Техника Вальса
Шрифт:
Однако бананы, являющиеся политическими авантюристами, не унимались и рассказывали народу про преимущество своей длинны над шириной, подчёркивая, что узость оставляет больше пространства для двигательных манёвров, позволяя войти максимально глубоко, достав до самых чувствительных глубин.
Его широченное величество считал, что нужно добиваться больше влаги, стимулируя её различными способами, поэтому требовал входить в народ постепенно, медленно, без спешки, иначе можно его слегка повредить, а наглые бананы, отрицали это, им влага была меньше нужна, они стремились войти как можно быстрее, пользуясь своими физическими свойствами, однако за счёт узости они не могли доставить народу приятные ощущения, лишь частично удовлетворяя его требования. При этом баклажан постоянно критиковал бананы за узкий диаметр, подчёркивая их низкий
Не было в этом городе порядка, и, осознав, что именно луна развращает его поданных, озлобившись на неё, баклажан вместе со своим хреном (другом) – горьким внутри, гладким снаружи – решили показать ей свою мужскую силу, соорудив ракету, сев на неё и загнав этот фаллический предмет в лунный кратер. Там находился сладострастный городок, в котором проживали фрукты-лунатики, в нём не было коммунизма, и вся власть принадлежала бананам-буржуям, они были не рады гостям, и отправили их на остров дураков, что сильно обидело и подорвало самооценку баклажана, т.к. он считал, что в его ширине кроется управленческая гениальность. На этом острове они постоянно играли, забыв про всё, постепенно лишаясь своих личностных качеств, превращаясь в козлов… Хотя нет… Козлом Вальс был ещё до попадания его воображаемого аватара на этот остров.
Немного отойдя от фруктовых ведений, испытывая ненависть к бананам, Вальс решил посетить врача-офтальмолога и вылечить свой недуг. Его врачом была красивая, длинноногая, губасто-грудастая, эффектная блондинка, которая в юности перепутала бордель с медицинским университетом, и поступив туда начала усиленно ублажать всех окружающих самцов, относясь к учёбе халатно, при этом денег она от них не брала – брала и давала бесплатно, считая себя прилежной ученицей, веря в половую благотворительность. Это не означает, что преподавательская масса пыталась её отчислить, отнюдь, её тянули от курса к курсу: преподаватели мужчины, оценивая содержимое её декольте, и используя свои мужские приборы для проверки глубины и чувствительности её половых знаний – ставили ей 5; преподаватели-женщины завидовали её роскошному телу, считая её своим будущим лидером, королевой, эталоном женственности, поэтому тоже ставили ей 5, а все домашние задания за неё делали её клиенты-парни за лёгкое и правдиво-приятное поощрение, вот так она и стала отличницей. После того, как она окончила университет, кроме классического красно-страстного диплома, ей в качестве благодарности выдали грамоту половой зрелости.
Принимала она пациентов не в клинике, а у себя дома, не в медицинском халате, а в ночнушке, снимая её для проведения сложных операций, не на специальном медицинском оборудовании, а на своей постели, используя только природно-половые инструменты, веря в чудесно-лечебную мощь секса. Это единственное, что она смогла освоить за время обучения в университете. Измучившись тем, что бананы узурпировали власть в его воображаемой вселенной, видя их везде, опасаясь, что они войдут в него, Вальс, стремящийся не допустить перегрузки и перезагрузки сознания, не стал долго думать по поводу подбора врача, решив откликнуться на первое объявление, а, смотря на блондинку через призму розового цвета, он не заметил её вызывающих душевный курьез женских сладостей, считая её скромной, плоской, без выпирающих частей тела девушкой. Сначала она хотела вылечить его зрение классической для неё техникой – вагинальной стимуляцией. Для этого она начала снимать ночнушку, обнажая свой основной и второстепенные инструменты, однако Вальс, несмотря на положительный отклик его находящегося в штанах приборчика, категорически воспротивился этому, опасаясь побочного эффекта – развратности, поэтому она, опечалившись, пошла перечитывать свои конспекты из медицинского ВУЗа.
У неё вместо мозга в черепе была ниточка, на которой держались ушки, во время чтения конспекта она сильно натянулась и чуть не порвалась, иначе её ушные раковины могли отпасть, испортив эстетику её головы, при этом нашла альтернативный метод лечения, созданный индейцами Мая. Его суть заключалась в том, что необходимо сначала вырезать у кого-то другого глаза, а затем посредством молотка и заклёпок вставить их в глазные орбиты. Также один из профессоров, с которым у неё часто были дополнительно-кроватные занятия, научивший её многим взросло-интимным технологиям, рекомендовал модернизировать этот метод скотчем. «Как же вырезать глаза!?» – думала она – ведь я создана для удовольствия, а не для разбоя, значит нужно сначала доставить кому-то удовольствие, а потом, когда жертва расслабиться, утратит самоконтроль и её навыки самозащиты будут снижены, вырезать посредством скальпеля у её глаза.
Будучи опытным лекарем, она вылечила многих мужчин от интимного одиночества, они по личностной структуре были разные, чаще всего попадались заумные студенты, местные хулиганы и преподаватели-мужчины, их запах и манеры она, как прилежная ученица, помнила наизусть – это было банально. После них к ней стали приходить клиенты, которые перед встречей с ней мылись и брились, стремясь произвести на столь известную в подворотне даму впечатление – ей это тоже быстро надоело и стало рутиной. Чем же разнообразить половую жизнь!?
Надоели чистые, значит нужно попробовать кого-то грязного и вонючего, что соответствовало её нечистой личной сущности. Уже давно она стала заглядываться на нищего, который жил на местной помойке, он казался пикантным и небанально-атипичным мужчиной, который мог дать ей новые ощущения, к тому же, считая себя благодетелем, она могла бы компенсировать своим телом его стресс от тяжёлого образа жизни. Находящаяся на нём грязь манила с той же силой, что мух притягивают отходы человеческой жизнедеятельности, руки сами тянулись к грязному телу, хотелось провести по нему пальцем, обтереть ладонь, представляя, что она своей чистотой, стирая слой грязи, освобождает его из плена разочарования и душевного одиночества.
Она стала всё чаще представлять себя героиней этого романа, он не представлялся ей длинным, она не понимала суть романтики – не была поклонницей Платона – ей нравились средние по длительности, несколько разовые романы, наполненные низкими ощущениями, при этом герои таких романов постоянно менялись – интерес к мужчине был мимолётным. Для неё главное ощутить мужчину в себе, но не в своём сердце или сознании, их у неё просто не было, а в другом органе, специально созданном для мужского естества, который постоянно жаждал стимуляции и ощущений. Большие размеры не нравились, а маленькие не давали удовольствия —средние подходили идеально. – Надеюсь, у него такой! – думала она, опасаясь испорченных ощущений.
Герой её грязных фантазий любил пещерки, он в них часто жил, а вот женских пещерок практически не знал, т. К. с бездомными леди отношений не имел, считая, что они слишком грязные и не подходят для его аристократически-благородного тела, ему подавай чистых, а такие брезговали его, поэтому вместо половой жизни у него были ручные фантазии. Несмотря на низкий социальный статус и помойную жизнь, его сознание было литературным, в нём всегда крутились отрывки из стихов М. Ю. Лермонтова или А. С. Пушкина, которые создавали иллюзию литературно-эстетического счастья. Вода касалась его кожи редко, там копилась грязь, по сути, являющаяся второй кожей, а запах выдавал в нём того, кто пренебрегает нормами приличия – это был парфюм, созданный природой и человеческим естеством – тонкое сочетание грязи и человеческих выделений. Находящийся в розовых очках Вальс бы точно оценил такую эстетику и благородство.
Несмотря на двадцативосьмилетний возраст, думая о своём идеальном мужчине, она в этот момент ощущала себя той девятнадцатилетней девушкой, которая, поступив в университет, оказалась в мире сладострастия, в котором началось познание окружающих самцов. О! Эти первые эмоции от мужских прикосновений, от их скабрезных шуток и домогательств – нет нечего слаще, а сейчас, накопив багаж полового опыта, она наконец-то доросла до своего запретного принца. Он не такой как они, он особенный… «Он по силам только мне!» – думала она – «но ведь его надо соблазнить, разжигая желание, на некоторое время подчиняя его сознание своей воле». «Как это сделать!? Он живёт в естественной среде, моется редко, мещанские ценности ему не чужды, поэтому классическая униформа в виде элегантных чулок и соблазнительного нижнего белья не сработает, да и зачем нужны эти тряпки!? Моё главное оружие естественность – то, что дано природой, его просто нужно на некоторое время спрятать, создав иллюзию загадочности, стимулируя его интерес. Я одену плащ… а под ним… будут мои чистенькие пригодные к употреблению вкусности! Пусть мой помойный принц ими наслаждается!» – думала она.