Телехронопатор

Видимо, он уже давно стоял у меня за спиной, потому что, когда я повернулся, чтобы учти, он криво улыбнулся и сказал:

– Вы, я вижу, любитель древности...

Он угадал, и не удивительно: я долго не мог решить, что взять – Плутарха, Геродота или Флавия и в конце концов купил «Жизнь Цезаря» – на другое просто не хватило денег.

– Вы угадали, – сказал я, пытаясь пройти мимо, но он увязался следом.

– Времена Империи – чрезвычайно любопытный период, – сказал он, энергично и как-то бестолково жестикулируя. – Хотя лично я предпочитаю Древний Восток.

Мы вышли из книжного магазина. У меня не было желания вступать с ним в разговор, но он и на улице продолжал вертеться около меня. Он трещал без умолку, но я пропускал его слова мимо ушей, размышляя, как бы отделаться от назойливого старикашки. Однако стоило мне свернуть влево, как он тут же последовал за мной, и я понял, что отвязаться от него будет нелегко.

Я

– Если пожелаете, я могу показать вам массу интересного... Рим, Греция, Китай... Так сказать, ad libitum... [1]

– Надо думать, у вас богатая библиотека? – наконец заинтересовался я.

Он помахал рукой возле уха и отрицательно покачал головой.

– Нет, нет... Летописцы не всегда строго придерживаются истины... Вы понимаете, субъективность, разные там личные качества... Это, в общем-то, естественно: раз есть твердая власть и угнетаемый народ, то обязательно сыщутся и панегиристы и пасквилянты. Первые служат власть имущим, а вторые подвергают сомнению все, что говорят первые. Вторые нравятся народу, но и они не всегда пребывают в согласии с истиной... Так что у нас нет объективных источников, во всяком случае писанных...

Я ухмыльнулся и высказал мысль, что надо уметь самому выискивать правду в исторических трудах.

– Самому, это верно, – подхватил старичок, – только не в литературных трудах.

– В таком случае остаются только предметы материальной культуры.

– Да, но у меня есть кое-что понадежнее!

Мы незаметно дошли до сквера и присели на первой же попавшейся нам скамейке.

– Надежнее? – пожал я плечами. – Кроме устных преданий и литературных памятников, которые вы только что раскритиковали, ничего другого нет... Разве что отыщется какой-нибудь уэллсовский Путешественник по времени! – пошутил я.

Глаза старика заблестели, придвинувшись ближе, он заглянул мне в лицо.

– Вот именно! – сказал он проникновенно, целясь пальцем мне в грудь. – Совершенно справедливо. Чувствуется, что у вас достаточно воображения. Что значит молодость, отсутствие предубеждений и этого, как его... ну, в общем, вы не закоснели в убеждении, будто совершенней и непогрешимей вас никого нет. Знаете ли, – продолжал он, все еще тыча в меня пальцем, – horribile dictu [2] , но четверо серьезных ученых, которых я не раз пытался натолкнуть на эту мысль, даже в шутку не подумали о подобной возможности!

Он замолчал, с трудом переводя дыхание после тех нескольких фраз, которые проговорил с какой-то непонятной поспешностью. Немного погодя он заговорил снова, сопя и делая частые паузы.

– Мне это пришло в голову, когда я был еще профессором университета...

– Вы историк? – перебил я его.

– Нет, не историк. Я уже давно никто! Просто старый чудак. Так скажут в Академии, если спросить о Гиснеллиусе... Впрочем, не обо мне речь, – продолжал старик, вздохнув. – Вы вспомнили Уэллса. Нет, его выдумка с Машиной времени-чистейшей воды фантазия. С научной точки зрения это была наивная и противоречащая законам природы идея. Впрочем, иначе и быть не могло. Путешествие во времени – парадокс, литературный прием, не больше. Количество материи в данной точке времени-пространства вполне однозначно и не оставляет ни возможности, ни места для каких-то фортелей с переносом массы или энергии в прошлое. Перенесение в прошлое, за пределы даты собственного рождения, практически не означало бы ничего: просто «путешественник» как бы родится вторично, а потом впрессовывается в собственную биографию, даже не зная, что то же самое время переживает еще раз... Вы понимаете? «Отступать во времени» – это все равно, что вторично просматривать тот же самый кинофильм, у которого всегда есть определенный сценарий со своим началом и концом. Прокручивая ленту повторно, мы не увидим более того, что можно увидеть, просматривая фильм за один присест от начала до конца. Любая иная постановка вопроса приводит к неизбежным парадоксам и противоречиям, в частности к выводу, что можно влиять на собственное будущее... Принимая все физические ограничения, мы приходим к заключению, что единственным способом «отступления» во времени является такой метод, который исключает активное бытие человека в том периоде, в котором он никогда не существовал, то есть за пределами его жизни. Вы спросите, неужели это возможно? Уверяю вас, да, и я могу убедить в этом каждого, кто захочет.

Вы, несомненно, кое-что слышали о парапсихических явлениях? О телепатии, например? Я знаю, это часто вызывает протест, каждый пытается отыскать в этом обман, шарлатанство... Нет ничего хуже, чем чрезмерная ортодоксальность в науке! Это ведет к своеобразной инквизиции, к фанатическим запретам всего, что низвергает старые понятия или же просто выходит за их рамки... Все, что неясно, – заклеивать черной бумагой во имя святого Порядка Вещей, во имя устаревших, но систематизированных и понятных, хоть и не всегда соответствующих истине, воззрений... Механицизм до сих пор прочно сидит в некоторых головах... Детерминизм казался завершенной системой всебытия. Все иное провозглашалось ересью. Релятивизм, статистические теории, наконец, кибернетика... Здесь были свои охаиватели, приклеивавшие всему непонятному ярлык «метафизики», «псевдонауки» или просто шарлатанства... Но... я отклонился. Я даже не знаю, улавливаете ли вы, о чем я говорю? Насколько я понял, вы, кажется, больше интересуетесь гуманитарными науками...

– Не совсем, – буркнул я, не желая откровенничать.

– Впрочем, в наше время это не имеет особого значения. Прежде, беседуя с гуманитарием, я твердо знал, что он понимает каждое пятое слово... Теперь приспособились все... Одни, чтобы жить в мире техники, о которой volens nolens [3] , а кое-что знать надо, другие, чтобы не поглупеть и не опуститься до уровня вычислительных машин...

Итак, телепатия – «перенесение информации от мозга к мозгу без помощи органов чувств». Разумеется, речь идет о привычных пяти чувствах. О шестом болтают давно, но только в переносном смысле, толком не зная, что это такое. Телепатия – передача мысли на расстояние, через пространство... А что, если это распространить на четыре измерения, на пространство-время в эйнштейновском понимании? Ведь все происходит в пространстве и времени, иначе говоря, все содержится в пространстве-времени. Понимаете: содержится!!! Можно представить себе передачу информации из пункта A в пункт В – это обычная телепатия. Однако можно также вообразить и передачу информации из пункта А и момента Т1 в пункт А и момент Т2. Тут нет никакого противоречия, никакого парадокса в переносе массы или энергии. Перемещается чистая информация! «Информация – это информация, а не энергия», – сказал Норберт Винер. Информация подчиняется иным, нежели энергия, законам сохранения... Если уж попытаться представить это в виде модели, то, пожалуй, наиболее удачной будет аналогия с радиоактивностью: мозг – навеска радиоактивного изотопа; чем дальше от нее, тем излучение слабее. Чем дальше во времени, тем излучение тоже слабее. Каждый мыслящий и чувствующий мозг излучает информацию во время-пространство. Информация рассеивается, разреживается, но не исчезает. Это и есть сформулированный мною закон сохранения информации...

Если здесь, на этом месте, вчера сидел какой-то человек, явившийся источником потока информации, то сегодня легко можно было бы эту информацию уловить, хотя со вчерашнего дня она как бы испаряется, распространяется во все стороны! Научившись улавливать поток информации, текущей от определенного мозга, можно было бы установить телепатический контакт не только с живущими, но и с некогда жившими людьми... Это был бы, разумеется, контакт односторонний: интересующий нас человек не мог бы его ощущать, а тот, кто уловил информацию, никоим образом не мог бы влиять на его действия и мысли. Однако он мог бы полностью чувствовать и переживать то, что чувствовал и переживал тот человек на интересующем нас отрезке времени. Технически это все не так просто. Потоки информации, идущие от различных источников, в разных направлениях и из самых различных времен, взаимонакладываются. Селекция представляет собой серьезную проблему, но зато эффекты... Представьте себе, какой это изумительный источник для исторических исследований!

– Изумительный! – согласился я, когда старик наконец замолчал, чтобы передохнуть. – Однако это всего лишь фантазия, хотя, должен признать, весьма привлекательная. Насколько я знаю, даже обычная телепатия, если вообще существует что-либо подобное, до сих пор представляет собою явление недостаточно изученное, а факты, которыми мы располагаем, весьма немногочисленны и спорадичны!..

– Этому просто не уделяли достаточного внимания, вот что! – заскрипел старичок, начав дышать ровнее. – Электромагнитные волны! Тоже мне мысль! Уперлись, как ослы: так телепатическую информацию не передашь! Не передашь – и все тут! Вот вам и доказательство! Похерили телепатию, будто кроме электромагнитных волн в мире ничего нет! Вот они настоящие-то метафизики... Живи вместо Максвелла и Герца два таких типа, они бились бы своими глупыми лбами об эти самые электромагнитные волны и показывали, что их нет! О, ignorantia non est argumentum! [4]