Темная сторона дороги (сборник)
Шрифт:
Дождь стелился почти горизонтально, автомобили мигали фарами, а перед поверженным Вадимом стоял, покачиваясь на ветру, мертвец.
– Я десять лет ждал твоего возвращения. Метастазы, они привязали меня к этой чертовой трассе, но я знал, что ты вернешься.
Санька сделал шаг, его колено вывернулось в обратную сторону, тело подломилось в пояснице, и ладони уперлись в землю. Он приближался к отбойнику на четвереньках, словно тощий голодный пес.
Вадим беспомощно хлопал ладонями по воде в поисках хоть какого-нибудь оружия. Он засунул руку
Не задумываясь, он швырнул магнит в Саньку.
Снаряд прошил желтую плоть. Порыв ветра смел мертвеца с дороги, будто его и не было. Секунда – и обочина опустела.
Трясущийся от страха и холода, Вадим выбрался изо рва.
Справа от него, за поворотом, горели окна какого-то здания. Он вскочил в «шкоду», развернулся, едва не врезавшись в проезжающий микроавтобус, и дал задний ход.
За углом его ждала та самая заправка, на которой он подобрал проклятого попутчика.
Он ощутил себя персонажем дурного сна, пытающимся бежать, но остающимся на одном и том же месте.
«Шкода» затормозила у мини-маркета, Вадим пулей вылетел из нее и распахнул пластиковую дверь.
За миг до того, как он увидел кассира, в голове пронеслось: «Что я скажу ей? Что на меня напал призрак? Что я должен был умереть от радиации, но вместо этого попал в инфекционку, и за меня умер другой?»
Но объяснять ему не пришлось.
Симпатичная брюнетка сидела в кресле, задрав к потолку лицо. Ее рот был раскрыт, из него торчала верхушка алюминиевой банки. Остальная часть банки, судя по вздувшемуся горлу, находилась внутри девушки. Кто-то вколотил «фанту» ей в глотку с такой силой, что разорвал щеки. В посмертной улыбке брюнетки было куда больше эмоций, чем в той, которой она встречала Вадима полчаса назад.
Парень прижал ладонь к губам и застонал.
«Господи, что мне теперь делать?» – отчаянно подумал он.
В глубине мини-маркета раздалось хихиканье и шепот:
– Маленький обманщик вернулся домой…
Вадим врезался всем телом в дверь, и через полминуты «шкода» уже несла его на север.
Дождь барабанил в стекло непрекращающимся потоком. Мимо скользили сотни машин, в их окнах Вадим видел людей, никогда не заглядывавших в желтые глаза смерти. Усталые дальнобойщики, деловые обладатели московских номеров, смеющиеся семьи… Он мог остановить кого-то, рассказать о трупе на АЗС, но он знал: сворачивать к обочине нельзя.
Ведь помимо машин он видел и Саньку.
Тощий паучий силуэт то и дело показывался из-за сосен и берез.
Земляк на четвереньках гнался за «шкодой», одним прыжком преодолевая несколько метров. И он настигал.
Вадим отыскал радиоволну, на которой выступал с воскресной проповедью патриарх Алексий. Помогло это или нет, но через пять минут автомобиль проехал табличку «Горбачево».
Вадим вдавил педаль газа и больше не смотрел на обочину.
Потом лес закончился.
Фары хлыстнули по
Вадим издал рычащий возглас ликования.
Знакомый с детства въезд в город наполнил его новыми силами.
Он узнал стадион, автовокзал, здание администрации. Магазины, конечно, построили уже после его отъезда, но и им он был рад, как родным.
Плавск лежал по обе стороны от шоссе. Если поехать направо, мимо старой вечерней школы и частных домов, окажешься у Плавы. Если налево – у Сергиевской церкви.
Вадим свернул налево.
Автомобиль подскакивал на ухабах, как конь, норовящий сбросить ездока. Водитель позволил себе посмотреть в зеркало заднего вида и облегченно вздохнул.
На главной улице города не было ни души, что настораживало, но предчувствие спасения окрыляло Вадима. Подумаешь, в пасхальный вечер люди сидят по домам! Но храм-то наверняка заполнен прихожанами!
Он выехал на просторную площадь, проскочил памятник Ленину. Ему показалось, что на плече вождя пролетариата сидит что-то желтое, но, когда он оглянулся повторно, там ничего не было.
«Шкода» виляла по щебню и пыхтела, карабкаясь вверх.
«Откуда здесь щебень, в центре?» – подумал Вадим, останавливаясь.
Он уже видел почтамт, старые конюшни, переделанные в рынок, и голубой, с золотыми звездами купол храма.
Не заглушив мотор, он выпрыгнул из автомобиля и помчался к Сергиевской церкви. Десять метров до нее он преодолел с таким трудом, словно поднимался по насыпи. Под ногами осыпался щебень, а из полураскрытых дверей храма доносились переливы ангельских голосов. Хор пел что-то о возвращении домой.
Вадим втиснулся между створками, почти ощущая знакомый церковный запах. Дорогу ему преграждала колючая проволока, он перелез через нее, порвав штанину, и сделал три шага по шпалам.
Рот наполнился чернилами. Раздался крик, и автоматная очередь изрешетила Вадима от паха до грудной клетки. Он свалился на рельсы. Сзади суетились какие-то люди, а впереди крался по мосту земляк. Он перепрыгивал со шпалы на шпалу, его зоб раскачивался в такт движениям тощего тела. Земляк усмехался безгубым ртом все ближе и ближе.
Вадим хотел зажмуриться, но не смог, потому что мертвые не закрывают глаз.
Ему пришлось смотреть.
Густые маслянистые капли дождя падали с небес, и небеса пахли йодом.
Олег Кожин
Скорбный перегон
Прямо дороженька: насыпи узкие,
Столбики, рельсы, мосты.
А по бокам-то все косточки русские…
Сколько их! Ванечка, знаешь ли ты?
Москва – Медвежьегорск
К ночи, когда из всего освещения в купе работали только фонари в изголовье, попутчица впервые отложила книгу.
– К Медгоре подъезжаем, – сказала она.