Темная империя. Книга вторая
Шрифт:
Вступать в дискуссию и отрицать в данной ситуации было бессмысленно – стояла, молча, направив на профессора прямой, гневный взгляд.
– Великолепная иллюстрация к праведному гневу, – усмехнулся старик. – Магианна, говорю откровенно – еще один случай и я прикажу взять вас под стражу.
И старец с длинной белой бородой (вновь обретенная магия позволяла отрастить подобное за сутки), величественно повернувшись, удалился. Целители провожали его благоговейными взглядами и, не скрывая неприязни, поглядывали на меня. Не удивительно – трое достойных обрели магию, а я почему-то нет. Почему? Ответ очевиден, я не достойна.
Молча развернувшись, я покинула лечебницу с гордо поднятой головой. Вышла, жестом отпустила извозчика, быстро, решительно прошла по дороге по направлению к городскому парку, раскланиваясь со встречными знакомыми. Свернула на боковую и наиболее пустынную аллею, прошла к растущим у заброшенного пруда, в отличие от центрального озера, ивам, обошла, так чтобы меня не было видно. И только там, скрывшись от всех глаз, я горько заплакала. Молча.
Третье королевство. Сарда.
Адепты Смерти.
– И что она там делает? – заинтересованно спросил оборотень, который ждал сокурсницу на аллее, решив, что возможно, целительнице потребовалось уединение, не терпящее мужских глаз.
Вампирша подошла к нему решительно и зло, и не говоря ни слова со всей силы отвесила подзатыльник. Потрясенный адепт моргнул, а после схватил девушку за шиворот, и получил второй удар, на этот раз куда более болезненный.
– Магистр тебя уроет, – вырвавшись, прошипела адептка Смерти, вспарывая ладонь заостренным когтем. – Вот просто уроет.
Через минуту оборотень получил второй подзатыльник, менее болезненный, но куда более обидный. Разочаровывать обожаемого директора адепты не любили.
Третье королевство. Сарда.
Найрина Сайрен
Нам рассказывали, что человеческие слезы следствие двух вещей – обиды и чувства жалости к себе. И я не могла разобраться, чего в моей истерике было больше – чувства жгучей несправедливости, или жалости к самой себе. Не знаю. Мне было стыдно и за эти слезы, и за истерику, и за то, что вот так отреагировала на слова профессора. Не правильно отреагировала, ведь в его замечании содержалась изрядная доля истины – случай с поломанной ногой господина Мирвара не первый, и возможно причиной действительно была я. Ведь нас магов тогда было четверо, у троих вернулась магия, а я никогда не забуду, как под моим скальпелем ожил труп.
– И чего мы ревем? – голос, чуть усталый и несколько насмешливый раздался совсем близко.
Я вздрогнула, убрала ладони от лица, и очередной всхлип стал испуганным вскриком.
Передо мной на корточках сидел господин Эллохар. В темно-синем под цвет глаз камзоле, с белоснежной рубашкой, чей ворот и манжеты оттеняли смуглую кожу, и с улыбкой, в которой было так много грусти.
Грусти, а я ожидала злость.
– Да-да, ты не послушалась и не пошла в банк, я знаю, – улыбка стала чуть шире.
– И в-вы не будете злиться? – осторожно спросила я.
На лице мужчины отразились некоторые сомнения, он даже кивнул каким-то своим мыслям, затем подмигнул мне и сообщил:
– Буду. Но попозже.
И мне протянули платок. Белоснежный, мужской, потому что без кружев, и очень приятный на ощупь. И вот стоило мне взять его, как господин Эллохар безжалостно объявил:
– У тебя нос весь распух и красный. Красотка.
Я улыбнулась, и в тот же миг мужчина поднялся и протянул руку мне. Поднявшись, я тщательно вытерла мокрое лицо, нос очень аккуратно, чтобы не распух еще сильнее, а после поняла, что возвращать мокрый платок крайне невежливо и… оставила его себе, спрятав в кармане.
И вот после этого, я рискнула взглянуть на господина Эллохара, с любопытством рассматривающего пруд, и осторожно спросила:
– А… что вы здесь делаете?
– Гуляю, – невозмутимо солгали мне.
Это была очевидная ложь, так как, судя по заинтересованному взгляду, мужчина впервые видел окружающую местность. Я откровенно растерялась от подобного, и в этот миг господин Эллохар повернулся и посмотрел на меня. Прямо, открыто, внимательно. И видимо моя растерянность не укрылась от него, потому что следующими словами стали:
– Увидел тебя, решил поздороваться, невольно проследил, но подойти сразу не решился, ввиду отсутствия информации, но не предположений, на тему чем можно заниматься под деревьями в отсутствие любопытных глаз.
Я смутилась окончательно, покраснела и уже хотела было возмутиться, как мужчина, улыбнувшись, продолжил:
– Да ладно, ты ревела на весь парк, глухой и то услышал бы.
– Неправда! – возмутилась я. – Ветер, и листья шумят и я… я… я рот закрыла, не было ничего слышно!
– Хорошо-хорошо, не ревела, – он ухмыльнулся, и ехидно добавил, – просто рыдала в голос, вон всю живность в округе разогнала.
На сей раз, у меня даже слов не оказалось.
– Кстати, по какому поводу безутешное горе? – небрежно вопросил лорд.
Я опустила голову, глаза вновь наполнились слезами.
– Ладно, меняем тему, – господин Эллохар вдруг стал серьезен и даже суров, – ты выяснила, что происходит после убийства несчастного дракона и до расчленения его бренных останков?
Откровенно удивленная столь жестким тоном, я тихо переспросила:
– Что?
– То есть не выяснила, – расстроился лорд. – И почему все приходится делать самому?
– Что делать? – я так удивилась, что напрочь забыла об имевших место слезах по поводу жгучей несправедливости.
– Пошли, – устало приказали мне, и, заложив руки за спину, лорд двинулся по аллее, по направлению к центру города.
Я поспешила за ним, крайне заинтригованная. Но мысль о том, что мое предположение по поводу умственного здоровья оказалось чуточку верным, почему-то вновь мелькнула в сознании. И я лишь утвердилась в его легкой сумасбродности, едва подошедшую меня, лорд взял за руку и повел как маленькую. Куда?