Темное пламя страсти
Шрифт:
– Приведите его в чувство, – бросила я, когда тюремщик вернулся.
Кивнув, мужчина отправился за водой. Он принес целое ведро и, войдя в камеру, почти все выплеснул в лицо пленника. Альдер дернулся и поднял голову. Мутный взгляд безошибочно остановился на мне, и в серебристых глазах зажглась ненависть. Он шевельнул разбитыми губами, но я стояла слишком далеко, чтобы услышать хоть слово.
Несмотря на свое плачевное состояние, принц неблагого двора выпрямился, перестав виснуть на цепях, и я смогла
Охранник, что стоял к Альдеру ближе всех, внезапно замахнулся и с силой впечатал свой кулак в живот пленника. Я резко выдохнула, едва не выдав себя.
Зачем он это сделал?
Звякнули цепи, когда принц согнулся от боли, но будто какая-то сила заставила его разогнуться и посмотреть мне в глаза.
– Теперь хочешь посмотреть на это? – с усмешкой спросил он. Разбитая губа треснула, и из нее снова сочилась кровь.
Мне нечего было ответить. Никто не должен узнать, что у меня осталось сочувствие к пленнику, что в моем сердце есть хоть что-то, кроме презрения и ненависти.
А ведь совсем недавно все было иначе. Я смотрела в его глаза, и видела там свет истинной любви.
“Это символ моих чувств к тебе, – прошептал Альдер, нанося мне на кожу рисунок бабочки. – И моя защита. Благодаря магии, заложенной в этой татуировке, я найду тебя в любом уголке Аркадии, и смогу мгновенно перенестись, потому что в чернилах содержится наша кровь”.
Куда делся тот мужчина, что всего полгода назад смотрел на меня, как на свое самое большое сокровище? Как из нежного любовника он превратился в холодного истукана, который несколькими фразами растоптал мое сердце и предал все, что между нами было хорошего?
– Хочу, – мое лицо едва не окаменело, так сильно я хотела скрыть свою боль. И тут же разозлилась сама на себя. Я, в конце концов, скоро стану королевой благого двора, и пора избавляться от ненужных чувств и эмоций. Ситуация с Альдером станет для меня неплохой тренировкой.
– Я не боюсь боли, – в его взгляде, устремленном на меня, было презрение. То, чего я никогда не ожидала там увидеть. – Я не доставлю тебе удовольствия.
– Боль не доставляет мне удовольствия.
И ему было прекрасно это известно.
Мои слова противоречили тому, что совсем недавно пленник был жестоко избит, и темный принц едва заметно покачал головой, не веря ни единому слову. Что ж, раз он уже пришел в себя, нет смысла оттягивать неизбежное.
– Дайте ему зелье, – не глядя на охрану, приказала я.
Стражи мгновенно оказались рядом с пленником.
– Я не стану это пить, – зашипел Альдер, уворачиваясь, пока Холтер безуспешно тыкал пузырьком ему в губы. – Давись сама своим ядом.
– Это не яд, а кое-что похуже, – солгала
Выхватив пузырек у тюремщика, я поймала пальцами подбородок принца. Он одарил меня таким яростным взглядом, что огнем его ненависти можно было спалить всю Конкордию. По позвоночнику прошла волна дрожи, но я твердо выдержала погружение в омуты злых серебристых глаз и даже смогла изобразить на лице усмешку. Но, бездна побери, как же это оказалось больно. Мне будто душу вывернули наизнанку.
– Выпей, – едва слышно выдохнула я ему в лицо и на всякий случай отклонилась в сторону, ожидая плевка. В некоторых вещах Альдер был весьма предсказуем. Но он меня удивил. Не отрывая от меня глаз, он открыл рот и медленно провел языком по губам. Тьма побери! Мне в вены будто выплеснули жидкий огонь. Соски затвердели, в животе сладко заныло. Я все еще помнила, как это – принадлежать ему, быть под ним, на нем, сливаться с этим мужчиной в единое целое, пить его дыхание, наслаждаться его стонами.
Моя растерянность продлилась всего мгновение, после чего я опрокинула содержимое пузырька в полуоткрытый рот. Зрачки принца удивленно расширились, но он послушно все проглотил, и, скорее всего, безошибочно узнал вкус восстанавливающего зелья. Рука бессильно опустилась, а вымученная улыбка, наверное, выглядела откровенно жалкой, но, к счастью, ее так никто и не увидел.
– Оставьте нас, – приказала я стражам, не в силах отвести взгляд от пленника. Раны, нанесенные железными оковами, начали затягиваться. Я знала, что это не продлится долго, и боль непременно вернется, но прямо сейчас могла помочь и испытывала какое-то иррациональное счастье от того, что смогла хоть ненадолго облегчить его страдания.
– Но, госпожа… – начал было Холтер, но я остановила его взмахом руки.
– Не смей мне перечить, – голос прозвучал тихо, но угрожающе. – Иначе окажешься на его месте.
Тюремщик удалился, а соглядатаи Киллиана остались.
– Вас это тоже касается, – я обернулась.
Они смотрели на меня с одинаковыми снисходительными выражениями, как на неразумное дитя, но стоило мне капризно оттопырить губу в притворном желании закатить истерику, как планы мужчин мгновенно изменились.
– Не подходите к нему слишком близко, госпожа, – посоветовал один из них. – Это может быть опасно.
– Конечно, – сладко улыбнулась я, после чего перестала обращать на них внимание.
– Зачем же ты отослала своих псов? – горько усмехаясь, спросил Альдер. Боль исчезла из его глаз, оставив вместо себя лишь чистую, концентрированную ненависть. После того, как Киллиан поступил с ним, украв жезл и заковав в цепи, эти чувства были мне понятны, но оттого не менее неприятны.
Конец ознакомительного фрагмента.