Технарь
Шрифт:
– Я не знаю, что тут у нас произошло, но в Империи нам всем наверняка будет подписан смертный приговор. Однако я понимаю, что у вас там остались семьи, родные и близкие, и они останутся в заложниках у палачей из канцелярии прелата. А потому, как я понимаю, вопроса о нашем возвращении обратно не стоит, мы держим путь в метрополию.
К удивлению полковника, даже офицеры из управления снабжения спокойно и с каким-то внутренним достоинством восприняли это известие. Все-таки и они были офицерами космического флота и всегда знали, когда можно сбежать или отступить, а когда обратного пути у них нет. И сейчас был как раз этот самый второй вариант.
Тренг кивнул толовой и сказал:
– Организуйте мне экстренный канал связи с прелатом. У меня для него, похоже, очень плохие новости.
Полковник не знал, но почему-то
Он поднялся из-за стола и направился к выходу, но в последний момент резко остановился и, повернувшись к молодому капитану, вдруг спросил:
– А ты уверен, что это должна быть группа людей?
– Нет, - ответил тот, - но это предположение с наибольшей степенью вероятности.
– Понятно, - кивнул полковник и пошел дальше.
Но капитана заинтересовал этот вопрос, и потому он спросил:
– Мы разве что-то не учли?
Тренг вновь повернулся и, посмотрев ему в глаза, веско ответил:
– Да.
Молодой аналитик удивленно посмотрел на него.
– Но что?
– Мы так и не нашли того, кто предупредил сполотов об устроенной на них в этом секторе засаде.
– И резко развернувшись, вышел из зала совещаний.
Следующий день. Неизвестная система. Транспортник
Вырваться с линкора агарцев и из сектора, где я застрял практически на полторы недели, хоть и не без труда, но все-таки удалось. К тому же при этом все прошло настолько удачно, что никаких особых потерь у нас не было или каких-то внештатных ситуации не произошло. Мы все сработали согласно составленному мною плану, и на удивление не пострадал даже транспортник, в нас практически ни разу не попали и не нанесли никакого критического урона за все то время, которое мне потребовалось на то, чтобы вывести наш новый корабль на скорость его выхода в гипер и, наконец, выбраться из этой системы. И немалую роль в этом сыграл как мой план, так и оказавшиеся просто превосходными и даже скорее нереальными скоростные и ходовые качества корабля. Наш транспортник хоть и выглядел достаточно массивно и грузно, но обладал поистине невероятными показателями маневренности и разового ускорения, что в значительной мере и помогло осуществить мой практически сумасшедший, если посмотреть на него с обычной точки зрения, план. Ведь именно этого нельзя было ожидать от нашего кораблика, с его-то габаритами и размерами. Так что нам удалось покинуть сектор и при этом остаться в достаточной мере невредимыми, чтобы иметь возможность лететь дальше, не прибегая к глобальному ремонту судна.
Так что запланированный мною слепой прыжок мы все-таки совершили и нырнули в гипер, провалившись в неведомый нам прокол пространства, выводящий нас в какое-то иное измерение. Там мы и пробыли порядка шести часов, и вот теперь наш корабль завис в этом непонятном месте, мною самим названным как "а черт его знает, где". Слепой прыжок, которым мне пришлось воспользоваться для уменьшения времени нахождения в секторе обстрела тяжелыми бластерными установками линкора и в самой системе, где тот находился, сам по себе был не очень хорошим вариантом уйти от преследования, и вот с результатом этих самых негативных последствий нам и приходилось сейчас разбираться.
Вернее, разбирался в основном навигационный искин. Он пытался определить, куда же нас - лучше сказать, в какую ...опу - в результате моего, хоть и оказавшегося удачным, но, тем не менее, достаточно безрассудного плана, закинуло. Обычно, хоть слепой прыжок и совершается, но он не превышает двух-трех секторов от начальной точки выстроенного канала. Но это все в теории, вероятность там или статистика сыграли с нами плохую шутку и мы относились к тому счастливому исключению, когда это статистическое правило не срабатывало, так что в реальности это оказался не наш случай. Мне, ну или нам всем, как обычно, повезло и корабль наш закинуло чуть ли не на самую максимально доступную ему дальность прыжка, которая была определена в момент его перехода в гипер, благо я перед самым выходом в гиперпрыжок вспомнил о возможности подключения ограничителей, встроенных в тот тип прыжкового двигателя, что был установлен на транспортнике, и активировал их. И в результате выставил текущую максимально возможную дальность прыжка на минимально допустимое значение для этого типа двигателей. Правда, нам это не сильно помогло, так как это
Так что можно было сказать, что оказались мы сейчас реально где-то у черта на куличках. И вот теперь, навигационный искин уже несколько часов подряд пытался вычислить текущую точку нашего реального местонахождения, чтобы мы могли осуществить обратный прыжок или хотя бы определиться с тем, по какому вектору он должен быть совершен.
– Ну, как там?
– спросил у меня очнувшийся и уже пришедший в себя после ранения Гаал.
– Есть какие-то результаты?
Я взглянул на визор главной панели управления кораблем, куда были выведены и показания работы навигационного искина.
– Он уже заканчивает, - сообщил троглодиту я, - осталось чуть меньше семи процентов. Это еще около сорока минут, и вот только потом я смогу понять, радостные он нам сообщит вести или не очень.
Гаал кивнул и, развернувшись, побрел, прихрамывая, обратно. Все-таки от взбесившихся, вернее даже одержимых дроидов ему перепало не слабо, но в несколько раз меньше, чем Грагу. Его заместитель так до сих пор и не пришел в себя, но тому и досталось гораздо больше. Обширные повреждения внутренних органов, сломаны все ребра и обе руки, нанесена серьезная травма головы, пробит затылок и достаточно сильно поврежден позвоночник. Если бы это был человек, я бы однозначно назвал его первым кандидатом в покойники, однако это был не мой соотечественник, а троглодит, и живучести в его организм матушка-природа напихала с огромным запасом. Тем не менее, я был все-таки очень удивлен, что он после такого ранения тоже выжил.
Однако медкомплекс, в который мы его поместили сразу же, как только оказались на корабле, со стопроцентной вероятностью утверждал, что состояние пациента стабильное и что сейчас троглодит, хоть и достаточно медленно, но вполне уверенно идет на поправку. Так что и за последнего нашего товарища на текущий момент я был спокоен. С остальными же моими спутниками было все в порядке, как с троглодитами, так и присоединившимися к нам учеными, ну, если не считать, профессора Крену, которого мы не стали оставлять на корабле. Его помощник меня убедил, что у этого господина очень много полезной информации, кроме самого проекта, над которым они до этого работали совместно, и тот наверняка готов будет поделиться ею с нами с огромной радостью. Так что я выслушал его совет и посчитал его предложение полезным, но уже по несколько иному поводу. Мне нужен был выход на прелата или людей, с ним связанных, коль нас так тесно и уже несколько раз свела судьба на встречных курсах, то и к следующей нашей встрече хотелось бы подготовиться получше, по крайней мере в плане информации. А у этого ученого, похоже, были и нужные связи с контактами, и, насколько я понял, возможность прямой связи с этим вездесущим серым кардиналом Агарской Империи. Так что пустить в расход Крену, как это предложил сделать один из троглодитов, было большой расточительностью. Да и мое начальство этот пленник не мог не заинтересовать, и поэтому мы закинули его в еще одну медкапсулу, до тех пор, пока она нам не понадобится или пока мы не прибудем на место, и он постоянно находился в состоянии анабиозного сне. Так мы и летели.
Я и Гаал заняли офицерские кубрики, троглодиты между тем разместились в паре других кают, а три оставшиеся мы отдали летевшим с нами ученым. Хоть и тесновато, но тут больше не было приспособленных для проживания помещений, так что они особо и не возмущались.
– Кстати, - вспомнил я о том, что хотел переговорить с их представителем, которым они единогласно выбрали Карга, мне нужно было понять, что с ними делать сейчас и потом, когда мы доберемся до обжитых районов, просто так я их, в силу определенных причин, на все четыре стороны отпустить не мог.