Тёлочки в беде

Шасть Магдалина

– Кто тебя тронуть посмел, доченька? Говори, не бойся. Я своими собственными руками гада придушу.

А Федька-то бросил её, когда о девственности узнал! Маринка скривилась. Пусть теперь вероломный пацан за всё ответит. Не заслужил, хитрожопая шельма, чтоб она имя его скрывала.

– Пушко, – произнесла Маринка себе под нос.

– Валерий Петрович? – ужаснулась мать, роняя нижнюю челюсть на грудь. Её и без того крупные карие глаза расширились до размера чайных блюдец.

– Нет, конечно. Внук его Фёдор, – уверенно призналась девушка, понимая, что дороги к отступлению нет. Теперь несладко Федьке

придётся, барану, – Он изнасиловать меня пытался, но я убежала.

– Не было ничего, честно? Не выгораживай обидчика!

– Честно. Даже раздеть не смог, – убедительно соврала Маринка, заливаясь краской, – Я его коленкой в пах ударила!

– Молодец. Вот, какая у меня дочь молодец. Никто теперь не скажет, что я прошмандень воспитала!

– Мама!

– Ой, Маринка, ты уже взрослая, всё понимаешь.

– Чё ругаешься-то?

– Не ругаюсь – горжусь!

Васька встрял

Эх, ну ничего себе! Вот это он попал! Как Маришка сказала? Танька его на мясо пустит? Тоже? Как других? Значит, правду добрые люди говорили: четверых мужиков его любезная Татьяна в расход пустила, а он следующий? И подарки не помогли. Вот, зараза!

От ужаса Васька вспотел.

Чёрная вдова.

Слово-то какое нехорошее, кровью попахивает и могилкой. Вася частенько в раскапывании могил участие принимал – мужик он крепкий, сильный, лопатой махал похлеще экскаватора, поэтому очень хорошо знал, как свежая земля пахнет. Выходит, нужно получше принюхаться, чтоб потихоньку привыкать? Нет-нет-нет. Душа его неистово противилась и готовиться к неизбежному не хотела.

На мясо? Как барашка? А Полиция? Где это видано, чтобы людей, как баранов, резали? Видно, Танька совсем спятила, если даже с дочерью-дурой делится. Таких людей надо за три улицы обходить, а не жениться на них. Отбитая.

Вспомнился день первой их с Татьяной встречи. Он её тогда чуть трактором по забору не размазал. Случайно, конечно. С той поры Ваське технику не доверяли. Засмотрелся на пейзаж: бескрайнюю степь и коров пасущихся, и бабу в красном платке не заметил. Ладно серый или голубой платок, но красный! Где глаза были? А храбрая Танька не растерялась, даже не испугалась почти. Заорала дурным голосом и к нему в кабину на ходу запрыгнула. Гимнастка, блин. Убью тебя, говорит, сейчас, чёрт косоглазый, и по голове пустым ведром бить принялась. Выходит, не врала, что убьёт? Он тогда этим трактором зажиточному соседу ворота смял, но Танька заступилась и деньжатами помогла. Не мог Васька не жениться. Как такой доброй бабе отказать? Просто не простил бы он себя за это.

А теперь что же? Финиш? Конец жизни молодой?

Ну уж нет! Бежать надо. И Маруську с собой позвать. Та заупрямится, ясное дело, застесняется и откажет. Не на аркане же её за собой тащить? Настроение испортилось. А без Маруси не то.

Васька так глубоко задумался, что не заметил свежую коровью лепёшку, вступил в неё правым кедом, поскользнулся и плюхнулся жопой прямо в говно. Полная, оранжевая луна, выглянувшая из-за ленивого облачка, осветила нелепую неловкость и снова куда-то спряталась. Вот и сходил жених на долгожданное свидание. Злая судьба приняла решение, а с Васькой не посоветовалась.

Дома перепачканного напрасными надеждами мужика ждало настоящее дело.

–

Фёдор, внук Пушко, нашу Мариночку изнасиловать пытался, – заявила ему раскрасневшаяся, какая-то неестественно спокойная Татьяна прямо с порога, – Наказать его надо. Да так, чтоб запомнил.

– Да, Танюша, – радостный оттого, что Танькин прицел направлен на другого, Васька бодро стащил с себя грязные штаны и брезгливо швырнул их в сторону стиральной машинки. Может, искупаться, переодеться и снова…

– Вась, я не пойму, а чё говном-то воняет? Ах, ты! Фу-у… Зачем обосранное в дом принёс? Совсем чердак поехал? Бери штаны, шуруй на улицу! Хозяйственное мыло возьми.

Петька в раздумьях

Вечером вторника настроения идти в клуб у Петра не было. Вспоминались большие и голые сиськи Маринки, лежащей на земле с призывно раскинутыми в разные стороны стройными ножками, и пряный запах её соблазнительной дырочки. Попросила же девушка пальчиком! Почему не прислушался? А там бы расслабил её, как следует, и взял своё. Поторопился.

Нет, нельзя. Дедушка сказал, что беда грядёт. Кто угодно, но не Маринка. Кто угодно! Открутят ему местные за девственницу яйца, и как потом жить? Без яиц глупый Петька никому не нужен будет. Только бабушке.

Коварная Маринка даже не поняла, кому мацать себя позволила. Думала, что Фёдору. В сердце холодной и скользкой змеёй заползла лютая ревность. Выходит, Федька ей понравился? Значит, не в первый раз они с братом вот так откровенно милуются? Сама целоваться кинулась и даже лапать под трусами разрешила. Получается, что не Петька её вчера в траву завалил, а Фёдор?

– Петро, ты идёшь? – брат-разлучник. Да пошёл он!

– Не пойду, у меня понос, – убедительно соврал уже битый час сидящий на толчке Петя. Ему почему-то особенно хорошо думалось внутри деревянной будки деревенского гальюна. Здесь можно было почитать старые, бумажные журналы и даже вполне серьёзную литературу. А ещё непристойное видео по телефону посмотреть. Только бы старики не накрыли!

– Ну, бывай.

Петька включил видео на беззвучный, наслаждаясь двигающейся картинкой. Темнокожий чувак с огромным хером увлечённо драл пышногрудую блондинку в красном корсете прямо в попу. Широко раздвинутые половые губы девицы дразняще прыгали по экрану вверх-вниз. Умеют же буржуи снимать! Петька вытащил из семейных трусов свой разбухший от впечатлений агрегат и принялся за похабное дело.

– Петя, сколько можно в туалете сидеть? Тебе плохо, внучок? – спросила бабушка, чуть не прижимаясь к щели в двери любопытным лбом.

– Блядь, – вздрогнул всем телом возбуждённый Петька, роняя телефон и обливая его преждевременным эякулятом, – Сейчас-сейчас, бабушка!

Потревоженный парень ещё раз крепко выругался себе под нос. Нигде покоя нет.

Как же хотелось Петру нормального, человеческого секса!

И дедушка, как назло, сегодня приболел, целый день у себя в комнатке лежал, кряхтел и с боку на бок переворачивался. Даже есть с семьёй не садился. Бабушка Лукерья ему тётку-фельдшера приводила, после которой в хате спиртом воняло. Видимо, врачиха уколола деду что-то. Если б не болезнь Валерия Петровича, Петька докопался бы до истины и всё, как есть, у старого выпытал. Наверняка, есть запасной вариант, и злое проклятье обойти можно.