Тело в плюще
Шрифт:
— Не сказала. Папа прочитал мне всю записку. О разводе вроде бы речи нет, потому что подписано «с любовью». Он хочет, чтобы я отправилась туда и поговорила с ней. Образумила.
— И что ты?
— Даже не знаю. Может, маме просто захотелось немного оторваться, побыть одной.
— Да. Но, знаешь, это все немного странно. Ни с того, ни с сего. На маму не похоже.
— Это еще не все. На записке она оставила цветы. Разложила кружком, вроде как веночком. Помнишь, она сплетала для нас такие, когда мы были маленькими.
— Обычно я садилась у двери в коридоре и слушала, как ты играешь. — Рэчел и Крис шли по дорожке в Центральном парке. После объяснений с полицией они обе отправились в аэропорт, и в последний момент Крис приняла приглашение Рэчел погостить у нее на Манхэттене. Обеим хотелось продлить общение, побыть еще немного вместе, попытаться переварить то, через что им пришлось пройти, и, может быть,
— А надо было зайти, — сказала Рэчел.
— Нет. Я боялась, что ты перестанешь играть, и к тому же мне нравилось слушать одной. Твоя комната была в самом конце коридора, перед поворотом, и меня никто не видел.
— Помню. Поэтому я ее и выбрала. — По-твоему, в Пелэме было хоть что-то хорошее?
Рэчел улыбнулась.
— Да, друзья. Я всегда знала, что ты рядом.
— Видела меня за дверью?
— Может быть. А теперь давай-ка сходим к моей маме. Она готовит грудинку и ждет нас к обеду. Забудь, что сейчас лето, забудь про салат с цыпленком — это в любом случае не еда. Цитирую дословно. Дома у меня гитара, и сидеть в коридоре больше не придется. Если только не скажешь, что грудинка жестковата.
Дав показания в полиции, Феб Джеймс сразу же отправилась в аэропорт и взяла билет на следующий рейс в Колорадо. Директор лагеря заупрямился и пошел на уступки только после того, как она выписала еще один чек — в придачу к тому, что Уэсли уже заплатил за избавление от Джоша до конца лета. Когда Феб увидела наконец сына, сердце ее едва не разорвалось. Покусанный насекомыми и похудевший фунтов на десять — под кожей явственно проступали кости, — с обгоревшим на солнце лицом, он распространял запах, напоминающий тот, что стоит в палате умирающего. Она раскрыла объятия, он упал в них, и оба пустили слезу. Феб поборола желание потребовать назад свой чек и предъявить иск лагерю иск за неисполнение обязанностей и Бог знает что еще — больше всего на свете она хотела вырвать ребенка из этого ада. На взятой напрокат машине они доехали до первого мало-мальски приличного отеля, где и остались на несколько дней, нежась возле бассейна и отъедаясь — последнее относилось только к Джошу, поскольку Феб твердо села на строгую диету. На четвертый день они улетели в Нью-Джерси. Вернувшийся с работы супруг с изумлением обнаружил в своем частном замке — дочери появлялись здесь нечасто — двух терьеров, жену и сына. Еще больше его шокировали слова Феб о том, что она наняла адвоката и подала на развод. Дети, добавила Феб, сами решат, оставаться ли им дома или поселиться с ним где-то еще.
— Но, Феб… Ты должно быть спятила!
— Не говори со мной так. Это мое первое разумное решение за многие годы.
— Но у тебя же нет оснований для развода. Ты всегда получала все, что хотела! Ты просто дрянь…
— Пожалуйста, не раздражай моих собак. А что касается оснований, то их у меня достаточно. Мой адвокат раскопал много интересного после того, как я нашла вот это. — Она помахала черными кружевными трусиками и шелковой плеткой, которые обнаружила за дверью спальни. Ей они определенно не принадлежали. Уэс попытался выхватить улики, кляня жену и изрыгая угрозы оставить ее без гроша.
— Можешь забрать. Их уже сфотографировали. И я хочу, чтобы ты убрался отсюда до прихода девочек. Джош решил остаться со мной. Летом он поможет мне привести в порядок дом, а потом мы навестим мою подругу в Сан-Франциско. С девочками я поговорю, а что решим, они тебе сообщат сами. Твои чемоданы в гараже, и если ты не заберешь их прямо сейчас, я отдам все на благотворительность.
В дверь позвонили.
— Это мой адвокат. Она пришла пораньше, боялась, что ты поведешь себя неприлично. Я сказала, что ты по характеру трус, как все драчуны и крикуны, но она все же решила прийти. На всякий случай.
Феб открыла дверь.
— Прощай, Уэс.
Не говоря ни слова, он промчался между двумя женщинами, а еще через несколько минут они услышали, как из гаража вылетела машина.
Не будь все так грустно, Феб, наверно, рассмеялась бы.
— Не беспокойтесь, тетя Хоуп. Он у меня только ножки помочит. — Эми Фэйрчайлд решительно взяла за ручку своего двоюродного братишку и терпеливо, сдерживая шаг, повела его через лужайку к воде. Обернулась она только раз — помахать устроившимся под пляжным зонтом маме и тете. Эми нравилось на острове Санпьер, куда ее семья приезжала летом, но
— Еще чаю? — Фейт потянулась за термосом с крепким, сладким и очень холодным чаем, пить который любила с барбекю — на южный манер.
— С удовольствием. — Они уже съели приготовленные Хоуп сэндвичи — салат с яйцом и много лука на аппетитно хрустящем хлебе из опары. Кулинарные способности Хоуп этим и ограничивались, хотя она всегда указывала, что вид хлеба время от времени все же меняется.
Элейн Принс отправила Фейт на лимузине, и на протяжении всей долгой поездки она — если только не дремала, — рассказывала сестре обо всем случившемся на острове. Разговор продолжился и утром. Вечером, сразу по приезду, Фейт сначала приняла ванну, а потом отправилась спать в одну из свободных спален. Эми уютно пристроилась рядом. Первым ее побуждением было заехать за Беном — собрать цыплят в кучку, — но она справилась с порывом и ограничилась тем, что позвонила директору и сообщила, где будет. Благодаря невероятному стечению обстоятельств, Бен оказался рядом, разрываемый желанием послушать ее голос и поскорее вернуться к товарищам.
— Я чувствую себя такой виноватой из-за того, что втянула тебя во все это! — не в первый раз повторила Хоуп.
— Вот и зря. Винить себя… это же смешно. Откуда тебе было знать? — не в первый раз успокаивала ее Фейт. И действительно, кто бы мог подумать, что кулинарное шоу завершится обнаружением двух трупов, исчезновением еще одного, разгадкой тайны сорокалетней давности и спасением от казавшейся неминуемой гибели? Что касается кулинарной части, то похвастать было нечем, поскольку она почти не готовила. Сколько восхитительных продуктов осталось без употребления! Какая фантастическая кухня! И какую радость испытала она, когда услышала звук приближающегося баркаса, первого из многих. А ведь лодки были и на острове, но Элейн заставила Брента Джастиса отвести катера, каноэ и каяки в уединенную бухточку, попасть в которую можно было только по воде во время прилива. Зато насчет оторванности от мира она не соврала; у Брента, правда, было какое-то устройство двусторонней связи, но оно исчезло вместе с ним самим. Мэгги отказалась разговаривать и упрямо молчала, пока ее вели к дому и потом, когда ее связали уже понадежнее. Ей предъявили обвинение в убийстве Бобби Долан и Гвен Мэнсфилд, но не Брента Джастиса — его тело так и не нашли — и не Хелен Принс.
— Заговорит, — сказала Фейт. — Она уже почти раскололась, когда едва не спрыгнула с обрыва.
— А вот я не уверена. — Хоуп все еще не могла привыкнуть к тому, что президент ее любимой альма-матер оказалась не только убийцей, но и психически неуравновешенным человеком. — Просто тебе хочется знать все, что случилось. — Вспомнив, через что прошла сестра, Хоуп поспешно поправилась: — И, разумеется, ты имеешь на это полное право. Как и мы все. Но не забывай, кто ее муж. Я не очень удивлюсь, если она в ближайшее время не откажется от того, что сказала вам двоим. Посмотри, что пишут газеты. Фейт уже посмотрела. Событиям на острове уже была посвящена короткая заметка в одной портлендской газете, которую перепечатали и «Бостон глоуб», и «Нью-Йорк таймс». Речь в ней шла о «трагических случайностях» и о том, что президент Пелэм-колледжа задержана для «выяснения обстоятельств». Могла бы уже и привыкнуть, подумала Фейт, зарывая пальцы в теплый песок. Квентин, муж Хоуп, остался в городе, чтобы забрать приезжающего на Пенсильванский вокзал Тома. Позвонив супругу накануне, она изложила сильно сокращенную версию событий на Индейском острове. Точнее на Бишоп-Айленд. В зависимости от плотности движения на шоссе, мужчины прибудут либо к непривычно раннему, либо к привычно позднему обеду. Она снова с сожалением вспомнила все оставшиеся на острове припасы. Впрочем, жаловаться не приходилось. Свежие куски меч-рыбы уже мариновались в соке лайма, так оставалось только нанизать их на шампуры — вместе с томатами-черри, перцами, лучком и тыквой. Кроме шиш-кебаба, Фейт планировала дополнительно поджарить еще немного овощей: кабачков, еще тыквы и еще лука. К плову задумывались грибочки и суфле из сыра «горгонзола», дожидающееся своей очереди в холодильнике. Ее более широким планам помешала Хоуп, потребовавшая купить аппетитный фруктовый торт — на десерт — и несколько закусок, как холодных, так и горячих. Оба супруга отличались неизменным аппетитом, а поглощаемые ими калории уходили неведомо куда — к радости и зависти жен. Фейт посмотрела на сестру. Их разделял всего лишь год. Почти близнецы. Сколько она помнила себя, у одной всегда была Хоуп, а у другой — Фейт [22] .
22
Хоуп и Фейт (англ. Hope & Faith) — Надежда и Вера.