Темная душа нараспашку
Шрифт:
— А он не оправдал его ожиданий, — поняла я.
— Ну, примерно так. Он, конечно, не показывал никогда, что холоден к нему, но все это чувствовали.
— Я так и не стал ему родным, — признался Артем. — Хотя очень старался.
«Еще бы: чужой ребенок всегда останется чужим, будь он даже в сто раз лучше своих собственных, — сочувствовала я пареньку мысленно. — Это женщины, матери, одинаково относятся ко всем, потому как жалеют несчастное, брошенное чадо. Понемногу они к нему привыкают и уже считают своим. Это у них природное. Мужчины же даже в том, что его дети —
— Ну и что ж вы планировали делать дальше? — полюбопытствовала я, поразмыслив. — Вечно так продолжаться не могло, и рано или поздно пришлось бы сказать.
— Лучше поздно. Маме до пенсии три года осталось, — пояснила девушка. — И если б не мы с Лилькой, она б их спокойно доработала. Ведь это они с отцом нас пока содержат.
То, что девочка это сознавала, было очень хорошо. Но все же я думала, что ее нежелание признаться во всем связано не столько с возможными проблемами матери, которых, конечно, прибавилось бы, а в снятии с родительского довольствия. Отец действительно вряд ли бы стал содержать лишних нахлебников, отправил бы их работать, а так, не говоря правды, они имели шанс еще немного пожить с ними. Ребята не дураки, а значит, первым делом думали именно о себе, а не о родителях, хоть и пытаются навязать мне обратное.
На какое-то время повисла неловкая пауза. Пока мы молчали, в палату вернулся один из пациентов и, молча заняв свою постель, зашуршал газетой.
— Вы им скажете? — первой рискнула спросить Маринка, перейдя на шепот.
— Еще не решила. А вы хотите что-то предложить? Такой шанс я вам давала, если вы помните, но вы тогда отказались. Теперь решать мне. Хотя если поможете мне с распутыванием тайны Лили, то, возможно, я соглашусь пойти вам на какие-то уступки.
— Мы про нее ничего не знаем, — одновременно отозвались ребята. — Вы же сами видели, как она с нами обращается.
— А она про вас?
— Вы имеете в виду наши отношения? — уточнила Маринка.
— Именно. Что она о них думает?
— Возможно, она и догадывается, но не думаю, что знает наверняка, — ответила девушка. — У нее какие-то свои дела, она к нам не лезет, ну и мы к ней не суемся.
— А она могла бы?.. — Я недоверчиво покосилась на постороннего человека в палате, и Марина меня поняла, тут же продолжив:
— Вы думаете, что Артем тут из-за нее?
Я кивнула:
— Ну, точно не уверена, но такая мысль приходила мне в голову. А вы что на этот счет думаете?
Девушка посмотрела на своего возлюбленного, немного помедлила, а затем ответила:
— Даже если она обо всем знает, хотя это вряд ли, на такое она, пожалуй бы, не решилась. Она скорее бы все просто рассказала, чтоб нам навредить. Но ей не до нас.
— Возможно, так оно и есть… — Я помолчала, потом продолжила: — Неужели вы действительно не знаете, с кем она водится и от кого у нее может быть ребенок? Или знаете, но молчите, потому что и она молчит о вас?
— Тс-с! —
— Может, нам стоит прогуляться? — предложила в ответ на это я.
Девушка согласилась. Артему же она велела оставаться в палате, шепнув на ухо, что все уладит. Вместе с ней мы вышли в коридор и заняли свободный, стоящий в холле драный с одного края диван.
— Не нужно было при чужих, — обиженно заметила девушка уже после того, как мы сели. — Кто их знает, что они выкинуть могут. А вы ведь пока ничего родителям не скажете?
— И дам вам время что-то придумать, чтобы этого избежать, — вспоминая действия ее сестрицы, прибавила я тут же. Кто знает, вдруг объединятся против меня. Хотя у самой уже вовсю крутились мысли, развивая эту тему и ища ответ на данный вопрос.
«Что же все-таки делать с этими двумя? Рассказать про них или пока не стоит? Ведь есть вероятность, что они наврали, и тогда я опять окажусь белой вороной в стае черных, а не хотелось бы, чтобы все вышло, как с Лилей в прошлый раз. Лучше, наверное, действительно все проверить и дать им время самим раскрыть свою тайну. Выделить определенный срок, а не уложатся… А что, если они сбегут из дома или выкинут какой-то еще номер: виновата опять я буду? И говорить опасно, и не говорить — тоже…»
Марина молчала.
— Рано или поздно это придется сделать. Ситуация у вас такова, что, если вы расскажете хотя бы матери, она, возможно, успокоится и сама решит проблему с отцом. К тому же ей и самой невыгодно, чтобы обо всем узнали другие, а значит, скорее всего, она тоже станет молчать. Так почему бы не поведать ей обо всем прямо сейчас? — озадачила я девушку вопросом. — Боитесь сами — давайте это сделаю я.
— Нет, не нужно, — отказалась от помощи та. — Мы должны сами. Только можно не сегодня?
— И, конечно, не завтра, — усмехнулась я. — И не через неделю. Глупости все это: решать нужно прямо сейчас.
— Я и пытаюсь решить, — вспыхнула Марина, возмущенно надувшись. — Или думаете, это так просто — вы не на нашем месте и всей ситуации не знаете.
— Конечно, не знаю: вы ж ничего не рассказываете.
— Мы все рассказали!
— А уверена, что все? Я — нет.
— Да вам лишь бы нас дураками выставить и себя показать, — упрекнула меня девица. — Вы ж понять не пытаетесь.
«Это я-то не пытаюсь? — Я готова была захлебнуться от возмущения. — Уж кто бы говорил — я и не пытаюсь. Придумают же такое».
— В общем, так! — решительно начала я. — Сейчас ты возвращаешься домой и разговариваешь с матерью. Времени у тебя до завтрашнего утра. Если не сделаешь этого сама — за тебя это сделаю я. Если попытаетесь сбежать — узнают все, причем из новостей. Так что ты прежде подумай, а потом уже делай.
Я резко встала и направилась в сторону выхода, не желая больше продолжать этот бесполезный разговор. Времени до ночи еще было достаточно, а у меня оставались нерешенными кое-какие дела. Необходимо было сделать звонок Кирьянову, который, видимо, про меня забыл, а затем решить, как быть дальше.