Тела в Бедламе
Шрифт:
— Детка, я от тебя балдею!
Я догадался, что она тоже читала газеты, однако не стал уточнять этого. Мой взгляд уперся в пару фиалковых ледышек под сердито нахмуренными бровями Холли.
Барбара
На несколько минут воцарилась суматоха, пока не ушли Конни и Барбара. Вандра и Мэйс тоже собрались покинуть меня.
Холли не двигалась с места.
Но будь я проклят, если позволю Вандре и Мэйсу уйти, пока не договорюсь о той картине, которая должна украсить мою гостиную.
— Так как насчет той картины? — спросил я.
— Какой картины? — переспросил Мэйс.
— Опубликованной в газете.
Он ухмыльнулся, пока Вандра невинно хлопала ресницами, уставившись в окно.
— Мы ее забрали из мастерской, — сказал Мэйс. — И повесим ее у нас. Не в гостиной, конечно. В нашей спальне.
Сукин сын! Они могли бы удовольствоваться одной головой, остальное должно принадлежать мне.
Они направились к выходу, и я окликнул их:
— Эй! Подождите минутку!
Они остановились у двери и обернулись. Я заговорил было, чего хочу, но тут мой взгляд наткнулся на Холли.
Она сидела на краешке постели и, судя по тому, как свирепо она таращилась, явно продолжала думать о Констанце Кармоче. Холли тяжело дышала, и ее белая блузка вздымалась на высоту тридцати шести дюймов и бурно опадала, обрисовывая то, что отнюдь не было мышцами. Ее маленькие кулачки упирались с двух сторон в тонкую талию, а юбка туго обтягивала стройные ноги. Хоть и сильно рассерженная, она была красивой, удивительной и очень привлекательной.
Я посмотрел на Мэйса и сказал:
— Ладно. Не важно.
И они удалились.
Бросив взгляд на Холли, я не мог сдержать улыбки.
В конце концов, что бы я делал с той чужой картиной?