Темное, кривое зеркало. Том 5 : Средь звезд, подобно гигантам.
Шрифт:
— Что я был лучше тебя!
Он посмотрел вверх.
— Будь проклят, брат — прошептал он. — Разве это невозможно было доверить мне? Ты даже не попросил меня быть твоим кайшакунином. Разве это было так сложно? Я не подвел бы тебя — не в морр'дэчай. — Он взглянул на свои руки. На них не было шрамов. Не было отметин.
Они должны были быть. Хантенн должен был попросить его. Он исполнил бы его долг с честью, и с гордостью. Он с честью носил бы эти шрамы.
Но нет. Даже в смерти Хантенн ясно показал, что считает его младшего брата недостойным внимания.
Он
Затем все сложилось в одну картину и он лишь проклял свою слабость, за то что он не понял раньше.
Он подошел к двери и открыл ее.
Двое его стражей стояли здесь, с обнаженным оружием, готовые к схватке. Маррэйн глядел на них — если то был Маррэйн. Это был тот, кто выглядел как он, стоял так как он, но у Маррэйна никогда не было такого чистого холода в глазах прежде. Никогда.
Хантибан вздрогнул. Он как будто снова заглянул в глаза его брата.
В руке Маррэйн сжимал окровавленный дэчай. Хантибан знал, что случилось. Почему он хоть на секунду поверил, что это будет иначе? Каменные глаза. Каменная выдержка. Отвлекавшая его умерла и в смерти своей она послужила спусковым крючком, высвободив все, что она сдерживала при жизни.
— Пропустить его. — приказал Хантибан.
— Но, лорд…
— Пропустить. У нас есть… личные дела которые надо обсудить. Когда мы закончим, ему позволят покинуть Широхиду. Никто не будет ему препятствовать. Никто! Что бы ни случилось, ему будет позволено уйти и не будет чиниться препятствий. Приказ понятен?
— Да, лорд. — ответили они, как один. Они шагнули в стороны и позволили Маррэйну войти в покои. Когда он вошел, Хантибан закрыл дверь и взглянул на его Второго Воина. Он не мог удержаться и не посмотреть на руки Маррэйна. Перчаток у него не было. Да, порезы были на месте. Они все еще кровоточили.
Отметина кайшакунина.
— Итак, она мертва? — проговорил Хантибан. — Это к лучшему, Маррэйн. Она предавала нас. Она предавала всех нас. Она отвлекала тебя, не давала тебе стать тем, чем ты мог бы быть.
Маррэйн не сказал ничего. Дождевая вода стекала к его ногам, смешиваясь со все еще капавшей кровью.
— Их слишком много. А мы множимся слишком медленно. Шинген знал это, когда он разбил нас, и это лишь подтвердилось в Маркар'Арабар. Сколько из нас умерло там? Но ты выжил. Сильные выживают и становятся сильнее. Теперь ты станешь еще сильней.
Разве ты не понимаешь этого, Маррэйн?
Ответа все так же не было.
— Ты любил ее? Нет, я так не думаю. Она сказала нам, что ты не любил. Она тоже станет сильнее, после того что с ней было сделано. В следующей жизни она будет лучше, чем была в этой. Не знаю, понимала ли она это. Ты понимаешь, Маррэйн. Это, по сути, только к лучшему для нашего клана.
Первым Воином быть тяжело. Моему брату это, похоже, удавалось без труда. Он все делал так легко. Он был силен, не так ли? Благородный муж. Достойный и истинный воин.
Но он правил слабыми. Ты не был слабым — но было слишком много других. Он никогда не думал о том, чтобы сделать сильными остальных. Зачем это ему, если он силен сам? Что ж, я не так силен, но я создам сильных из тех, кто следует за мной. Если мне потребуется уничтожить для этого половину клана, что ж, оставшихся я сделаю подобными камню.
Как ты думаешь, почему я разрешил тебе войти? Почему я приказал выпустить тебя? Я знал, что это случится. Ты здесь чтобы убить меня. Убей меня, если сможешь. Быть может, это сделает меня сильнее. Быть может — нет. Но это — моя мечта. Потому я хочу править. Мы все будем сильны, каждый минбарец, живущий в этом мире будет подобен камню. Знаешь, почему я хочу быть Императором?
Чтобы сделать всех нас сильнее.
Убей меня, если сможешь, если ты этого желаешь. А я попытаюсь тебя остановить.
— Нет. — сказал Маррэйн; первое слово, что он произнес. Слово… что было словно лед. На мгновение Хантибан услышал голос его брата и он дрогнул. — Я не убью тебя.
Он взмахнул дэчай перед лицом Хантибана, твердой рукой целясь чуть ниже глаза. Первый Воин не пытался остановить его. Быстрое движение и вспышка боли но Хантибан не дрогнул и не вскрикнул.
Теперь ты, наконец, доволен мной, брат?
Движение повторилось — к другой половине лица. Хантибан знал что это, и знал — почему. Отметины морр'дэчай, знак живого мертвеца, воина кто подвел или предал его лорда.
Или же лорда, который предал свой клан.
Сквозь багровую дымку Хантибан бесстрастно наблюдал, как Маррэйн повернулся и вышел из зала. Воин что был камнем.
С сотней таких он мог бы править галактикой. Но здесь не было такой сотни.
Во всяком случае — пока что. Хантибан создаст их.
Маррэйн потерян — пока что. Но он вернется. Когда Хантибан будет достоин его службы, когда он сотрет эти отметины — тогда Маррэйн вернется.
Когда придет время.
Кин Стольвинг плотно запахнула капюшон вокруг головы и вышла из дома. Песчаная буря была яростна и собиралась стать еще хуже. Она не хотела путешествий в такую погоду, но выбора не было. Иначе придется тратить время выслушивая этих идиотов, что ведут прямиком к катастрофе.
Неужели они не видят? Нет, они слепы. Все. Слепы, глупы и страшно боятся.
Он взглянула на кроваво—красное небо, но звезд не было видно. Была ночь, но ничто не выдавало этого. Не было ночи не было дня, не было ничего — кроме красной мглы, песка постоянно взлетающего и падающего, обрушивающегося на города Икарры по воле безжалостного ветра.