Темная Звезда
Шрифт:
Эта новость потрясла Романа не меньше, чем все остальные. Гоблины! Гоблины в Арции, в личной страже Михая Годоя! Воистину грядет конец света, если дожили до такого.
Известие это, как ни странно, оказало на барда благотворное влияние. Избавленный почти от всех эльфийских предрассудков, Роман тем не менее ненавидел и презирал гоблинов. Чувство это не поддавалось никакому объяснению — лично ему «Ночной народ» не сделал ничего плохого. Нельзя было объяснить эту неприязнь и снобизмом, так как другие, столь же презираемые Эанке и ее дружками расы — гномы, тролли, люди для Романа делились на множество личностей, к каждой из которых эльф относился по-своему — кого-то любил, кого-то ненавидел, кого-то презирал. То же он испытывал и к существам своего племени. И только гоблины, которых он встречал лишь пару раз за всю свою богатую приключениями жизнь, были для него чем-то мерзостным и опасным только потому, что родились
…Сначала умер принц Марко, после чего король женился на Герике Тарской. Затем принц Зенон каким-то образом убил брата и покончил с собой. После этого пропал герцог Рене. Его искали долго, потом поиски затихли. Но еще до этого по тракту прошел эландский отряд, а с ним сотен восемь «Серебряных» и «Золотых», не пожелавших больше служить Ямборам. Эти как раз про Рене ничего не спрашивали, видно, что-то знали… хотя лица у них были ой какие смурные.
А потом в Таяне начались облавы и казни. Тех, кто жил по эту сторону Лисьих гор, стали загонять за перевал. Перепуганные, растерянные люди пробовали спастись, их настигали стражники Михая, который после смерти наследника был освобожден и с благословения короля женился на его дочери. Кое-кто успел уйти в арцийскую Фронтеру, но потом дорога была перекрыта. Теперь в Таяну и из Таяны беспрепятственно путешествовали только птицы. В лесу часто находили беглецов со стрелой в спине или перерезанным горлом. Да и многие жители Фронтеры исчезли, и их дальнейшая судьба была неизвестна. В Белом Мосту, хвала Равноапостольной Циале, никто не сгинул, а вот пастухи барона Кульдига, отправившиеся на поиски убежавшей козы, так и не вернулись, так же как и ребятишки из соседнего Мокрого лога, наладившиеся в горы за дикими орехами.
Расспрашивать беженцев было трудно — напуганные люди не хотели задерживаться в двух диа от границы и уходили в глубь Арции. Роман понял, что, останавливайся он на ночлег в придорожных трактирах, давным-давно узнал бы новости, но он слишком спешил. Спешил и опоздал.
Последняя весть пришла из Таяны дней восемь назад. Бывший «Серебряный» сумел не только сам спастись, но и вывезти беременную жену. Больше новостей не поступало. Зато к вечеру того же дня, как в Белом Мосту объявились последние беглецы, на границе стали возводить сторожевые вышки, рубить и жечь кустарники. Сейчас работы почти закончены, и в Таяну и из Таяны не прошмыгнет и мышь. Единственное место, оказавшееся не по зубам таянским стражникам, — Кабаньи топи, но они и так непроходимы. При этих словах красивые губы Романа помимо его воли скривила усмешка. Теперь он знал, что делать. Он найдет кого-то из Хранителей, с их помощью Болотную матушку, она не откажет ему в помощи, а там… Он не загадывал, что будет потом.
Марита больше не плакала — слез не осталось. Кошмар, в котором она оказалась, не прекращался. Прошлая жизнь рухнула. Роман уехал. Герцог Рене исчез. Отец, Шандер, Стефан мертвы. Убиты с ведома и по приказу короля, служение которому для Гардани было смыслом жизни. Белка в Эланде, принцесса предала всех, а Михай… Михай наигрался с ней вволюшку и выбросил на кухню оттирать котлы и сковородки. Слова своего он не сдержал, Мику все равно убили. И никто, никто, никто не помог ей. Девушка сидела в углу кухни, молча смотря на огонь. Старая Нэнна этого усиленно не замечала, хотя обычно в ее владениях не дозволялось бездельничать. Поглощенная своим горем, Марита не могла знать, что и Нэнна, и другие кухарки старательно оберегают ее от глаз кухонного пристава и нового дворецкого. Видела бы она, сколько слез проливают в людской по погибшим, как втихаря в тюремное варево подкладывают куски пожирнее да повкуснее… Марита уже давно ничего вокруг себя не замечала. Сегодняшний день принес ей новый ужас — осознание собственной беременности. Она носила под сердцем дитя Михая — чудовища, клятвопреступника, убийцы! Смешать кровь палача и жертвы?! Этого нельзя допустить. Жизнь так ужасна, а крепостная стена высока…. А внизу шумит глубокая и быстрая Рысьва.
Девушка решительно встала и вытерла слезы. Прошла в каморку, где спала прислуга, и открыла свой сундучок. Когда Нэнна каким-то образом спасла ее вещи, Марита даже не обратила на это внимание, но сейчас, собравшись разом покончить со всем, решила одеться, как и положено дочери эркарда и свояченице графа Гардани. Тщательно отмыла въевшуюся в руки грязь, расчесала смоляные волосы. Хотела заплести косу, но раздумала — она уже не девственница. В зеркало, вделанное в откидную крышку ларца, смотрело незнакомое бледное лицо с огромными глазами. Может быть, позаимствовать у кого-то румяна? Нет, не стоит. Марита тщательно отобрала все лучшее — рубашку, платье, пояс, нитку крупного жемчуга, который подарил ей Шандер, букетик сапфировых цветов — память о герцоге Рьего. Марита вспомнила, как Рьего предлагал ей уехать с Белкой, а она отказалась. Господи Всеблагой, почему она не послушалась?! Ты, моя милая, хотела дождаться Романа? Вот и дождалась!
Марита с трудом, но отогнала образ золотоволосого рыцаря. Если она будет думать о нем, то не сможет исполнить то, что должна. Больше этого сделать некому. Все они, сильные, умные, красивые, мертвы. А она осталась. Марита приколола в волосы сапфировые цветы, затянула узорчатый поясок. Хвала Великомученику Эрасти, он еще сходится на талии. А это что? Ключ? Откуда это сюда попало? Наверное, Мика пошутил. Марита смотрела на свидетельство братишкиных шалостей и чувствовала, что этого она перенести не в состоянии. Выходка мальчонки, уже месяц как растерзанного горными гончими, ее добила. Но потом девушку словно что-то ударило! Это же ключ от зверинца! Значит, она сумеет отомстить. Это надежнее, чем кухонный нож в ее неумелых руках. Спасибо тебе, маленький!
Таянка сняла с гвоздя темный плащ, чей он — уже неважно, и крадучись выбралась из каморки. Дворец спал тяжелым, пьяным, неопрятным сном. Ее никто не окликнул, да и чего бояться им, новым хозяевам на третьем дворе Высокого Замка, охраняемым стенами, рвами, ловушками, чудовищными горными псами и здоровенными стражниками-гоблинами. Прежние защитники Таяны или уничтожены, или бежали. О ней, беременной племяннице умершего в тюрьме капитана «Серебряных», забыли и думать. Марита тенью проскользнула под окнами и свернула в тупичок. Остро запахло хищниками. Ключ не подвел — калитка приоткрылась, и темная фигурка скользнула внутрь.
Пробираясь мимо рядов клеток, она боялась только одного — вдруг она опоздала. Оказалось, нет. Хвала Эрасти, Преданный на месте. Огромная рысь смирно лежала, положив голову на лапы. Казалось, она дремлет, но девушка, сама пребывавшая в шкуре запертого в клетку зверя, чувствовала, что чудовищная кошка только притворяется спящей, но каждая ее мышца готова к прыжку. На мгновение Марита задумалась, подпустит ли ее Преданный. Решила рискнуть. Рысь уже не делала вида, что спит, а сидела столбиком — черный силуэт с горящими неистовым желтым огнем глазами на фоне черного же безлунного неба. Кольнула мысль — зверь понимает, зачем она пришла, а значит, не нападет. Это было глупо, но девушка заговорила с рысью, как с человеком. Она так давно ни с кем не говорила.
— Кот, я сейчас тебя отпущу и проведу во дворец. Ты должен найти короля и Михая. Ты любил Стефана, а они его убили. А потом всех, кто… Рысь, родной, отомсти за нас. Ты можешь. Я… я даже не найду их там… Перерви им глотку. Они не должны жить. Рысь, знаешь, что делал со мной Михай? Он говорил, что мне за это отдадут Мика… И отдали, разорванного на куски. А Шани убили. Они сказали, что он сам умер. Но я знаю, что его убили… Из-за меня. Если б тогда Шани не избил Годоя, а я все равно… Рысь, я не могу жить, у Михая не должно быть сына. Но я должна знать, что он тоже мертв, как и отец, и Стефан. Рысь, ты ведь убьешь их?
Пестрый кот с кисточками на ушах молчал, когда она расстегивала железный ошейник. Под грубой кованой полосой тонкие пальцы нащупали другой, его Марита снимать не стала — пусть носит как цамять о Стефане. Время близилось к полуночи. Огни во дворце погасли почти все. Два легких силуэта, женский и кошачий, скользнули к черному ходу. Их никто не остановил — слуги спали, стражники пили, а гоблины охраняли Замок снаружи, до внутренних дворов им дела не было.
Марита очень бы удивилась, узнав, что в ее постели в этот миг лежит сооруженная из тряпок кукла. Нэнна подозревала, что девочка плачет где-нибудь в уголке, и решила ее избавить хотя бы от угроз кухонного пристава, уже неделю как проверявшего, все ли на месте в час тушения огней. Дверь открылась, даже не скрипнув, — за несмазанные петли кухонные мальчишки расплачивались исполосованными спинами, и Марита с Преданным оказались в служебной части Дворца. Здесь никого не было. Стражники не считали нужным портить себе ночь из-за каких-то кухарок и прачек и собрались в малой поварне. Оттуда тянуло жареным мясом и вином, слышались взрывы грубого хохота. До окованного бронзой люка, через который горячие яства поднимались в Малую Трапезную, Марита и Преданный добрались без приключений. С трудом откинув тяжелую крышку, девушка заглянула в темное отверстие. Нет, ей здесь не подняться: а вот Преданный… Рыси, они же большие кошки, а кошке забраться наверх ничего не стоит. А дальше… Пусть Святой Эрасти поможет свершиться справедливости. Девушка присела и уставилась в раскосые желтые глаза: