Темная война
Шрифт:
Марика наконец встряхнулась, разминая затекшие мышцы, и заставила себя двигаться. Она так тряслась от страха, что дважды едва не упала, спускаясь с вышки. Схватив топор самца, который до этого рубил опору, она бросилась туда, где в последний раз видела Кублина.
Кублин был единственным ее родственником, который мог выжить.
Ей пришлось откапывать его из-под груды тел кочевников. Он все еще дышал, и рана кровоточила. Прижав его к себе, она разрыдалась, считая, что ему уже ничем нельзя помочь, хотя не обладала ни знаниями,
На Кублине сосредоточились все ее мысли, все ее горе и чувство утраты. Внутри ее заклубилась тьма. Ее окружило множество призраков, будто духи мертвых не хотели покидать поле боя. Кублин вдруг словно стал прозрачным, и она увидела, насколько глубоки его порезы и раны. Охваченная яростью, она пожелала ему здоровья вместо смерти.
Кублин тотчас же открыл глаза:
– Марика?
– Да, Кублин. Я здесь, Кублин. Кублин, ты сегодня вел себя так храбро!
– Ты же была на вышке, Марика. Как ты сумела спуститься?
– Пришла помощь, Куб. Мы победили. Они все мертвы. Все кочевники. Посланницы вернулись вовремя.
Это была ложь. Что значит – вовремя? Из всех Дегнанов, кроме самих посланниц, в живых оставались только они с Кублином. Да и он скоро умрет.
Что ж, по крайней мере он отправится в объятия Всеединого, думая, что им все же удалось чего-то добиться.
– Храбро, – повторил Кублин. – Когда пришло время. Когда это что-то значило. Все оказалось легче, чем я думал, Марика. Потому что мне не надо было ни за кого беспокоиться.
– Да, Кублин. Ты вел себя как герой. Не хуже любой охотницы.
Он вознаградил ее тем самым победоносным взглядом, за который она любила его больше всех братьев и сестер, а потом обмяк. Когда Марика наконец поняла, что он умер, она расплакалась.
Меты крайне редко проливали слезы, если не считать обрядов. Пара в черном повернулась и уставилась на нее, но даже не попыталась подойти. Они лишь обменялись несколькими словами, наблюдая за ней.
В стойбище наконец вошли посланницы, потрясенно взирая на побоище. Грауэл протяжно, мучительно завыла. Барлог подошла к Марике и мягко почесала ее макушку, будто утешая плачущего щенка. Марика задумалась, что стало с ее шапкой. Почему она не чувствует, как мороз щиплет уши?
Взяв себя в лапы, Грауэл подошла к двум метам к черном.
Они укрылись на ночь в логове Скилджан, которое продержалось дольше всего и меньше всего пострадало. Марика никак не могла избавиться от застрявшего в ноздрях запаха жареного щенячьего мяса. Дрожа и обхватив себя лапами, она забилась в тень, где полностью ушла в себя, глядя, как сквозь стены логова вплывают призраки. Она долго была не в себе. Иногда она видела метов, которых тут не было, и разговаривала с ними. А потом она увидела мету, которая, возможно, была здесь на самом деле, и не поверила глазам.
Посланницы заставили Марику выпить настой чафа, который в конце концов погрузил ее в долгий крепкий сон без сновидений.
И тем не менее глубокой ночью она то ли отчасти проснулась, то ли ей приснилось, что слышит разговор парочки в черном. Вокруг одного очага лежали Грауэл, Барлог и груда рваных шкур, под которыми мог быть кто-то третий, а две чужие меты сидели у другого.
– Это она коснулась нас в Акарде, – сказала высокая. – И она же сумела дважды поразить врага во время боя. Она сильна, и Всеединое к ней благоволит.
Груда шкур пошевелилась.
– Но она не обучена, – возразила вторая. – Тех, кто сами обнаруживают у себя дар, трудно дисциплинировать. Им никогда не найдется места.
Марика поняла, что мета очень стара – наверняка старше ее бабки, хотя раньше она этого не замечала и вообще к ним не присматривалась. И тем не менее ей хватило сил, чтобы совершить долгий переход в форсированном темпе, путешествуя без отдыха, а потом у нее еще оставалась энергия, чтобы прогнать или убить сотни кочевников. Какая мета способна на такое? Что за создания эти меты из крепости?
«Суки-силты», – послышалось ей бормотание матери, словно та была все еще жива и сидела у очага, бормоча обо всем, что ей так ненавистно. Но по крайней мере Марика ее не видела. Разум постепенно приходил в себя.
– Нужно забрать ее с собой. В конце концов, именно такова была наша цель. Найти источник того контакта.
– Конечно. Нравится нам это или не нравится, страшно или не страшно. Хлес, у меня насчет ее предчувствие. Мне постоянно приходит на ум одно и то же имя, и я никак не могу от него избавиться. Джиана. Добра от нее ждать не стоит. Ее окружает аура рока. Не чувствуешь?
Вторая пожала плечами:
– Возможно, я недостаточно Мудрая. Что насчет остальных?
– От старухи нет никакого толку. К тому же она сумасшедшая. Но охотниц мы тоже заберем, пока они еще ошеломлены и не готовы кинуться сломя голову в леса, чтобы отомстить за свою стаю и погибнуть самим. Нам всегда не хватает помощников, а у них нет другой стаи, к которой они могли бы примкнуть. Лично я полагаю, что от них будет куда больше пользы, чем от этой щены.
– Возможно. Возможно. Лишние лапы никогда не помешают. Ха! Смотри-ка. Видишь, как блестят в свете очага ее глазки? Она и впрямь сильна, если смогла противостоять действию чафа. Спи, маленькая силта. Спи.
Груда шкур позади двух странных мет снова пошевелилась. Словно змея, подумала Марика.
Высокая мета протянула к Марике лапу и пошевелила пальцами. Мгновение спустя пришел сон, хотя она изо всех сил сражалась с ним, охваченная страхом. А проснувшись, она все помнила, хотя и не могла понять, было ли это во сне или наяву.
Впрочем, какая разница? Мудрые не особо отличали одно от другого. Она приняла происшедшее как данность, хотя услышанное казалось ей полной бессмыслицей.