Технопарк юрского периода. Загадки эволюции
Шрифт:
Первые земноводные скоро разделились. Одни, достигнув внушительных размеров, остались, в общем, в воде, питаясь рыбой и своими собратьями. Для них путь волшебных дальнейших превращений оказался закрыт. Другие остались мелкими, а значит, могли довольствоваться прежним кормом. Они все дальше уходили от воды в погоне за начавшими прыгать, бегать, летать насекомыми.
Интересно: у современных амфибий, а вернее у их личинок биологи обнаружили во рту наследие прошлого - железу, выделяющую какой-то клей, способный удерживать насекомых. Это приспособление, не нужное современным довольно-таки ловким и энергичным лягушкам и тритонам, сослужило добрую службу далеким их предкам, не способным поначалу охотиться активно. Им достаточно было только открыть рот.
Начало рептилиям
И опять нашлись насекомоядные млекопитающие, которые не торопились специализироваться, превращаться в хищников или травоядных. И они были вознаграждены за долготерпение: им суждено было дать начало приматам. И сейчас еще невозможно провести резкую границу между отрядами приматов и насекомоядных: как раз посредине расположено живое ископаемое - тупайя, сочетающая в себе признаки, характерные как для прыгунчиков (самых высокоразвитых родичей кротов и ежей), так и для обезьян и человека. И снова шаг назад ради двух шагов вперед - у приматов есть некоторые очень древние признаки, давно потерянные прочими млекопитающими: устройство их млечных желез, например, очень сходно с «примитивным» аппаратом млекопитания сумчатых! Достаточно примитивной считается и плацента (место в материнской матке, где растет эмбрион) приматов, в том числе и человека, например, по сравнению с плацентой грызунов.
И, наконец, птицы. Они появились в юре, сформировавшись из оперившихся (вероятно, вначале без «мечты о воздухе», а в связи с необходимостью хранить тепло тела и высиживать яйца в гнездах) мелких динозавров (крупные могли сохранять тепло тела до утреннего солнца и в теплокровности не нуждались, оно бы им даже вредило, теплокровные должны на порядок больше есть и долгого поста не выносят). На суше и в воздухе в «парке юрского периода» (и мелового, конечно) господствовали их крупные сородичи, динозавры, птеродактили. Соревноваться с ними можно было только в своем «легком весе», используя при погоне за насекомыми повышенную маневренность оперенного крыла. В этой экологической нише птицы и дотянули до кайнозоя, когда исчезли мезозойские гиганты. Для птиц, как и для млекопитающих, в кайнозое начался адаптационный взрыв видообразования.
Ученые много спорят и думают о движущих силах эволюции, о причинах ее поступательного хода, прогресса, ее необратимости. В этой области по сей день много неразгаданного. Предположение о том, что насекомоядность сопровождала главную линию эволюционного прогресса позвоночных животных (а наиболее полно эта гипотеза сформулирована видным советским палеонтологом Б. Родендорфом), конечно, не решает всех проблем, но многое скрепляет воедино, намечает магистраль через лабиринты эпох, приближает такое решение.
Эогиппус
По веткам прыгал эогиппус,
Он листья сочные жевал,
Он птичьи яйца воровал,
Клыками белыми сверкал,
Был мал,
И не подозревал,
Что род его блеснет талантом,
Что станет внук его гигантом,
Узнает славу Россинанта
И блеск гусарского полка.
По веткам прыгать - что за дикость!
Лошадкой станет эогиппус,
Конем могучим, а пока
Конек похож на горбунка:
Он ростом только в три вершка.
Кванты эволюции
Да, ящеры вымерли и оставили своих успевших опериться сородичей и миллионами лет угнетаемых ими робких мелких млекопитающих властелинами мира. Зверям не обязательно было уже держаться прежнего образа жизни и питания: к их услугам были совершенно пустые пастбища и кормища (а надо сказать, нетребовательность насекомоядных к пище - они легко переходят к всеядности - осталась в них и по сей день). А от всеядности недалеко и до специализации в хищничестве или травоядности.
В Африке, Индии, на Шри Ланке, в Малайзии и Индонезии в нескольких видах распространены странные зверьки. В сказках малайцев канчиль (таково местное название этого млекопитающего) - то же, что Лисичка-сестричка или Братец Кролик у европейцев. Зверь невелик: самый мелкий канчиль величиной с котенка, самый крупный - с зайца. Что же это за зверь?
Он заправский пловец, отлично ловит и ест рыбу и жуков... И мышей! И крабов! И падаль... Но больше всего любит попастись на ветках деревьев, пожевать любимые листочки. Из пасти у него торчат острые клыки, он пребольно кусается. Спать любит на деревьях, в дупле, на развилках сучьев; он лазит по лианам не хуже обезьяны. На ногах у него... копытца. По четыре на каждой конечности.
Махайрод, один из саблезубых кошачьих гигантов, тупик эволюции
Чтобы закончить портрет, придется все-таки представить зверя: это жвачное парнокопытное животное, зовутся он и его собратья оленьками. Безрогие оленьки - действительно родственники оленей и коров, они чрезвычайно похожи на ископаемых третичных, эоценовых оленьков, давших пятьдесят миллионов лет назад начало нынешним жвачным.
Портрет многозначительный. Такими, маленькими и еще очень не определившимися в образе жизни и питания, оставались тогда, в эоцене, все млекопитающие - и предки нынешних лошадей эогиппусы, и предки нежвачных парнокопытных, и предки верблюдов.
Все эти формы произошли от самых первых пятипалых копытных - конделляртр. А те вместе с современными хищниками произошли от примитивных хищников креодонтов. Примитивных, ибо они во всем походили еще на древних насекомоядных. Просто они стали больше ростом, и прежнего блюда - насекомых - им стало явно недостаточно.
Как происходят удивительные превращения в ходе эволюции? В принципе на этот вопрос ответил Ч. Дарвин. Великий натуралист при этом довольно мало опирался на данные «исторической биологии» - палеонтологии. Решение, как и в случае с атоллами, Дарвин нашел, распознав разные фазы процесса в соседствующих формах животных. Например, изолированные на островах Тихого океана вьюрки заметно менялись от острова к острову. При этом ряды изменчивости на глазах постепенно приводили к новым видам.