Темнейшее объятие ночи
Шрифт:
— От всех этих разговоров о еде я проголодался, — промурлыкал голос, который я никак не ожидала услышать.
Каждый мускул во мне напрягся. Это не Рафаэль тянул меня глубже в реку, это был Эштон!
Я снова огляделась, но все, что я увидела, были только они двое.
— Где Рафаэль? — спросила я голосом почти устрашающе спокойным.
Уродливый смех раздался позади меня.
— Нигде поблизости, детка. Он даже не знает об этом барьере, но, благодаря тебе, мы теперь знаем, где есть еще один. Как только мы избавимся от Рафаэля, сможем
— Избавимся от Рафаэля… — повторила я, закрыв глаза от агонии, приносимой этим открытием. Что бы Рафаэль ни делал, скрывая эти барьеры, он не был связан с Эштоном.
И с Джеком и с каким — нибудь другим Чистокровкой тоже.
А я использовала его, обманула, вырубила его наркотиком, а теперь подставила, рассказав семье. Смерть от утопления внезапно показалась слишком хорошим для меня концом. Что я наделала?
Мне не пришлось долго барахтаться в отвращении к своим действиям, так как Эштон внезапно прижал руку к моему рту, одновременно зажимая мне нос.
Прежде, чем я смогла среагировать, ужасное сокрушительное ощущение окутало все мое тело, сжимая меня так сильно, что все внутри отдалось болью. Я закричала бы, но из — за давления руки Эштона и тех беспощадных невидимых ремней, сжимающих меня, я не могла даже вдохнуть.
Затем я оказалась лежащей на спине, глядя не на потолок какого — нибудь темного подземного жилища, а на небо самого удивительного оттенка фиолетового. С секунду я смотрела на него, не двигаясь. Я умерла? Это и есть загробная жизнь? Если так, то все это выглядело не так уж плохо…
— Вставай, — прорычал голос Эштона.
Нет, не умерла. Если только это не был ад, а Эштон не был уполномочен лично приветствовать меня.
Я моргнула, глаза приспосабливались к переходу от темноты Ноктюрны к новому туманного вида закату вокруг меня. Эштон дернул меня за связанные руки, поднимая на ноги так резко, что я врезалась в него. Однако столкнулась я с ним мягко, как будто что — то, что я не могла увидеть, смягчило удар. И мое тело чувствовалось иначе. Легче, как будто я внезапно потеряла тридцать фунтов.
Тошнотворная дрожь пробежала вверх по позвоночнику. Эштон, должно быть, протащил меня через барьер в реке. Теперь я была в другой сфере, в месте, которое я никогда не смогу покинуть, даже если мне удастся убежать от него.
— Как тебе здесь? Сюда я притащил ту девчонку, с которой ты была той ночью, — пробормотал Эштон, поднимая мое лицо ближе к своему. Его карие глаза замерцали. — Знаешь, я даже не помню ее имени…
— Глория, — перебила я его сквозь сжатые зубы. — Ее звали Глория, она была моей кузиной, и ей было шестнадцать лет, ты, кусок дерьма.
Он лишь улыбнулся.
— Какая разница.
Он начал тащить меня к каким — то высоким плитам, похожим на скалистые образования. С этим странным плавучим ощущением воздуха казалось, что ему требовалось на это намного меньше усилий, чем нужно было бы в Ноктюрне или даже нормальном мире.
Должно
Здесь теплее, чем в Ноктюрне. Гравитация могла быть и меньше, но уровень кислорода был таким же, иначе я уже была бы мертва. Множество больших белых образований высились, как кристаллический лес, вокруг нас. Всюду серый туман. Темно синяя земля под нами, подобная песку…
— Стой, где стоишь, — прогремел резкий голос.
Эштон замер, тогда как мое сердце сжалось с дикой смесью надежды и неверия. Рафаэль вышел из — за одного из этих высоких столбов дымчатого цвета. Его пальто, рубашка и жилет были расстегнуты, мускулистые руки были скрещены на груди, а на обтянутые кожаными штанами ноги были надеты сапоги длиной до колена. Вокруг него клубился туман, отчего он был похож на сон.
Или галлюцинацию. Возможно, ею и был Рафаэль, трюк, который создало мое подсознание, как способ абстрагироваться от ужасов действительности. Затем также быстро я отказалась от этой мысли. Рафаэль не мог быть миражом, потому что стало ясно, что Эштон тоже его видит.
— Как ты сюда попал? — потребовал Эштон.
Я тоже задавалась этим же вопросом. Я оставила идею, что Рафаэль Чистокровка после того, как Джек и Эштон открыли мне, что он не был вовлечен ни в одно из их грязных делишек. Все же он был здесь, а только Чистокровки могли пересечь барьер — если только Рафаэлю каким — то образом не удалось заставить Чистокровку протащить его через него?
— Я дам тебе один шанс умереть с неповрежденной сущностью, — ответил Рафаэль, с ощутимой яростью проговаривая каждое слово. — Теперь отпусти ее, и я заберу только твою жизнь в качестве наказания за то, что ты намеревался ей сделать.
У меня рот приоткрылся, несмотря на то, что захват Эштона на мне напрягся. Наверное, другая атмосфера в этом измерении произвела беспорядок в моей голове, потому что Рафаэль не мог иметь в виду то, на что были похожи его слова…
— Ты, — прохрипел Эштон. — Той ночью я не смог разглядеть твое лицо, но это ты…
— Да, — оборвал его Рафаэль, сбрасывая пальто, рубашку и жилет одним плавным движением. Затем, как будто в кошмаре, я увидела, что позади него начали формироваться тени. Эти тени росли, темнели, твердели … пока пара крыльев темно — серого цвета не расправились в ужасающем великолепии, простираясь за плечами Рафаэля своими легкими кончиками, тянущимися до самых его ног.
Не Частичный и не Чистокровка. Падший.
Эштон отшвырнул меня от себя и побежал. Мои руки и ноги были все еще связаны, поэтому вместо того, чтобы сгруппироваться, я упала лицом в песчаную землю цвета индиго. Что — то просвистело надо мной, сопровождаемое криком Эштона. Потребовались секунда или две моих неуклюжих извиваний, пока я, наконец, сумела перевернуться — и уставиться на них.