Те же и Скунс – 2
Шрифт:
– А номера?.. – спохватился он уже у Московского универмага. – Они ведь будут другие…
– Номера, – хмыкнул Снегирёв. – Скажешь, кусок корпуса пришлось заменить, как раз тот, где цифры выбиты были. Ну, милиция и велела… Делов!..
Акела промахнулся
Семьдесят два часа подходили к концу. В воздухе способном удержать на весу топор, витал табачный дым пахло хлевом и раздавался ядрёный мат помдежа. Тарас решил про себя, что тот, не иначе, сподобился послужить на флотах: иными причинами столь виртуозное владение словом объяснить было трудно. Надрывался, не смолкая, телефон, дружно ржали над чем-то молодцы из резерва, а со
С соседями по «аквариуму» Кораблёву не особенно повезло. Было их вообще-то не так уж и много, не все как на подбор оказались личностями самобытными И преисполненными чувства собственного достоинства. Справа скорбел интеллигент в разбитых очках. Его бормотание вполне соответствовало имиджу народовольца. выданного невежественными крестьянами охранке:
– Опричники, держиморды, сатрапы…
Жаловаться прокурору он, похоже, передумал. Слева пускал слезу отбуцканный металлист. Он стенал и покачивался, нежно баюкая подраненную руку. Пальцы на ней чудовищно распухли и почернели. Что поделаешь: резиновая «демократов» – основа демократического порядка. Тарас и сам местами выглядел не лучше соседа. А под ногами у них лежал раскаявшийся хулиган. Раскаявшийся – судя по тому, какое пронзительное зловоние он источал. По ходу «воспитательной беседы» всё некогда съеденное и выпитое им вернулось обратно. После чего было убрано его же собственным шарфом и повешено владельцу на шею…
…Тарас вздрогнул от замочного лязга и узрел знакомую рожу старшины. Старшина улыбался:
– Давай, Кораблёв, на выход… «Опять бить будут…» – мысленно заметался Тарас чувствуя, как разом заболели все рёбра, но мент ткнул пальцем куда-то назад, Тарас проследил направление и… увидел Журбу. Андрея Аркадьевича Журбу!
– Иди, иди, ждут тебя, – поторопил старшина.
– Андрей Ар… – обрадовался Тарас, но атаман перебил:
– Парашник! Иди к машине, проветрись! В его голосе звучала отчётливая брезгливость. Руки Тарасу он не подал и сразу повернулся к помдежу:
– Давай, начальник, командуй.
«Господи, хорошо-то как, – выскочив на улицу, бывший арестант жадно глотнул морозного воздуха и, выбрав сугроб посимпатичней, принялся умываться снегом. – Можно жить, когда есть кореша, которые в беде не оставят…»
Ждать на улице пришлось неожиданно долго, Тарас успел замерзнуть, прыгая у запертого джипа, когда наконец открылась дверь и на пороге показался Журба – крутой, суровый и грозный до невозможности. Тарас встретил его влюблённым и преданным взглядом. Понадобись прямо сейчас отдать за Андрея Аркадьевича жизнь, он бы с радостью отдал. Помдеж, провожавший тихвинского лидера, улыбался и пожимал руку дорогому гостю – действительно дорогому. Мол, приходите ещё, всегда будем вам рады… Жаль было только отмусоливать дармоеду-дежурному. Выжрал на халяву больше всех, всю ночь продрых, а долю вынь да положь, он начальник. Нет справедливости на свете…
– Назад садись! – обращаясь к Тарасу, Журба по-прежнему не говорил, а рычал. Он снял «Гранд чероки» с охраны и, резво тронувшись с места, шмелём полетел через утренний город. – Закон гор знаешь? – Он замолчал, неожиданно врубил музыку и, обернувшись, с нескрываемым отвращением посмотрел на Тараса. – Нашкодил, плати!
– Платить? – Тарас удивлённо посмотрел на него и увидел, что атаман не шутил. – Что ж… Заплачу…
Тёплое нутро джипа отогрело его, а теперь плавно укачивало, и милицейский кошмар стремительно уходил в прошлое. Скоро он будет дома. Вымыться, выспаться… а там уж разберёмся и с деньгами. Конечно, надо будет вернуть Андрею Аркадьевичу всё, что тот за него заплатил. Много, наверное.
– Выходи!
Джип стоял у знакомого спортзала. Тарас увидел неподалеку от входа престарелую «Бээмвуху» Сморчка, рядом стояли тачки пацанов, и на душе потеплело – собрались все свои, братва, братья…
– Заходи давай, – Журба пинком распахнул дверь, сразу запер её изнутри на засов и быстрым шагом двинулся по коридору: – Шевелись, парашник, люди ждут!
Действительно, в додзё их уже ждали. Подчинённые Журбы разминались, тянули потихонечку жилы и при виде Тараса как-то странно заулыбались. Странно и нехорошо. Что-то не очень они сейчас походили на братьев. Больше на волчар, готовых с радостью взять за горло промахнувшегося собрата…
– Раздевайся! – Атаман скинул дублёнку, оставшись в дорогом спортивном костюме. – Ну? Чё примёрз?
Тарас тем временем сопоставил тон главаря с непонятными взглядами знакомых ребят, и у него родились подозрения. Прямо скажем, очень неприятные подозрения. Раздеваться?.. Это зачем?.. Он стиснул кулаки и попятился, отступая к стене, – двухметровый «дизель», [53] готовый до последнего стоять за свою честь…
– По пояс! – заорал Журба, свирепея. – Сверху!.. Жопа твоя никому пока не нужна! Эй, пацаны, подсобите земеле!..
53
Рослый, физически сильный человек (жаргон.).
Тарас разжал кулаки. Куртку он снял сам, а с рубахой замешкался, и братки мигом содрали её с плеч, позабыв расстегнуть пуговицы. Завели руки за спину, накрепко смотали запястья обрезком капронового шнура – готово, командир, принимай!
– Закон гор! – Журба с силой пнул его в живот и сразу подцепил снизу в челюсть. – Ошибки надо смывать кровью!
У Тараса из глаз полетели искры, но, закусив губу, он устоял и даже увернулся от удара в пах. Потом заметил перед собой на линии атаки Сморчка и внутренне чуть расслабился – этот уродовать не будет, кореш ведь… Как бы не так! Школьный друг вмазал от души, сразу повторил и не унимался, пока Тарас не залился кровью и не оказался всё-таки на полу.
– Встать! – немедля рявкнул Журба и приласкал его по рёбрам ногой. Кто-то изловчился, и начавший выпрямляться Тарас вновь сложился пополам от удара в печень, а Сморчок рассчитанным движением добавил однокашнику в лицо:
– Позор у нас кровью..!
– Сука, падаль… – Тарас с трудом поднимался, хрипя от ярости и дёргая связанными руками. Капроновая верёвка никак не поддавалась, только рвала кожу. Он вспомнил про кунг-фу и дал сдачи, достав кого-то ногой. Его опять сбили и принялись «гасить» уже по-серьёзному, всем коллективом.
Наконец откуда-то сверху он услышал голос Журбы:
– Ладно, хорош… Хорош, говорю, Сморчок! Оглох?!
Каблуком по виску – и надвинулась блаженное забытьё.
Очнулся Тарас от холода. Он лежал на спине в обшарпанном, грязном подъезде: куртка нараспашку, рубахи нет и в помине… Тарас попытался сесть и ахнул от боли. С трудом подавил приступ рвоты и принялся подниматься, хватаясь за стену. Получилось с третьего раза. На ободранной штукатурке остались кровавые пятна. «Это же… блин, – только тут Тарас узнал свой родной подъезд. Потому, наверное, что всю жизнь здесь прожил, а лежать на ступеньках не доводилось. – Отоварили, значит, с доставкой на дом… суки…» Опять накатилась рвота и тут уж согнула Тараса в бараний рог. Он ничего не ел с позавчерашнего дня, и только кашлял и корчился, но всё равно стало легче. Тарас смог даже плюнуть от горькой обиды: