тема: "Псы любви"
Шрифт:
Он замолчал.
— А дальше?.. — выдавил из себя все тот же голос.
Иммануил Арсенович оглянулся, и все пораженно вздрогнули: академик разом постарел, глаза запали, привычно подтянутое моложавое лицо изрезали морщины.
— Утром седьмого дня по опустевшим городам Земли будут бродить лишь сто сорок четыре тысячи вселюбящих, абсолютно праведных существ. Им не о чем будет говорить друг с другом, и на мир опустится тишина. Лишь бескрайнее море серого пепла будет тихо шуршать под ногами запечатленных.
Юрий
ROSES
— И что вы намерены нам показать? — спросил Троуп.
— Кое-что… — Стордаль постучал кончиком карандаша по выступающим вперед зубам и повторил с идиотским видом: — Кое-что…
Классический тип Сумасшедшего Ученого из комиксов. Лацканы белого халата запачканы майонезом и соусом «Табаско», и еще Троуп был на сто процентов уверен, что Стордаль не застегнул ширинку, но под халатом этого, благодарение Господу, не было видно.
Уордер, человек из НАСА, стоял с выжидающим видом, словно знал нечто такое, чего не знали остальные, и оно вот-вот должно случиться, а зануда Монкур орудовал пилкой, приводя в порядок ноготь большого пальца, и без того пристойный с виду. Глупее остальных выглядели прибывшие вместе с Троупом Ашер-Смит и Колфелт. Еще бы: «кое-что»…
— Я не хотел бы вас торопить, но мы прилетели из Сиэтла и… — начал было Троуп, но тут ученый оживился и расплылся в улыбке.
— Извините, — сказал он, — я задумался. Конечно же. Пойдемте, я вам покажу.
Конечный пункт долгих переходов по решетчатым мостикам и трубообразным коридорам, освещенным люминесцентными панелями, не обрадовал. Обычный тесный зальчик, приборы, экраны, полумягкие кресла на колесиках.
В углу возился техник с паяльником в руках, который при виде высокой делегации тут же скрылся.
— Собственно, вот, — сказал Стордаль, указывая на самый большой экран.
— О неразумности отправки в космос разнополых экипажей говорилось очень давно, — менторским тоном заявил Монкур. — Еще русские это поняли.
— Хотя они первыми запустили женщину в космос, а потом и разнополые экипажи, — сказал Ашер-Смит.
Они сидели в большой комнате для отдыха. Троуп был на различных базах, так что привык ко всякому. Да и сетовать не на что — отличный кофе, свежие журналы, кондиционер. Колфелт дремал, развалившись в плетеном кресле, а Уордер где-то шастал. Уордер, похоже, знал много больше, нежели остальные, но делиться этими знаниями не желал или не имел соответствующего приказа.
— Поэтому у русских и есть основания так заявлять, — парировал Монкур. — Вы обратили внимание, что они запускали в космос женщин исключительно с пропагандистскими целями?
— Русские все делают с пропагандистскими целями, — заметил Колфелт, не открывая глаз.
— Уже нет, — отмахнулся Монкур. — Так вот, мы этого не понимали довольно долго. Как результат — несколько не слишком приглядных историй, о которых вы не прочтете в популярной литературе об исследованиях околоземного пространства. И ладно бы проблема заключалась только в сексуальных потребностях — это как раз можно решить…
— Напичкать всех таблетками, отбивающими всякую охоту? — сонно спросил Колфелт. — А нужны ли нам такие астронавты?
— Не нужны, полковник, совершенно с вами согласен. Тем не менее это проблема решаемая. А вот проблемы психологического плана… Астронавт-мужчина видит в астронавте-женщине объект защиты. Астронавт-мужчина готов пожертвовать ради астронавта-женщины многим, в том числе тем, чем он никогда не пожертвовал бы ради астронавта-мужчины. Помните аварию на «Аламо»? К чему нам была эта живая журналистка, Ванда Джексон? А ведь Калеб Моррис погиб, уступив ей этот чертов скафандр, хотя нам был нужен живым именно Калеб Моррис, со всеми его задумками и открытиями в его умной, но, к сожалению, теперь уже безвозвратно мертвой голове! А взамен мы получили огромную статью в «Космополитен» о самопожертвовании и облитые слезами и соплями груды цветочных гирлянд на мысе Канаверал. Этот кретин снял с себя скафандр и отдал ей! А разве один мужик отдал бы свой скафандр другому?
— Черта с два, — сказал Колфелт.
— Если они не геи, — добавил Троуп.
— Вот и не спрашивайте, зачем нам нужна программа «Розы».
— Я не думаю, что налогоплательщики сильно обрадуются тому, что вы потратите энное количество миллиардов долларов лишь затем, чтобы доказать, что в космосе вредно играть в «спрячь морковку» и рыцарские штучки, — хмыкнув, сказал Ашер-Смит.
— А они и не узнают.
Уордер появился в комнате неслышно и даже немного напугал Троупа своей нежданной репликой.
— В конце концов, это обычный полет, — продолжал Уордер, садясь. — Ассигнования специально не увеличивались, мы чисты. Никто из астронавтов на станции — ни Клеменс, ни Нид, ни Сковелл — не знает об эксперименте. Они просто работают и не подозревают, что мы за ними… шпионим, что ли. К тому же, помимо «Роз», там крутится еще одна весьма интересная программа, о которой я вам, к сожалению, пока сказать не могу.
— И на том спасибо, — Ашер-Смит выглядел рассерженным. — Как я понимаю, ваш протеже, этот Стордаль, собирается устроить им небольшое ЧП?
— Вроде того, — лучезарно улыбнулся Уордер.
— Учебное, надеюсь?
— Вроде того, — снова улыбнулся Уордер.
— За каким же чертом вы нас сюда позвали, если говорите исключительно намеками? — вспылил Ашер-Смит.
— Наблюдать, генерал. Всего лишь наблюдать, — сказал Монкур.
«20.20. Сковелл и Нид уединились, если так можно сказать, имея в виду тесное пространство станции. Похоже, Сковелл влюблен».
Стордаль оторвался от журнала и спросил:
— Генерал, как вы думаете, Сковелл любит Нид?