Тело в дело. Сборник романов
Шрифт:
и невообразимые стоны сочились прямо из ее пор.
Я по-прежнему была с ней несколько часов спустя,
когда она неожиданно дико закричала,
заслоняясь руками от электрического света.
Я была там, когда ее вагина
из скромной сексуальной норки
превратилась
в шахту археологических раскопок,
священный сосуд,
венецианский канал,
глубокий колодец с застрявшим в нем ребенком,
ждущим вызволения.
Я видела цвета ее вагины. Они менялись.
От фиолетово-синего
до раскаленно-красного
и потом серо-розового.
Я видела кровавые выделения по краям, бело-желтую жидкость, кал, сгустки, выходящие из всех отверстий, усиливающиеся толчки,
видела появившуюся головку ребенка
с черными волосиками,
видела ее прямо за лобковой костью, — вот такое твердокаменное, впечатавшееся в память
воспоминание.
А медсестра все продолжала орудовать
своей скользкой рукой.
Я была там, когда мы с ее мамой, прилагая все
силы, держали ее ноги
во время потуг,
а ее муж считал «Раз, два, три»
и просил ее тужиться еще.
Потом мы смотрели в нее.
И мы не могли отвести взгляда от этого места.
Мы все забыли про вагину.
Иначе как можно объяснить отсутствие благоговейного трепета, отсутствие стремления познать ее?
Я была там, когда доктор
вставил в ее вагину зеркало кэрролловской Алисы,
и вот ее вагина стала
ртом
оперной певицы, поющим во весь голос.
Сначала появляется маленькая головка,
потом высовывается серая ручка,
затем выплывает тельце и
быстро соскальзывает
к нам в руки.
Я снова была там, я повернулась и встретилась с ее
вагиной.
Я стояла и смотрела на нее,
распластанную, беззащитную, искалеченную,
воспаленную, порванную, кровоточащую
прямо на руки доктору,
который спокойно зашивал ее.
И когда я стояла и смотрела на нее, вагина вдруг
превратилась в большое, красное,
пульсирующее сердце.
Сердце способно на самопожертвование.
Вагина тоже.
Сердце может простить и излечиться.
Оно может поменять форму и впустить нас в себя.
Оно может раскрыться и отпустить нас.
Так же и вагина.
Сердце делает для нас все — терпит боль,
пульсирует изо всех сил,
умирает, кровоточит, кровоточит еще сильнее,
и все для того, чтобы мы появились
в этом мире, сложном и прекрасном.
Вагина делает то же самое.
Я была в той комнате.
Я помню.
«ДЕНЬ V»
ИСТОРИЯ «ДНЯ V» и «ИНИЦИАТИВЫ ВУЗОВ»
Карен ОБЕЛЬ, директор «Инициативы вузов»
Я не сама организовала «День V». Я всего лишь год как была в составе директоров сайта Feminist.com, когда на совет была приглашена Ив Энцлер. Ее пригласила Кэти Наджими, она считала, что некоторое цели нашего сайта пересекаются с целью Ив прекратить насилие над женщинами. Кэти была права. Это собрание дало начало «Дню V».
Благотворительный комитет «Дня V» был создан из женщин, пришедших по нашему приглашению, которые, в свою очередь, пригласили своих знакомых и так далее. Первым проектом стал «День V», устроенный в 1998 году. Его целями были запуск движения «День V», поиск спонсоров, а также донесение до широкой общественности информации о необходимости прекратить насилие над женщинами. В 1998 году «День V» представлял собой благотворительную постановку «Монологов вагины» с участием знаменитостей. Она проходила в театре Хаммерштейн в Нью-Йорке. Все билеты были проданы, но на улице все равно толпились сотни людей, надеявшихся попасть внутрь. Каждый хотел стать частью «Дня V», значимого события, навсегда изменившего смысл Дня святого Валентина.
Мне кажется, тон всему задала Гленн Клоуз, на репетиции за день до представления. Я была в кассах, когда услышала, как она консультируется с Ив по поводу вариантов произношения в монологе.
Она спрашивала: «Нужно так — о, о, о, или а, а, а?» Вне контекста вопрос мог показаться странным и даже глупым. Но я слушала Гленн, наблюдала, как она готовится, и осознала, насколько глубоко участники «Дня V» были вовлечены в это событие, и как ясно они представляли себе важность посылов, содержащихся в «Монологах вагины» и движении «Дня V». Зрители тоже поняли это. Мужчины и женщины, студенты и бизнесмены, матери и театральные работники то смеялись, то замирали, молчали, плакали, аплодировали — все воспринимали происходящее на сцене с открытым сердцем, разумом, душой. Когда Гленн Клоуз подошла к кульминации «Реабилитации пизды», она уже ввела зрителей в такой раж, что они просто не могли не откликнуться на ее просьбу присоединиться.
Несмотря на сопротивление некоторых потенциальных спонсоров (ведь у многих людей почему-то нелады со словом «вагина»), событие оказалось невероятно прибыльным и получило положительные отзывы критиков. Газета «Нью-Йорк Таймс» сначала отказалась размещать платную рекламу события, так как сочла название неприемлемым, но позже приняла окончательную версию и назвала событие «самым жарким представлением в городе».
Организационному комитету пришлось много и самоотверженно потрудиться, чтобы первый «День V» прошел удачно. Наша ответственность постоянно возрастала, так как повышались и требования. Я начинала как обычный волонтер, потом стала секретарем комитета, а к премьере была уже техническим директором. В течение года работы над «Днем V» я часто спрашивала себя, почему отдаю так много сил организации, выступающей против насилия над женщинами, но я понимала, что эта цель того стоит. А ведь я, к счастью, не стала жертвой насилия. В течение нескольких месяцев подготовки я приходила домой после ненормированного рабочего дня, во время которого от трех до десяти часов отвечала на электронные письма, составляла и отсылала различные документы, придумывала приглашения, набрасывала схемы расположения зрительских мест и так далее. Я здорово уставала, но никогда еще не чувствовала такого вдохновения и счастья. Каждый день был радостным, на каждый день была намечена важная цель.
Перед началом выступления я сидела в зале вместе с друзьями и семьей, моя мама сидела рядом. В конце представления Ив вышла на сцену и попросила встать тех, кто испытал насилие на себе или знает его жертв. Я встала. Моя мама встала. Почти весь зал поднялся. Тут-то я по-настоящему и начала понимать, зачем нужен «День V».
Несколько недель спустя организационный комитет «Дня V» собрался отпраздновать успех пьесы и обсудить, что можно усовершенствовать. Первый раз за год мы не обсуждали надвигающееся событие. Первый раз за год я слушала, как женщины рассказывали истории насилия из их жизни. А ведь я знала этих женщин как сильных, выдающихся, творческих, самодостаточных и была уверена, что изучила их отлично. Их рассказы поразили меня. Эти женщины с такой самоотдачей работали над постановкой, что за год постоянных встреч ни разу не позволили себе отклониться от общей цели, чтобы привлечь внимание к себе. Но когда они начали говорить, их рассказы о пережитом были так ужасны, что я бы в них не поверила, если бы не слышала все сама.