Техника и вооружение 2011 05
Шрифт:
Установка крупнокалиберного пулемета НСВ-12,7 «Утес» в двери Ми-8. На стенке впереди видна панель переговорного устройства, позволяющего борттехнику общаться с летчиками с «огневой позиции».
Доработка Ми-8 включала установку пулеметов, бронирование кабины и зеркал заднего вида у блистеров летчиков. 280-й ОВП, март 1981 г.
20 сентября 1980 г. вертолетчики Файзабада получили приказ на срочный удар по цели в соседнем кишлаке, где собрался
После он рассказывал: «Рванула она сразу после удара о землю, прямо под вертолетом. Взрыватель оказался с дефектом или вооруженцы что- то там накрутили, но отойти мы не успели. Едва я высунул голову, чтоб вниз глянуть, как грохнуло… Вертолет подбросило, все в дыму и пыли, обернулся — господи, из чашки сиденья торчат двумя «розочками» клочья парашюта. Осколки прошли сквозь него насквозь. Один ушел в потолок навылет, а другой засел в коке двигателя, потом выковыряли — рваный кусок металла, грамм сто в нем было. Другие осколки наделали дырокв баках, редукторе, лопастях, хвост пробили, задели держатель и переднюю стойку, даже двигателю досталось. Кое-как баки позатыкали тряпьем и на последних каплях притянули домой. Всего потом насчитали 42 дырки, месяц возились с ремонтом».
26 июня 1981 г. при подрыве на собственных бомбах был потерян Ми-8Т из состава 280-го полка. Бомбили «зеленку» вдоль реки северо-западнее Кандагара, выполняя бомбометание с 50-метровой высоты. Вертолеты несли по паре ОФАБ-100-120 и паре ОФАБ-250-270, однако по ошибке при снаряжении бомб взрыватели оказались выставленными на мгновенное срабатывание (для этого достаточно было всего-то выкрутить один винтик…). При сбросе первая же «сотка» разорвалась прямо под вертолетом капитана Г. Говтвяна. Прошитая осколками машина «посыпалась» вниз на вынужденную, угодила при посадке в арык и подломила переднюю стойку. Все трое летчиков получили ранения, к тому же из ближних кишлаков к упавшей машине уже спешили душманы. На выручку летчикам пришли другие экипажи, однако изувеченную «восьмерку» пришлось сжечь на месте.
Имеющиеся на борту средства поражения обеспечивали непрерывность воздействия на цель в ходе атаки. Так, ракетами с безопасной дальности 1300–1500 м подавляли сопротивление, следом, часто в том же заходе, разрушали дувалы и укрытия бомбовым ударом, не прекращая поливать цель пулеметным огнем.
Вертолетчики 50-го полка за первый год войны израсходовали 56400 НАР и 1328 авиабомб, имея в среднем 537 вылетов на экипаж, 2088 использованных НАР и 49 бомб. Всего же за 1980 г. ВВС 40-й армии были израсходованы 634862 НАР (инженерный отдел штаба ВВС приводил несколько иную цифру-641000 подготовленных ракет, большей частью С-5 разных типов). Что же касается патронов, то их списывали валом, с усмешкой вспоминая о том, как еще несколько месяцев назад нужно было отчитываться за их расходование, предъявляя по счету стреляные гильзы. Показательно, что расход пулеметных патронов к ПКТ в отчетности по боеприпасам штаба ВВС даже не учитывался, в отличие от прочих, «подотчетных», средств поражения — по заявке просто подвозили требуемое количество боеприпасов.
Установка ферменных пулеметов ПКТ на Ми-8. Боекомплект ферменных пулеметов составлял по 450 патронов на установку.
Перезарядка ферменных пулеметов осуществлялась вручную с помощью тянущихся в грузовую кабину тросиков- боуденов.
Строго велся поначалу и учет настрела пулеметов, не допускалось использование выработавших ресурс стволов, благо устройство ПКТ предусматривало смену при перегреве и износе, для чего в комплектации пулемета имелся сменный ствол. Вскоре стало не до «бухгалтерии»: вертолетчики делали по пять-шесть вылетов в сутки, проводя на аэродроме и в воздухе по 15–18 ч, а основная нагрузка приходилась на отвечавших за подготовку борттехников и «агрессоров» (как звали вооруженцев). Внимание на ограничения уже не обращали, лишь бы пулеметы исправно работали. ПКТ оказался весьма надежным оружием, перекрывавшим все назначенные нормативы и исправно переносившим жару и всюду проникающую пыль, способную точить детали, словно абразив. Присмотра требовали лишь спусковой механизм и электроспуск, износ которых приводил к возможности случайного срабатывания, из-за чего неожиданная очередь могла прозвучать и при жесткой посадке. Случалось, переработка доходила до того, что начинали гнуться затворные рамы.
Об интенсивности расхода боеприпасов можно судить хотя бы по следующему примеру: 11 марта 1981 г. звено Ми-8 из Файзабада при выполнении рядового задания по сопровождению колонны израсходовало 806 ракет С-5КО, 300 гранат к АГС-17 и 14200 пулеметных патронов (более полусотни полных лент!). Вертолет командира звена капитана Сергеева вернулся с восемью пулевыми пробоинами. Повреждения, включая дыры в блоках, получили и другие машины.
26 мая 1981 г. комбинированным ударом атаковали базу, где остановилась на отдых банда. Дом с душманами и находившиеся рядом постройки две пары Ми-8Т и Ми-8МТ смели четырьмя фугасными «пятисотками» и 255 ракетами С-5КО. После этого на развалины со всеми, кто сумел уцелеть, обрушились 58 осколочных гранат из АГС-17 и шквал пулеметных очередей.
Одна только дюжина «восьмерок» Файзабадской эскадрильи 181 — го ОВП в «горячий» сезон расходовала ежемесячно пятитонный грузовик патронов. Под стать им была и «выработка» бомб и ракет, особенно возраставшая в дни операций, сменявших будничное сопровождение транспорта, поддержку войск и охоту за бандами.
Известность получила операция по штурму горы Сангидуздан, с давних пор имевшей мрачную репутацию разбойничьего гнезда — «Горы воров», пещеры которой облюбовали хозяйничавшие в округе банды. Первый раз, в мае 1980 г., засевших там душманов при поддержке гаубиц и реактивной артиллерии выбивали неделю, но вскоре те вновь вернулись в свои убежища. Повторный штурм горы, на картах значившейся как «отметка 2700», начатый 23 августа при поддержке усиленной вертолетной эскадрильи Ми-8 и звена Ми-24, завершился к концу дня. Дюжина «восьмерок» подвергла гору бомбардировке ФАБ-500 и выжгла укрытия зажигательными ЗАБ-100, пройдя по склонам ливнем из 2107 ракет. Сангидуздан удалось взять ценой гибели одного нашего радиста, находившегося при авианаводчике, и нескольких раненых.
Однако по мере использования вертолетного вооружения начали выявляться и его недостатки, особенно ощутимые в накаляющейся обстановке. Оценивший силу авиации противник стал уделять должное внимание ПВО. В душманских отрядах и в охранении баз мятежников все чаще попадались 12,7-мм пулеметы ДШК и еще более мощные 14,5-мм ЗГУ, способные поразить воздушную цель на высоте до 1300–1500 м и дальности в 1500–2000 м. При встрече с ними бортовые пулеметы «вертушек» уже не давали желаемого преимущества, уступая крупнокалиберному оружию по всем показателям — 50-граммовая пуля ДШК (не говоря уже о более тяжелой 14,5-мм) сохраняла убойную силу далеко за пределами дистанции прицельного огня. Даже если массивная пуля не пробивала броню, она выкалывала куски с ее тыльной стороны, и поток вторичных осколков летел в кабину.
Встреча со «сваркой», как прозвали крупнокалиберные пулеметы за характерные вспышки выстрелов, не раз оборачивалась трагично. В 280-м полку 23 июля 1980 г. погиб попавший под огонь ДШК экипаж замполита эскадрильи капитана Н.Г. Епифанова. В операции под Кандагаром летчики выполняли задачу по корректировке огня артиллерии и, кружа над селением Спинахула, попали под огонь замаскированного пулемета. Очередь с пары сотен метров пришлась прямо по кабине, поразив летчиков, машина резко пошла вниз и взорвалась на окраине кишлака.
Всего через неделю, 31 июля 1980 г., при высадке десанта южнее Газни Ми-8 капитана М. Грошева из 280-го ОВП получил очередь из ДШК в упор. Пули прошили баки, двигатели и разнесли электроарматуру. Штурман Сергей Антонов позже вспоминал: «Горели страшно, всем бортом: по грузовой кабине лился пылающий керосин, в спину дышало жаром, глаза ел черный дым. Я различал перед собой лишь линию горизонта, командира за тучей копоти уже не видел и только по движению ручки чувствовал — рядом живой. Машина последний раз нас выручила, продержавшись минуту, пока шли к земле. Садились вслепую, ткнувшись носом в валун. Взорвалась она, как только мы отбежали в сторону. В подбиравшей «восьмерке» нас не могли узнать — лица и руки были покрыты жирной гарью, так что блестели только глаза и зубы…»