Театр для взрослых
Шрифт:
разрешил мне выдавать в день по одному поврежденному яблоку. (Рассказчику.) Стало быть, и этого, по вашему, милостивый государь, разумению, достаточно?
Рассказчик. Извините. (Положил в приготовленную ладонь монету, она
мгновенно исчезает в кармане Очищенного.)
Очищенный. Благодарю вас. Итак, я сластолюбив и потому имею вкус к
лакомствам вообще и к девочкам в особенности. Есть у них, знаете...
(Сладострастно причмокнул.)
Глумов и Рассказчик (с отвращением). Ой...
Очищенный. А так как жена удерживает у меня пятнадцать рублей в месяц
за прокорм и квартиру - и притом даже в таком случае, если б я ни разу не
обедал дома, - то на так называемые издержки представительства остается
никак не больше пяти рублей в месяц.
Глумов внимательно на него смотрит.
(Встревоженно.) Что такое?
Глумов узнает его и начинает напевать: "Чижик-пыжик, где
ты был?"
Что такое?!
Глумов. "...На Фонтанке водку пил...". (Рассказчику.) Послушай, брат, ты видишь, кто он, этот старик? Не узнаешь его?
Рассказчик. Нет... Хотя... Словно я видел его где-то...
Глумов. Это же тапер Дарьи Семеновны... Очищенный!
Рассказчик. Иван Иваныч!
Глумов (Очищенному, вглядываясь в него). Иван Иваныч! Да ведь это ты!
Ты! Ты! Помнишь, как ты на фортепьяно тренькал?
Очищенный (осторожно). Не помню...
Глумов. А помнишь, как я однажды поднес тебе рюмку водки, настоенную на
воспламеняющихся веществах?
Очищенный. Помню. (Бросается в его объятия.) Друзья! Не растравляйте
старых, но не заживших еще ран! Жизнь моя - это тяжелая и скорбная история!
Глумов. Иван Иваныч! Как ты вырос! Похорошел!
Очищенный. А моя жена еженедельно меня крова лишает.
Глумов. Но ведь супруга ваша могла бы и не требовать с вас платы за
содержание?
Очищенный. О-о! Не говорите, милостивый государь! Моя жена... А есть
ведь, господа, и другие жены... Вот жена Балалайкина, например...
Рассказчик (вскрикивает). Как?
Глумов толкает его: молчи, мол.
Очищенный (рад посплетничать). Никто почти и не знает, что он женат. А
он женат, господа, и восемь дочерей имеет.
Рассказчик. Балалайкин женат?
Очищенный (взахлеб). Женат. Живут они в величайшей бедности близ
Царского Села, получая от Балалайкина в виде воспособления не больше десяти
рублей в месяц. Балалайкин же наезжает туда один раз в неделю, и ни одна
душа о том не знает...
Рассказчик близок к обмороку.
Рассказчик. Все погибло.
Очищенный. Что?
Глумов (желая отвлечь Очищенного). Свидетель игр нашей молодости! Иван
Иваныч! Да ведь тут фортепьяно! Сыграй нам "Чижик-пыжик! Где ты был?"
Помнишь? (Отводит Очищенного от Рассказчика.)
Очищенный. Помню, как не помнить? (Садится за фортепьяно, начинает
играть.)
Глумов садится рядом и подпевает.
Рассказчик. Балалайкин женат.
Глумов. Мужайся, что-нибудь придумаем.
Рассказчик. Что же это такое? Значит, он соглашался на двоеженство? И
мы должны этому содействовать? А может быть, это и к лучшему? Тут уж мы
окончательно свою благонамеренность выкажем. А что же остается? Забыть, что
мы собирались только "годить", и по уши погрузиться в самую гущу
благонамеренной действительности. Общий уголовный кодекс защитит нас от
притязаний кодекса уголовно-политического. Двоеженство! Иначе не спастись.
Надо прямо бить на двоеженство. Теперь у нас есть цель: во что бы то ни
стало женить Балалайку на "штучке" купца Парамонова, и надо мужественно идти
к осуществлению этой цели. (Глумову.) Глумов! А как ты смотришь на
двоеженство?
Глумов. Эврика!
Дверь кабинета открылась, оттуда вышли Балалайкин и
юноша.
Балалайкин (всем). Я вижу, друзья, что вы уже перезнакомились. Одну
минутку! (Юноше.) Все ясно, наш план неотразим. Ведь прежнее письмо наше
возымело действие?
Юноша. Возымело, господин Балалайкин, только нельзя сказать, чтобы
вполне благоприятное. Вот ответ-с! (Подает письмо.)
Балалайкин (громко читает). "А ежели ты, щенок, будешь еще ко мне
приставать...". Гм, да... Ответ, конечно, не совсем благоприятный, хотя, с
другой стороны, сердце женщины... Ну, если и эти письма не помогут... Что ж!
Будем еще сочинять... новые... до победного конца!
Юноша (умоляющим тоном). Со стихами бы, господин Балалайкин!
Балалайкин. Можно. Из Виктора Гюго, например. (Декламирует
по-французски.) Ладно будет?
Юноша (робко). Хорошо-с, но ведь она по-французски не знает.
Балалайкин. Это ничего: вот и вы не знаете, да говорите "хорошо".
Неизвестность, знаете... она на воображение действует! Потребность такая в
человеке есть! А, впрочем, я и по-русски могу:
Кудри девы-чародейки,
Кудри - блеск и аромат!
Кудри - кольца, кудри - змейки,
Кудри - бархатный каскад.
Хорошо? Приходите завтра - будет готово... За стихи цена... (Поднял
правую руку и показал все пять пальцев.) Пять рублей.
Юноша. Нельзя ли сбавить, господин Балалайкин? Ей-богу, мамаша всего
десять рублей в месяц дает: тут и на папиросы, тут и на все-с!