Тегле
Шрифт:
В кабинете Кудеяр разложил на столе фотографии, жестом пригласив к ним Ведмедя. Ведун глянул на фотографии с какой-то горечью. Кудеяр крикнул в открытую дверь:
— Телефон мне!
И телефон сразу принесли. Накручивая диск, он пояснил для Юрия:
— На этом этаже телефонной связи нет, чтобы не создавать прорех в защите. Когда требуется, аппарат приносят сверху.
Разложив перед собой списки и фотографии, господин Кудеяр углубился в переговоры с управлением Коллегии Охраны Безопасности в Казани. Собственно, Кудеяр лишь прочитал список
Закончив, он взглянул на сидящего с выражением полнейшего безразличия ведуна.
— А ты сам, Ведмедь, согласен отправиться в Рим, уничтожать дьявольский сосуд? Это, знаешь ли, опасно. И даже если вы с картиной Третьей Печати справитесь, то ведь католическая церковь нигилистов тоже не жалует. Какой-нибудь падре вполне может на костер тебя послать. Ты ведь не Юрий. Он, насколько я понимаю, обета сохранения чужой жизни не давал, его просто так не возьмешь.
"Так вот что мне сразу показалось в нем странным. Ведмедь избегает отнимать жизнь. Возможно, его обет и на муравьев распространяется. Да, идти в бой с таким союзником — все равно, что сразу им пожертвовать. Но и другого у меня нет".
— В Рим ехать я согласен. Отпускаешь?
— Не спеши, — недовольно проговорил Кудеяр, — завтра мне сообщат, кого из твоих наши под свою охрану взяли, тогда и поговорим.
— А без заложников нельзя обойтись? — с раздражением, которого он не скрывал, спросил Кондрахин. — Ведмедь не на курорт едет, а жизнью рискует. Добровольно, заметьте.
— А заложники не для Ведмедя нужны. Я, отпуская его в Рим, тоже рискую. Я понимаю, вам двоим мой риск кажется смешным, но для меня он столь же велик, как ваш — для вас. Надо мною тоже начальство имеется. Уничтожите вы картину — я на коне; не сможете — мне за многое ответить придется. Быть может, на этаж ниже перееду.
Кудеяр со злостью собрал все бумаги в папку и кинул ее в ящик стола.
Ночевал Кондрахин в гостинице. Перед сном прогулялся по Москве. Нет, перед ним был совершенно другой город, даром что назывался так же и говорили в нем по-русски. Международная конференция в Женеве закончилась провалом. Делегация Немецкого Союза покинула переговоры, обвинив остальных участников в антинемецких настроениях. Дошло до прямых оскорблений в адрес королевы Великобритании. Москвичи на улицах ожидали, что военные действия начнутся уже ночью.
Так и случилось. Слушая утренние новости, Кондрахин узнал, что Московское Ханство находится в состоянии войны с Немецким Союзом. Италия заявила о своем нейтралитете, Турция заявила, что сохранит нейтралитет, если в войну не вступит Балканский Союз. Швеция поддержала требования Немецкого Союза, объявив их справедливыми. Немецкие самолеты бомбили Варшаву и Краков, аэродромы и порты.
Кудеяр встретил Юрия в воротах.
— Война, заниматься тобой некогда. Ведмедя отпускаю в Рим. Вместе с моим человеком он будет проживать вот по этому адресу…
Господин Кудеяр показал бумажку с адресом,
— Ты в Рим как доберешься? Сам, или помочь?
— Мне сначала в Речь Посполитую нужно, в леса под Неманом. Можно меня с самолета с парашютом выбросить? Дальше я сам доберусь.
Кудеяр досадливо помотал головой:
— Война, ты же понимаешь. Могу дать тебе легкий двухместный самолет, но только ночью. Как ты найдешь в темноте нужное место…
— Найду, — прервал его Кондрахин, — и с парашютом прыгну. Ты только самолет обеспечь.
Спустя час он уже находился на подмосковном аэродроме. Пилот неодобрительно следил, как Юрий пальцем прокладывает по карте маршрут в сторону Немана.
— Точное место я найду, не волнуйся, мне темнота не помеха, — успокоил Кондрахин пилота, но тот мрачно сплюнул на землю.
— Темнота мне помеха. У меня не бомбардировщик, я ночью только по ориентирам летаю. По рекам, железным дорогам, населенным пунктам. Сейчас светомаскировка, все города и поселки без света. Едва я сверну от Днепра, как сразу потеряю ориентацию. А кружить возможности не будет, у моей машины топлива до Немана и назад в обрез.
Пришлось успокоить пилота, заявив, что в темноте он видит землю лучше любой кошки.
— Откуда ты такой умелый взялся, — недоверчиво пробурчал пилот.
— Это есть особо охраняемая государственная тайна, — произнес Юрий, приняв подобающий серьезный вид.
Пилот уже без возражений принял утверждение Кондрахина, что он заодно и мастер ночных парашютных прыжков на лес. Юрий, только что взявший из сознания пилота сведения о технике парашютирования, легко ответил на проверочные вопросы.
— Неделю назад на том холме, куда я собираюсь прыгать, случился одновременно смерч и пожар. Целых деревьев там не осталось, только обгорелые пни. Рядом с холмом — озеро. У берега мелко. Постараюсь приземлиться там.
— Разумно, — поддержал его пилот.
Вылетели еще засветло. Небольшой фанерный самолетик с открытой двухместной кабиной немилосердно трясло воздушными потоками. Когда землю укрыло сумерками, стало тише. Пилот не набирал высоты, держась над землей в трех сотнях метров. Промелькнул под крылом Днепр, и Юрию пришлось регулярно давать пилоту точное направление. Вот и священный холм. Тронув пилота за плечо, Юрий подал условленный знак, показывая на озеро. Пилот кивнул, вводя машину в медленный вираж, пока Юрий выбирался на крыло.
— Пошел! — крикнул пилот, и Юрий соскользнул с крыла, с небольшим запаздыванием дергая кольцо. Его встряхнуло, под ногами стремительно завертелся лес. Подтянув стропу, Кондрахин остановил вращение, целясь на край озера. Попасть на берег он не сумел, с громким всплеском плюхнувшись в воду. Пришлось окунуться с головой. Выйдя на берег, он смотал парашют и принялся выжимать одежду.
— Трихор, ты?
— Ярилка…, - прижал к себе женщину Кондрахин, испытывая ощущение возвращения домой, — живая. Кто здесь еще?