Те же и Скунс – 2

Семёнова Мария Васильевна

– Значит, Роберт Борисович, компьютером надумали обзавестись? – спросил Меньшов, наливая учёному кофе. – И как, уже что-нибудь конкретное присмотрели или посоветоваться хотите?..

Конкретное Роберт Борисович не присмотрел, потому что плохо представлял себе достоинства и недостатки разных моделей. Хозяин «Василька» битых два часа вершил подвиг долготерпения, помогая бестолковому гуманитарию сформулировать требования к машине. Однако время оказалось потрачено не без толку: Ильин заказал-таки себе компьютер, вернее, собрался назавтра приехать с деньгами – и ужо заказать.

– Почему завтра? – пожал плечами Меньшов. – Тоже мне, выдумали проблему. Привезём, установим, тогда и расплатитесь…

В хозяйстве фирмы как раз для подобного дела имелось два фольксвагеновских «каблучка», оба раскрашенные

в соответствии с васильковской эмблемой – ярко-жёлтый фон и на нём синий цветочек, раскинувший лепестки по борту, кузову и кабине. Картонные коробки загрузили вовнутрь, за рулём поместился Витя Гусев по кличке Утюг, а справа в кабине устроился длинноволосый компьютерный гений. Гений был толкинистом и ездил на ролевые игрища то в Новосибирск, то в Свердловск. Друзья-васильковцы посмеивались над увлечением парня, но, желая сделать приятное, называли его исключительно игровым именем – Эрандил. Меньшовская контора вообще была явление сложное. На одну половину она состояла из таких вот гениев, в качестве оружия признававших исключительно разум. Вторую половину составляли не менее замечательные молодые люди, с большим юмором воспринимавшие то, что простым смертным казалось серьёзной опасностью. Вроде Вити, у которого строгие контролёры в общественном транспорте никогда не требовали билета. Витя с товарищами тоже были своего рода гении. По крайней мере, выдающиеся мастера. В некоторых специфических дисциплинах. Которые по учебникам не постигнешь…

Ильин обитал не очень далеко от «Василька» – на Загородном проспекте. На пятом этаже большого старого дома, лифты в котором появились много позже всего остального и, ввиду совершенно неподходящих лестничных клеток, помещались в стеклянных шахтах с внешней стороны стен. Витя Утюг такие лифты страшно не любил. Вернее, был обижен на них с детства, когда, придя в гости к однокласснику, жителю подобного дома, сразу размечтался, как будет подниматься всё выше и созерцать постепенно открывающиеся виды. Лифт, однако, был сконструирован по старому советскому принципу «а вот те шиш!» и представлял собой наглухо закупоренную коробку. То есть враг, вознамерившийся тайком наблюдать из лифта чахлый дворовый сквер и помойку, был обречён на заведомое посрамление. К сожалению, Витя в те времена от идей госбезопасности был далёк – и наружные лифты удостоились его немеркнущей антипатии.

– На что спорим – что-то не слава Богу пойдёт? – буркнул он, обращаясь к напарнику.

– Например? – полюбопытствовал компьютерный гений.

Витя запоздало задумался, как ответить, не уронив своего профессионального достоинства, и решил отпасовать мячик.

– Ну, – сказал он, – к примеру, эта твоя шарманка не заведётся…

– У меня бабушка чёрной кошки боялась, – фыркнул Эрандил. – А я в английской школе узнал, что британцы, наоборот, её самой лучшей приметой считают. Ну я и решил, что мне, как знающему английский…

Они без помех занесли коробки в оснащённую домофоном парадную, подняли их на этаж и позвонили в квартиру. Историк очень обрадовался им и слегка (это было заметно) удивился визиту. Пообещали – это ведь вовсе не значит, что действительно привезут.

– Привык, знаете… ко всяким подставам… – смущённо пояснил Роберт Борисович. И побежал расчищать под компьютер большой письменный стол.

Витя помог Эрандилу с теми из ящиков, что были потяжелей, потом прошёлся по комнате. Все стены до высоченного потолка были заняты самодельными стеллажами. И на них – книгами, книгами, книгами. Витя с почтением обозрел библиотеку учёного. Разнокалиберные тома в несколько рядов теснились на полках, громоздились одни на другие, высились грудами, готовыми, кажется, рухнуть не то что от прикосновения – от случайного чиха. Расставлены книги были безо всякого видимого порядка. Не по темам и подавно не по алфавиту. Но чувствовалось, что хозяин ориентируется здесь совершенно свободно. Понадобись что – разыщет в ту же секунду. Витя вздохнул. Он очень уважал умных, хотя самого себя в таковые по большой природной скромности не зачислял. У него была другая жизненная задача. Следить, чтобы умниц и умников никто не обидел…

Когда Эрандил подоткнул все провода и благополучно углубился в программные дебри, Утюг направился в кухню.

– Печенье в буфете, чайник

на плите, угощайтесь, – напутствовал Роберт Борисович. Витя кивнул, хотя угощение его интересовало в последнюю очередь. Он намеревался элементарно взглянуть, что делалось во дворе. На кухне он подошёл к окну – аккуратно, чтобы не маячить, – и посмотрел вниз. То, что он там увидел, ему сразу же весьма не понравилось. Единственный въезд-выезд – узкую щель между двумя глухими стенами – перекрывала блестяще-чёрная туша громоздкого джипа. Возле джипа, подняв воротник «пилота», покуривал крепкий и очень-очень коротко остриженный молодой человек. Ещё один точно такой же прогуливался по двору, подкидывая на ладони увесистую дубинку и поглядывая то на припаркованный «каблучок», то на окна. Витя присмотрелся к тому, как они оба поворачивали головы. Через минуту он мог бы поклясться, что третий близнец караулил в непосредственной близости от двери парадного.

Не зря, стало быть, он ждал подвоха от дома с внешними лифтами! Чёрт бы все их побрал!..

Витя подумал о двух с половиной тысячах долларов, которые они с Эрандилом собирались везти назад в «Василёк». Потом о нарядном новеньком «каблучке», стоившем в несколько раз больше. И сделал вывод, что здесь имел место самый банальный наезд. На весь «Василёк» в лице двух его случайно попавших под руку сотрудников. Со столь же банальной целью – деморализовать, заставить платить…

Несколько удивляли лишь методы, присущие году этак девяносто второму, на худой конец девяносто третьему. Утюг нахмурился, подумав, что нынче вести себя подобным образом было как-то не принято, и решил пойти разобраться. Пока, в самом деле, на глянцевом боку «каблучка» что-нибудь не выцарапали… Что-нибудь порочащее честь и достоинство…

…Некстати явившееся воспоминание остановило Утюга и удержало его от немедленных действий. Воспоминание было до крайности травматичным. Тогда он тоже в одиночку вышел «разбираться» за железную дверь, что было в корне неправильно, и невзрачный с виду мужик, торчавший на площадке с тортом и букетом, немедленно разъяснил ему всю глубину его заблуждений. «Ты, Витя, очень неплохой, но юниор, – подтвердил потом командир. – А тягаться взялся с гроссмейстером…»

Душа и суставы, основательно-таки в тот раз намятые, заболели одновременно. Утюг слишком ярко запомнил свой тогдашний позор. Повторения (хотя для жены командира всё кончилось хорошо) никак не хотелось. Нет уж! Куда спокойнее, когда всё делается по инструкции. Витя в лицах представил себе Монгольского Воина, Варсонофия и Эйно Тамма берущими братков в оборот, и на душе потеплело. Однако правильный вариант возможных событий был смят и брошен в корзину. Спецназовский гонор возобладал – Утюг снова решил действовать сам. Только, наученный горьким опытом, провёл на своём «наблюдательном пункте» несколько далеко не лишних минут, пристально всматриваясь, изучая манеру двигаться, поведение и мимику лиц. Столкновение с новым «гроссмейстером» в Витины планы никоим образом не входило. Он кое на что ещё в жизни рассчитывал.

– Пойду машину проведаю, – сообщил он плотно окопавшемуся в комнате Эрандилу. Тот высунулся из-за кучи оптических дисков, пристально посмотрел и кивнул патлатой башкой. Напарниками они были давнишними. Как только за Утюгом захлопнется дверь, Эрандил попросит у хозяина чаю. Выйдет на кухню и, не прерывая с Робертом Борисовичем интересной беседы, будет созерцать происходящее во дворе. А потом, воздержавшись от непосильного участия в событиях, поступит по обстановке. В зависимости от того, смоет или не смоет Утюг свой давнишний позор…

Перед наружной дверью квартиры Витя помедлил, прислушиваясь. Площадка была пуста. По крайней мере никто на ней не дышал и ничьё сердце не билось.

Подобные вещи Утюг засекал хоть и без таких тонкостей, как командир, но надёжно и чётко. Он вышел и почти беззвучно отпустил в гнёзда ригели обоих замков. Неча лязгать на всю Ивановскую, пугать добрых людей.

Окна в обычном понимании на лестнице отсутствовали. Площадки и марши снабжались дневным светом сквозь стеклянную трубу лифтовой шахты. Когда-то, вероятно, прозрачные, эти стёкла за годы обросли таким слоем грязи, пыли и копоти, что снаружи усмотреть человека на ступеньках можно было только сквозь специальную оптику. Которой братки определённо не располагали.