Тело не врет. Как детские психологические травмы отражаются на нашем здоровье

Alice Miller

Die Revolte des K"orpers

All rights reserved by and controlled through Suhrkamp Verlag Berlin.

Четвертая заповедь требует от нас, чтобы мы почитали и любили своих родителей, дабы мы – и тут кроется угроза – жили долго [1] . Эта заповедь трепета претендует на универсальное применение. Человек, с которым родители обращались жестоко и без уважения, сможет соблюдать ее только в том случае, если вытеснит из сознания свои настоящие эмоции. Против этого искажения и игнорирования глубоких детских травм тело нередко бунтует, развивая тяжелые заболевания. Как они возникают, показывает в своей новой работе Алис Миллер, автор книги «Драма одаренного

«И снова мысли Алис Миллер с их ясностью и смелостью выражают, прежде всего, свободу» (швейцарское издание St. Galler Tagblatt).

Алис Миллер изучала в Базеле философию, психологию и социологию. После защиты докторской диссертации она прошла обучение на психоаналитика в Цюрихе и работала в этой области 20 лет. В 1980 году оставила практику и преподавание, чтобы писать книги. С тех пор она издала тринадцать книг, в которых знакомит широкий круг читателей с результатами ее исследований детства. Алис Миллер умерла 14 апреля 2010 года в Сен-Реми-де-Прованс.

Последние изданные книги – это «Твоя спасенная жизнь. Пути к освобождению» (2007) (Dein gerettetes Leben. Wege zur Befreiung), «Картины моей жизни» (Bilder meines Lebens), «Крушение стены молчания» (Abbruch der Schweigemauer), «Правда фактов» (Abbruch der Schweigemauer) и «Пробуждение Евы. Об избавлении от эмоциональной слепоты» (Evas Erwachen. "Uber die Aufl"osung emotionaler Blindheit).

Главная тема всех моих книг – отрицание детских страданий. Каждая из них описывает определенный аспект этого явления и освещает одну область ярче других. К примеру, в книгах «В начале было воспитание» [2] и «Не замечай» (Du sollst nicht merken) я проанализировала причины и следствия отрицания. Затем я показала его влияние на жизнь взрослого человека и на общество – например, я говорю об искусстве и философии в работе «Разгадка, которую обходят стороной» (Der gemiedene Schl"ussel), о политике и психиатрии в «Крушении стены молчания» (Abbruch der Schweigemauer). Поскольку некоторые аспекты нельзя полностью отделить друг от друга, пересечения и повторения естественны. Но внимательный читатель легко поймет, что эти аспекты каждый раз находятся в разной связи и рассматриваются с разной точки зрения.

Впрочем, некоторые употребляемые мной понятия остаются независимыми от контекста. Так, я использую слово «бессознательный» исключительно для обозначения того, что человек вытеснял, отрицал или от чего дистанцировался (воспоминания, эмоции, потребности). Бессознательное каждого человека – это для меня не что иное, как его история, которая в общем и целом хранится в теле, однако остается доступной сознанию лишь в малых частях. Именно поэтому я никогда не использую слово «правда» в метафизическом смысле, но в субъективном, всегда имеющем отношение к конкретной жизни отдельного человека. Я часто говорю о «его» или «ее» правде, об истории человека, о чем сигнализируют и свидетельствуют его эмоции. Под эмоциями я понимаю не всегда осознанные, но часто жизненно важные реакции организма на внешние и внутренние процессы, такие как страх перед грозой, ярость от предательства или радость желанному подарку. Слово «чувство» означает скорее осознанное восприятие эмоции. Следовательно, эмоциональная слепота – это роскошь, за которую приходится платить очень дорого и которая по меньшей мере является саморазрушающей [21].

В этой книге речь идет о том, какие последствия для организма имеет отрицание наших истинных и сильных эмоций, – этого требует от нас в том числе мораль и религия. Основываясь на опыте психотерапии (моем собственном и опыте многих людей), я пришла к выводу, что люди, с которыми жестоко обращались в детстве, могут следовать четвертой заповеди только с помощью упорного вытеснения своих истинных эмоций и дистанцирования от них. Они не могут чтить и любить своих родителей, потому что все еще подсознательно боятся их. Даже если они захотят, то все равно не смогут построить спокойные, доверительные отношения. То, что мы обычно наблюдаем, – это скорее болезненная привязанность, состоящая из страха и чувства долга, которую, однако, вряд ли можно назвать настоящей любовью. Это скорее ширма, фасад. Кроме того, люди, с которыми в детстве жестоко обращались, зачастую всю свою жизнь надеются наконец получить любовь, которой они никогда не знали. В свою очередь, надежды усиливают привязанность к родителям, которую в религии называют любовью и восхваляют как добродетель. К сожалению, на большинстве терапевтических сеансов всё происходит так же из-за господства традиционной морали. Вот только расплачивается за эту мораль организм.

Если человек считает, что он чувствует то, что должен, и всегда старается не позволять себе чувствовать то, что запрещает, он заболевает. Другим может быть исход, когда человек заставляет расплачиваться своих детей, используя их как проекцию эмоций, в которых сам себе не сознается. Я считаю, что здесь мы сталкиваемся с психобиологической закономерностью, которую очень и очень долго прикрывали религиозными и моральными канонами.

Первая часть данной книги показывает эту закономерность на примере нескольких биографий известных личностей. Две последующие части укажут на пути настоящего общения, которые помогут выйти из порочного круга самообмана и освободиться от симптомов.

Нередко организм реагирует болезнью на тот факт, что человек постоянно пренебрегает его жизненно важными функциями. К таковым относится верность нашей подлинной истории. В этой книге речь пойдет в первую очередь о конфликте между тем, что мы чувствуем и знаем, потому что наше тело это зарегистрировало, и тем, что мы хотим чувствовать, чтобы соответствовать моральным нормам, которые усвоили очень рано. Выясняется, что, помимо всего прочего, существует и вполне определенная, общепризнанная норма, а именно четвертая заповедь, из-за которой часто мы не можем разрешить себе истинные чувства, оплачивая этот компромисс болезнями тела. В книге приводится много примеров в качестве доказательства этому тезису. При этом раскрывается не вся жизненная история целиком, а освещается прежде всего вопрос об отношениях с родителями, которые когда-то жестоко обращались со своими детьми.

Опыт научил меня, что мое собственное тело является источником всей жизненно важной информации, которая открыла мне путь к большей автономии и самосознанию. Только когда я позволила себе эмоции, ранее запертые в теле, и прочувствовала их, я стала намного свободнее от своего прошлого. Силой подавить настоящие чувства никогда не получится. У них всегда есть причина, даже если она надежно скрыта. Я не могу заставить себя любить или почитать своих родителей, если мое тело отказывает мне в этом по причинам, хорошо известным ему. Но если все-таки я последую четвертой заповеди, то окажусь в стрессе, требуя от себя невозможного. Именно так я страдала почти всю свою жизнь. Я старалась внушать себе хорошие чувства и игнорировать плохие, чтобы оставаться в гармонии с моралью, с системой ценностей, которую уважала. На самом же деле я хотела, чтобы меня любили как дочь. Однако расчет не оправдался, и пришлось наконец понять, что я не могу заставить появиться любовь, которой нет. С другой стороны, я поняла, что чувство любви возникает спонтанно, например, к детям или друзьям, если я не принуждаю себя к этому и не пытаюсь следовать моральным устоям. Оно возникает только тогда, когда я ощущаю себя свободной и остаюсь открытой для всех своих чувств, в том числе и отрицательных. Понимание, что я не могу манипулировать своими чувствами, что я не могу и не хочу притворяться ни перед собой, ни перед другими, принесло мне огромное облегчение и освобождение. Только тогда я заметила, сколько людей почти что замучили себя, пытаясь, как и я раньше, соответствовать четвертой заповеди, не понимая, какую цену приходится платить за это организму или детям. Пока дети согласны на это, можно прожить и сто лет, не имея собственной истины и не заболевая от самообмана.

Мать, которая вслух признается, что из-за отсутствия опыта любви в детстве при всем старании не может любить собственного ребенка, наверняка услышит упреки в безнравственности. Но я считаю, что именно признание истинных чувств, независимо от требований морали, позволило бы ей помочь себе и своему ребенку. Это разорвало бы цепь самообмана.

Когда ребенок появляется на свет, он нуждается в любви родителей, во внимании, уважении, защите, доброжелательности, заботе и готовности идти на контакт. Одаренный любовью, организм на всю жизнь сохранит хорошие воспоминания, и взрослый сможет впоследствии передать такую же любовь своим детям. Но если всего этого не было, то в повзрослевшем ребенке остается пожизненная тоска по удовлетворению своих первых, самых важных потребностей. Эту тоску он будет в дальнейшем переносить на других людей. С другой стороны, чем меньше любви получил ребенок, чем больше его отвергали и чем хуже с ним обращались в воспитательных целях, тем больше он, став взрослым, будет зависеть от своих родителей или людей, заменяющих их. От них он будет ждать то, что родители недодали ему в самый важный момент. Это нормальная реакция организма, который знает, чего ему недостает, который не может забыть лишений. Оставшаяся пустота должна быть заполнена.