заметил, – согласился я с ним. – Бандиты – не армия.
Можно, конечно, поехидствовать насчет нидерландской армии, да вот не стану я этого делать. Действия армии определяются командованием, а действия командования – политиками, вот и не получалось у голландцев чем-то себя воспрославить в последние годы, кроме разве что идиотского поведения в боснийской Сребренице. Но тут такой момент: на обучение своей армии и каждого солдата голландцы тратили много денег, то есть солдат много занимался тактикой, много стрелял, много учился и хорошо оснащался. И если такому солдату бестолковое командование сменить на толковое, политике не подчиненное, то ты удивишься той разнице, которую увидишь.
Я вот смотрю на Де Гроота с его сослуживцами и вижу хорошо подготовленных профессионалов, вооруженных самым лучшим оружием из доступного и оснащенных самой лучшей экипировкой. Не стоит делать поспешных выводов, не стоит. Политиков больше нет, а мотивированность у них и так зашкаливает – это не «миротворчество» черт знает где, это уже в их стране идет голимый беспредел.
– Я еще вот что должен сказать, – обратился я к ротмистру. – У меня личный счет к этим, ты знаешь.
– Да, знаю.
– Я прервал свою личную месть потому, что у них есть заложники, иначе я так бы и продолжал их отстреливать по одному. Но мне нужна компенсация.
– Какая?
– Мое участие в операции. Сами решайте, с какого направления я помешаю вам меньше всего.
Вим задумался. Затем сказал:
– Операция будет ночной. Атака с вертолетов. Вот и все, в сущности. Как ты себя в этом видишь?
– А удаленные наблюдательные посты тоже с вертолетов? – спросил я.
– Нет, мы их сначала вообще не будем трогать. Они все равно неспособны помешать атаке. Потом ими займутся.
Ну вот, отсюда я тоже отключен. Нет мне места на этом празднике. Остается только смириться.
– Мне надо выяснить две вещи: где тело моего друга и где тот человек, который нас в это вовлек. И если он жив, то отдайте его мне.
– Не уверен, что по второму пункту все получится: операцией я не командую, – с сомнением сказал Вим.
– Надо подумать, что сделать, чтобы получилось, – сказал я в ответ и пошел на кухню кофе варить.
14 июня, четверг, ночь. Окрестности деревни Кааг
Места в схеме мне так и не нашлось, да я и не в претензии, прекрасно понимаю, что только под ногами бы путался. Даже присоединяться к одной из двух групп было бы глупо – я ни команд их не знаю, ни тактики, ничего. При этом надо было сидеть тихо, как можно меньше мельтешить, то есть вести себя именно так, как не хотелось. Поэтому когда час «Ч» приблизился, а обе группы находились на позициях, наблюдая за сонным противником на острове, я плюнул на все спокойствие, загрузился в «ивеку» и поехал на то самое место, с которого я недавно расстрелял «лендровер», тот самый, что свалился в канал. Вся электроника Вима и компании показала, что там никакого наблюдательного пункта и засады нет. Возможны сюрпризы, но я тоже совсем уж повторяться не буду.
Не то чтобы я всерьез рассчитывал на «улов», но ожидание пассивное напрягало, лучше было хотя бы изобразить какие-то действия, не сидеть на корме ровно.
Туда ехал с ПНВ, не включая фар и стараясь как можно меньше шуметь двигателем. С такой ездой справился на удивление легко – подозреваю, что это не мой талант, а способности прибора последнего поколения сказались, с его высоким разрешением и еще и стереоскопичностью зрения.
Запрятал «ивеку» за дом, прижав его как можно ближе к стене и подразумевая возможность эвакуации через окно второго этажа, то есть «крыша – капот – земля – водительское место», а заодно и способ проникновения. Тут дело такое – я на месте албанцев после засады на джип тут бы на входных дверях растяжки навесил, специально от очень умных.
Капот и крыша машины гулко отозвались под ботинками, хрустнул рубероид на крыше тамбура. Вот и окошко в мансарду, мы теперь отсюда пойдем. Открыл банку чего-то похожего на замазку, прихваченную с фермы, где скрывался, тщательно обмазал кистью стекло. Налепил газету, разглаживая ладонями, так, чтобы плотнее прилегала, подождал пару минут. А потом двинул в стекло прикладом автомата. Раз, другой – треснуло, начало вываливаться, но очень тихо – замазка не дала осколкам сыпаться, все прилипло к газете. Нормально.