Тебе держать ответ
Шрифт:
На этот раз Адриан знал, что Вайленте её ударит. Пока Алисия говорила, её муж смотрел не на неё, а на него, и Адриан увидел, как дёрнулись его губы, ещё до того, как он повернулся к жене. И на сей раз пощёчина была настолько тяжела, что сбила её с ног. Алисия вскрикнула и рухнула на колени, схватившись рукой за лицо.
— Молчи, — сказал лорд Вайленте. — Молчи, ясно тебе? Сука.
— Сван! — вскрикнула Алисия, но он больше не смотрел в её сторону. Шагнув вперёд, он взял Адриана за плечо — вовсе не так грубо, как тот ждал, — и сказал:
— Идём со мной.
Адриан повиновался. Не говоря ни слова, они вышли из кухни, прошли коридором и оказались
— Почему ты здесь? — спросил лорд Вайленте.
Адриан не ответил. Яркая луна освещала их обоих, стоящих у выхода из монастыря.
— Понятно, — сказал муж Алисии. — Я не настаиваю на ответе. Ты далеко сумел забраться. Лорд Дэйгон действительно тебя ищет. И Индабираны. И все остальные септы Одвеллов.
— Кроме вас? — не выдержал Адриан.
— С чего ты это взял?
— Вы… — Адриан посмотрел на него в растерянности. — Но вы же… вы ударили её, когда она…
— Славных женщин родит клан Эвентри, — с отвращением сказал лорд Сван. — Столь же преданных, сколь и мудрых.
— Не обижайте Алисию. Она не плохая… на самом деле… Просто вредная. И помешана на правилах, — сказал Адриан и вдруг понял, что это правда. Его сестра тайком пробралась в храмовую кухню, чтобы полакомиться сушёными яблочками, а кончилось тем, что её избил муж. И всё из-за него, из-за Адриана. Это он виноват. Это от него все беды, не от неё.
— Верно, — после паузы ответил Вайленте. — Правила для неё святы. Жаль, что верность мужу и клану находится за пределами этих правил.
— Не обижайте её, — настойчиво повторил Адриан.
И вот он — миг, отделявший лорда Вайленте от улыбки.
— А ты упрямый, Адриан Эвентри. Видит Эоху, я не хочу обижать твою сестру, но она слишком часто не оставляет мне другого выбора. Я не мог просто так спустить ей то, что она сделала.
— Что она сделала? — переспросил Адриан, не понимая.
— Выдала тебя. К этому мы с ней ещё вернёмся… Будет знать, стерва, как предавать сородичей. А теперь тебе нужно уходить. Не дожидаясь утра. Я скажу всем, что Алисия обозналась, но лучше тебе не рисковать. И не задерживайся в Вайленте. После этой ночи пойдут слухи, что тебя здесь видели. Я не спрашиваю, куда ты держишь путь, но… Тебе не нужны деньги?
Конечно, ему нужны были деньги. Но он не мог об этом сказать. Не этому человеку… этому чужому человеку, септе и союзнику врага, который сейчас его спасал. Адриан собирался совершить кое-что, не делавшее ему чести, и не хотел, чтобы этот человек, знавший о чести больше многих, делил с ним эту вину.
— Нет. Не нужны.
Лорд Вайленте кивнул, улыбнувшись краем губ.
— Ну ладно… Иди разбуди брата-привратника и попроси открыть ворота. Спьяну он, я думаю, не станет дознаваться, что стряслось. В одном Алисия права, — добавил он. — Эти монахи чересчур много пьют.
— Да она всегда права, — сказал Адриан — без досады, скорее с грустью. — Просто…
— Просто иногда лучше врать или вовсе молчать, чем говорить правду, — закончил Сван Вайленте и хлопнул его по плечу. — А теперь иди. И удачи тебе, лэрд Эвентри, куда бы ты ни шёл.
2
— Сударь, скажите, где стоит «Светлоликая Гилас»?
За три месяца, проведённые в пути, Адриан настолько привык к подозрительным взглядам и выжидательным паузам между своим вопросом и чужим ответом, что уже не огорчался ни одному, ни другому. Он не
— Если ты о храме Светлоликой, мальчик, то здесь такого нет. В центре города есть храм Риограну, он помолится за тебя перед своей Матерью.
— Да нет, — сказал Адриан, — я о корабле.
Позже он понял, что не стоило приставать с расспросами к прилично выглядящим людям — сам он слишком поистаскался для того, чтобы вызывать в них хотя бы тень доверия.
— Корабль? — презрительно переспросил горожанин. — Это рыбачий шлюп, что ли? Совсем стыд потеряли… нарекать божьим именем свои лоханки! На пристань иди, там справишься.
И пошёл прочь, надвинув шляпу на глаза и бормоча проклятья. Адриан проводил его взглядом и обернулся, оглядывая длинную широкую улицу, мощёную серым булыжником и таявшую вдалеке, там, откуда ветер доносил солёный запах моря. Пристань… ну конечно. Где же ещё стоять кораблю лорда Бьярда?
Город Эфрин ютился на западной оконечности Когтистого залива, расползясь по усыпанному галькой берегу частой сетью приземистых домиков. Адриан не знал толком, отчего залив прозвали Когтистым — то ли из-за рифов, которых бог волн и глубин, Белоглавый Риогран, щедрой рукой рассыпал у берегов и которые, обнажаемые отливом, торчали из воды подобно когтистой лапе; то ли из-за остатков замка, высившегося некогда над рыбацкой деревушкой, прилепившейся к скале и промышлявшей добычей устриц, которые тут водились в избытке. Замок звался Эфрином и принадлежал младшим септам лорда Бьярда; во время давней междоусобицы, лет сто назад, его разрушили до основания, и от замка осталась лишь угловая башня, криво торчавшая на утёсе, словно зловеще выгнутый коготь неведомой твари, погребённой в скале. Башня и теперь стояла на камнях, царапая облака, тенью былой грозности и мощи возвышалась над городом, в который превратилась за это столетие деревушка. Последние лорды Бьярды оказались предприимчивы, Аравин благоволила к ним, и устричный промысел шёл бойко. Безымянная деревушка пережила своего старшего брата — замок Эфрин, и, став городом, приняла его имя. Некоторые говорили ещё, что на древнем языке «эфрин» и значило — «коготь», но это была неправда. «Эфрин» значило — «то, что смоет вода».
Адриан шёл по улице, отделявшей торговые ряды от рыбацкого квартала. Ветер доносил до него запах рыбьих потрохов, водорослей, прогорклого масла, в котором мариновали устриц. Пятна этого масла поблескивали на мостовой в слабых лучах солнца, ещё не решившего, пора ли ему одарить своим теплом землю после зимы, — Ясноокая Уриенн неохотно просыпалась в этом году. Шла последняя неделя зимы, и здесь, у моря, мороз уступал место промозглой сырости. Снега почти не было — множество ног, копыт и колёс смешивали его с песком и грязью, стаптывая в серую кашицу. Жёны рыбаков радовались первому солнышку и уже не боялись вывешивать рыбу на просушку под стрехи крыш, прямо рядом со свежевыстиранным бельём, так что простыни и тараньки трепыхались на ветру рядом. Проходя мимо одного из таких домов, Адриан спросил женщину, развешивавшую бельё, правильно ли он идёт к пристани. Та сказала, что правильно, и спросила, не хочет ли он рыбки. Адриан сказал, что хочет — он ничего не ел с самого утра, торопясь скорее дойти до города, путь к которому был так долог. Женщина сняла с верёвки тощую тараньку и дала ему. Адриан сунул рыбу за пазуху на ходу: есть сейчас он не собирался. Он не мог есть, не мог отдохнуть, не мог присесть и перевести дух до тех пор, пока не увидит то, ради чего так долго сюда шёл.