Телесная терапия
Шрифт:
В течение трех первых недель терапии клиенты лишены привычных средств снижения напряжения – телевизора, книг, сигарет и друзей – и постоянно находятся под наблюдением терапевта. Терапевт следует за клиентом, который понимает цели и содержание терапии. Когда появляется намек на скрытое взаимодействие, терапевт побуждает клиента вспоминать пережитые ранее чувства, прямо и символически обращаться к соответствующим людям и говорить с ними. При любом признаке дистресса или тревоги клиента инструктируют дышать глубоко, начинать дыхание с низа живота, останавливаться на этом чувственном переживании и издавать звуки, помогающие его прояснить. Человек может кричать, корчиться, извергать проклятия. В прямой и иногда жесткой манере Янов просит клиента выразить гнев на близких родственников, например брата или сестру, или попросить помощи у родителей и этим вернуть к жизни ключевые сцены
После трех вводных недель индивидуальной терапии клиента помещают в группу, которая встречается по меньшей мере раз в неделю. Общей целью участников группы является помощь друг другу в достижении и преодолении первичной боли и поддержка друг друга в этом процессе. Подлинная драма глубокой эмоциональной реакции одного участника заставляет остальных сопереживать его усилиям и оказывает на группу эффективное воздействие.
Однако во многих таких группах между участниками фактически нет взаимодействия, поскольку их предостерегают от вмешательства в работу других участников (Verny, 1979). Группа является просто местом общей встречи, куда клиенты приходят для независимой работы с несколькими терапевтами. В любой момент два или три участника могут переживать и выражать сильные чувства, в то время как другие молча лежат или рассказывают терапевту о своих реальных жизненных проблемах.
На теоретическом уровне Янова критиковали за то, что его понятия о первичной боли и воспоминаниях не соответствуют данным исследований психологии развития. У исследователей, которые работают в этой области, имеются значительные разногласия по вопросу о том, способны ли вообще младенцы понимать, что их самые глубокие первичные потребности в любви и внимании со стороны родителей не находят удовлетворения. Кроме того, трудно поверить, что, даже если все это и осознается ребенком на когнитивном уровне, соответствующие воспоминания в дальнейшем будут доступны взрослому человеку до такой степени, что он в процессе терапевтической регрессии сможет воспроизвести все мельчайшие подробности своих детских переживаний. Более вероятно, что маленькие дети начинают реагировать на неприятные ситуации автоматически, посредством ухода от них, а также при помощи других механизмов психологической защиты, еще до того, как у них полностью сформируется система памяти. Переживание первичной боли в значительной степени может быть следствием того, что взрослый, имеющий свои собственные представления о детских переживаниях, идентифицирует себя с ребенком. Представления Янова о механизмах образования первичной боли и о трансформации воспоминаний о ней относятся к числу его наиболее новаторских идей, но в настоящее время нет данных, которые могли бы подтвердить верность этих гипотез.
Подход Янова критикуют и за его одностороннюю направленность на жесткое и грубое выявление отрицательных эмоций и пренебрежение любыми положительными чувствами и целебной силой человеческих взаимоотношений. Первичная терапия в описании Янова не ориентирована на взаимоотношения – тут терапевт вызывает только болезненные ощущения и воспоминания. Клиенты могут привыкать к первичному стилю преодоления проблемы. Другими словами, некоторые уязвимые люди становятся зависимыми от первичного окружения при столкновениях с обстоятельствами, вызывающими тревогу.
Критики охарактеризовали конечную цель первичной терапии как создание «самодостаточного автомата», свободного от условностей реальной жизни: родителей, семьи и карьеры. В терапии Янова трудно найти какое-либо поощрение для более мягких сторон человека или, в сущности, трудно обнаружить ее «послепервичное» свойство. В мире, свободном от бактерий, нам не потребовались бы методы иммунизации. Кажется вероятным, что в этом мире человеку необходимо иметь немного «брони» для совладания с трудными жизненными ситуациями и достижения реальных целей.
В настоящее время к телесно-ориентированной психотерапии относится еще ряд авторских методов: стержневая (Core) энергетика (Д. Пьерракос); радикс (Ч. Келли); хакоми (Р. Курц); соматический процесс (С. Келеман); организмическая психотерапия (М. Браун); биодинамическая психология (Г. Бойсен); бодинамика, или психология соматического развития (Л. Марчер); психотоника (Ф. Гласер); процессуальная терапия (А. Минделл). Близки к телесно-ориентированной психотерапии и ряд других методик: розен-метод (М. Розен); БЭСТ (Е. Зуев) инсайт-метод (М. Белокурова) и некоторые другие. К тому же в настоящее время распространена практика комбинированных методов – таких как метод Дарбонна (1976): соединение рольфинга, биоэнергетики и гештальт-терапии; или метод Рубенфельд (1984): комбинация техник Александера, Фельденкрайза и гештальт-терапии; метод Майла (1981), объединяющий гипноз и прикладную кинезиологию.
Глава 4 Танцевально-двигательная терапия
Танцевальная терапия как отдельное направление психотерапии оформилась примерно в 50-70-х годах двадцатого столетия (Рудестам, 1998). С одной стороны, она ведет начало из древних ритуалов и традиций, а с другой – является «совместным продуктом» развития современного танца и психотерапии.
Официальное определение Американской ассоциации танцевально-двигательной терапии гласит: «Танцевально-двигательная терапия – это вид психотерапии, который использует движение для развития социальной, когнитивной, эмоциональной и физической жизни человека».
Как и все направления телесной терапии, танцевально-двигательная терапия базируется на понимании того, что тело и психика взаимосвязаны – изменения в телесных и двигательных паттернах вызывают изменения в сфере эмоциональной, мыслительной и поведенческой. Тело и сознание рассматриваются как равноценные силы в интегрированном функционировании. «Между мышечной последовательностью напряжения и расслабления (включенной во все выразительные движения) и психической установкой столь тесные взаимоотношения, что не только психическая установка связана с мышечным состоянием, но также каждая последовательность напряжения и расслабления вызывает специфическую установку» (Schilder, 1950). Основной задачей танцевальной терапии является побуждение к спонтанным выразительным движениям, благодаря осуществлению которых развивается подвижность и укрепляются силы не только на физическом, но и на психическом уровне (Осипова, 2000). Таким образом, одним из фундаментальных положений танцевальной терапии выступает убеждение, что при изменении манеры и характера движений человека, которые отражают черты его личности, изменяются его чувства как по отношению к себе, так и к собственному телу. Через двигательное взаимодействие терапевт помогает клиентам развить самоосознание, проработать эмоциональные зажимы, исследовать альтернативные модели поведения, сделать восприятие себя и других более точным, вызвать такие поведенческие изменения, которые приведут к более здоровому функционированию. Танец позволяет человеку без риска высказать все, что может и не может быть выражено словами; он облегчает доступ к глубоко скрытым фантазиям и позволяет придать им форму, таким образом танец символически выражает человеческие возможности и конфликты.
К танцевальной терапии прежде всего обращаются люди, для которых движение является способом переработки информации (их иногда называют кинестетиками). Чтобы полностью что-нибудь понять, им необходимо ощутить это в теле и найти выражение этому в движении. Для них движение – это способ самовыражения, самопознания и развития (Бирюкова, 1998).
Это могут быть и люди другого склада (скажем, аудиальный и визуальный типы), которые на определенном этапе своей жизни поняли, что для решения проблемы им надо обратиться к своему телу, научиться понимать его язык и вступать с ним в диалог.
Некоторые терапевты этого направления соединяют терапевтический подход с определенным типом танца (например, фламенко или танец живота), но гораздо чаще в танцевально-двигательной терапии используется стилистика танца модерн или контемпорари, поскольку именно эти направления связаны с личным, авторским, глубоко индивидуальным высказыванием через движения.
Коренное отличие терапии от школы танца лежит в отсутствии предустановленного результата – образа, стиля, словаря движения. Для танцевальной терапии важнее, что человек чувствует, когда движется. То, как это выглядит, имеет скорее диагностическую ценность. Второе отличие – наличие терапевта, т. е. человека, имеющего специальное психотерапевтическое образование в сочетании с опытом в танцах. Третье отличие – соотношение вербальной модальности и танца. Танцевальная терапия всегда связана с установлением и углублением связей в системе «тело – сознание» и поэтому обращается к разным языкам – как к «языку» тела, ощущений, чувств, так и к вербальному и символическому языкам. В принципе соотношение между двумя этими модальностями может быть различным, но «терапевтичность» процесса во многом зависит от создания адекватного контекста, возможности осмысления и интеграции опыта.