Темнейшее желание

Шоуолтер Джена

И каким-то образом, предполагалось, что эти на вид бесполезные вещи укажут путь к ящику Пандоры. К свободе Повелителей. И их окончательной гибели.

Клеть Принуждения была ржавой клеткой четыре на четыре фута. Однако заключенный внутри человек вынужден делать то, что ему прикажет хозяин артефакта.

Потом был Покров Невидимости. Простой кусок ткани. И все же, когда человек накидывал его на плечи, то становился невидимым.

Здесь же находился Жезл Разделения, длинное, тонкое копье с блестящим кристаллом, прикрепленным к вершине. При

соприкосновении, он может украсть дух из тела, оставив пустую оболочку.

И наконец, картина Всевидящего Ока, которую Камео получила только этим утром.

Даника, Око, могла временами заглядывать на небеса, а иногда — в бездну. Иногда — в прошлое. Иногда, как дар Всевышнего — в будущее. На этой картине, Даника очевидно увидела человеческий кабинет… в настоящем? У дальней правой стены, внутри стеклянной витрины были заперты сокровища, и одним из этих сокровищ был маленький ящик, сделанный из костей.

Был ли это ящик Пандоры? Скрытый веками сосуд. Опасное оружие, предположительно созданное из костей женского олицетворения богини Угнетения. При открытии, ящик может всосать демонов из Камео и остальных Повелителей, заключая зло внутри.

Обрывая их жизни.

Камео чувствовала ненависть Кейна к Бедствию. Она ощущала его желание избавиться от влияния демона, любым возможным способом… она чувствовала, потому что он был отображение ее собственных чаяний. Если он не нашёл способа, возможно отправился на поиски ящика, чтобы воспользоваться им.

Она не могла позволить ему умереть.

Значит, она просто устранит этот способ избавления. Камео кивнула. Да. Так она поможет ему.

Но… как ей расставить артефакты, чтобы использовать их одновременно? Потому что это был ключ к обнаружению ящика. Может ей надо надеть Покров, взять в руки Картину и Жезл, и войти в клетку?

— Что ты делаешь?

Послышался голос позади нее. Камео подавила стон и повернулась к Виоле, хранительнице Нарциссизма и новейшей отраве своего существования. Серьезно. Иметь дело со стаей бешеных волков, у которой постоянный рацион составляли темноволосые женщины с серебряными глазами, было бы гораздо легче.

Вьющиеся светлые волосы каскадом спадали на изящные плечи, а глаза цвета корицы сверкали. На ней было сильно облегающее платье с таким количеством рюшей и бантов, что могло устыдить даже Рождественский утренник, и девушка держала в объятьях своего питомца — Тасманского дьявола. Принцесса Пушистик… так звали его.

Да. Принцесса была мальчиком.

— Я провожу время в одиночестве, — наконец ответила Камео. Намек, подсказка.

— Ну, я ненавижу приносить плохие вести, почти так же сильно, как и люблю их, но пребывать в одиночестве плохо сказывается на тебе. Твое лицо все натянуто. Это довольно страшно. Тебе следует попытаться больше походить на меня и хорошо выглядеть, не зависимо от того, с кем ты. Или ни с кем.

— Спасибо за совет.

— Я знаю! Я настолько умна, что это должно быть преступление.

Должна найти тот ящик. Камео не уничтожит

его сразу. Она проведет тест, просто тест, сделает так, чтобы Виола оказалась рядом с ящиком. Потом, она в точности поймет, что происходит, когда одержимые демонами бессмертные приближаются к нему. Может Виола останется в живых. Скрести пальцы, чтоб не выжила.

Словно почувствовал направление ее мыслей, Принцесса Пушистик рванулся и впился клыками в запястье Камео, быстрая туда и обратно работенка оставила ее истекать кровью. Виола, равнодушно, продолжила болтать ни о чем.

Камео наклонилась, как научила ее Супер Няня, и как ей часто приходилось делать с мужчинами в своей жизни, и заглянула маленькому кретину в глаза.

— Если ты сделаешь так снова, я съем тебя на завтрак. Я сомневаюсь, что ты хорош на вкус, слишком жесткий, но для этого существует горчица.

Дьявольский пес взвыл, выпрыгнул из рук своей хозяйки и выбежал из комнаты.

— Интересно, что с ним не так? — произнесла Виола.

Кстати вспомним о мегаваттом аспекте внимания. Если что-то не вертится вокруг Виолы, женщина не обращает на него внимания.

— Ты узнаешь какой-то из этих артефактов? — спросила ее Камео. Можно использовать ее по полной, пока она здесь.

— Конечно, узнаю. Я могу узнать все. Я очень одаренная.

Должна найти его как можно раньше.

— Скажи мне, что ты знаешь.

Виола надулась и заговорила:

— Ну, штуки очень древние. И уродливые. Кроме картины. Она новая и уродливая. — Она провела кончиком пальца по холсту и ее выражение любви к себе исчезло. — Будь очень осторожна. — Насколько серьезной она внезапно стала. Жутко. — Если ты неправильно используешь каждый артефакт, то попадешь в ловушку. Навечно. — Потом, Виола провела пальцем по Покрову, сгримасничала и вернулась к старой, раздражающей себе. — Он не очень мягкий, не так ли? Я предпочитаю мягкость. Моя кожа очень чувствительна. И идеальная.

— А как я должна правильно использовать артефакты? — настаивала Камео.

— О чем ты говоришь? Откуда мне знать? Я никогда не использовала их. И, кроме того, поскольку я знаю всё, мне иногда нравится, когда меня ценят не только за мой великолепный мозг. — Пока Виола говорила, она наклонилась и заглянула в кристалл на вершине Жезла. — О-о, хорошенькая, — выдохнула она, восторгаясь своим собственным отражением.

Виола протянула руку. Прикоснулась.

В одно мгновение она стояла возле Камео, а в следующую — исчезла.

Комнату наполнило молчание.

— Виола, — позвала Камео, оглядываясь вокруг, но от девушки не осталось и следа.

Сердце забилось в груди, Камео сосредоточилась на камере в дальнем правом углу.

— Ты это видел? Должна ли я думать, что произошедшее, случилось на самом деле?

Послышалось статическое потрескивание, потом, из стратегически размещенных колонок, хлынул голос Торина.

— Да, она прикоснулась к Жезлу, и испарилась.

— Что мне делать? — спросила она.