Темное сердце магии
Шрифт:
— Пожалуйста, — донёсся до меня голос Виктора. — Располагайтесь поудобнее.
Я подалась вперёд, чтобы через окно заглянуть в кабинет. Виктор был там вместе с Николаем и Карлом Волковыми. Однако я не увидела Катю. Может быть она осталась с Блейком, пока взрослые разговаривали. Если это было действительно так, то ей не позавидуешь.
Николай уселся на стул перед письменным столом Виктора. Карл опустился на другой, стоящий рядом, но сразу же завалился на бок, очевидно слишком пьяный. Карл был не в себе, чтобы осматриваться в кабинете, чего не скажешь о Николае. Его тёмные глаза впитывали всё, на одно мгновение они остановились на драконе, позади письменного стола. В конце концов, он перевёл взгляд на окна, и сработало моё зрение души, поскольку я на несколько секунд смогла заглянуть ему в глаза. Я почувствовала его острую, всеобъемлющую зависть.
Николай отчаянно хотел заполучить золото и другие красивые вещи, которые имел Виктор. Возможно, именно поэтому он согласился на союз с Драконисами. Может Виктор, по каким-то причинам, платил Волковым.
Вместо того, чтобы сесть за свой стол, Виктор направился к бару, в углу кабинета и принялся наливать всем по стакану виски.
— Надеюсь, ты рассмотрел моё предложение, Николай, — сказал Виктор. — Думаю, что объединение наших семей было бы выгодно для обоих сторон.
Я испытала шок. Вот значит, что задумал Виктор. Или, по крайней мере, это было частью его плана.
Виктор стоял спиной к Николаю, поэтому не увидел его злобную ухмылку. Возможно, решение по поводу их союза было ещё не совсем окончательным, или Николай уже размышлял, как предать Виктора. Однако это была бы очень опасная игра.
— Это интересное предложение, — ответил Николай нейтральным тоном. — О котором я много думал. Но, как ты знаешь, такое слияние натолкнётся на сильное сопротивление. Другие семьи никогда этого не позволят.
— Потому что наши объединённые силы будут для них слишком большой угрозой, — закончил Виктор. — Я прекрасно это понимаю. Но посмотри на это в таком свете: если мы объединимся, то ни одна из других семей не сможет противостоять нам, включая Клаудию Синклер.
— Верно, — пробормотал Николай. — Истинно так.
Они замолчали. Карл продолжал смотреть в пустоту, сползая всё ниже со стула, затем снова поднялся, чтобы вновь сразу осесть.
Виктор как раз налил последний стакан виски, но внезапно замер, нахмурился и посмотрел в сторону своего письменного стола. Через открытую дверь подул ветер и задрал на нём бумаги, что не ускользнуло от его острого взгляда. Должно быть он обладал зрительным талантом или усиленным слухом, раз заметил это, поскольку находился в другом конце кабинета.
Когда Виктор понял, что ветер дует от балконной двери, он нахмурился ещё больше и направился в мою сторону.
Я молча выругалась и проскользнула ещё дальше за белую шпалеру, к самому дальнему углу балкона, стараясь не шуршать розами больше, чем необходимо. Шипы соскальзывали с моего плаща из паучьего шёлка, поскольку не могли проникнуть сквозь гладкую ткань, но всё же поцарапали мне руки и шею. А один, особенно неприятный, запутался в моих волосах. Я стиснула зубы, вырвала шип из волос и как можно ближе прижалась к каменной стене за шпалерой.
Виктор открыл стеклянную дверь и вышел на балкон. Я застыла, оставаясь совершенно неподвижной, даже едва осмеливалась дышать, отчаянно притворяясь, что я просто часть стены.
Потому что если Виктор заметит меня, я умру.
Он позовёт охранников или того хуже, сам начнёт меня преследовать. Я сдержала дрожь. Я видела, что он сделал с моей мамой; как он исполосовал её, словно кусок мяса, прежде чем в конце концов прикончить. Он ранил её так много раз не потому, что это было нужно, чтобы убить её, а потому что так пожелал, что делало его особенно жестоким.
Перед глазами угрожающе замелькали белые звёзды, но я заморгала, чтобы прогнать их прочь. Сейчас я не могла позволить моему зрению души вернуть меня в прошлое, чтобы пережить ещё раз убийство моей мамы. Не сейчас, когда моё собственное будущее висело на волоске.
— Что-то не так? — спросил Николай.
Виктор подождал несколько секунд, прежде чем ответить.
— Кажется, я забыл закрыть дверь, когда недавно наслаждался видом.
Он вернулся в кабинет, и запер за собой дверь.
Как бы мне не хотелось выскочить из своего укрытия и как можно быстрее сбежать, я заставила себя неподвижно стоять на тот случай, если Виктор решит выглянуть через окно на улицу.
И в самом деле, через секунду Виктор снова подошёл к окну, вглядываясь в ночь. Он знал или, по крайней мере, подозревал, что кто-то был в его кабинете. Теперь я могла лишь надеяться, что он подумает, что это Блейк или кто-то другой из Драконисов.
Через несколько долгих напряжённых секунд Виктор отошёл от окна, взял напитки, которые приготовил для Николая и Карла и сел за свой письменный стол. Они продолжили говорить, но поскольку дверь была теперь закрыта, я слышала лишь приглушённое бормотание. Кроме того, я пробыла здесь достаточно долго, в конце концов, я не хотела вспугнуть удачу. Поэтому выскользнула из моего укрытия за розами, подождала, когда охранник под балконом отойдёт, спустилась по ближайшей водосточной трубе и исчезла в ночи.
Мне удалось незамеченной пересечь газоны усадьбы и вернуться в лес, окружающий замок. Поскольку кабинет Виктора находился с другой стороны от того места, где я вошла, мне пришлось обойти весь комплекс. Я почти достигла тропы, которая приведёт меня обратно в особняк Синклеров, когда внезапно наткнулась на кое-что интересное: кладбище семьи Драконисов.
Оно было похоже на кладбище Синклеров — поляна, обнесённая забором из кованного железа. Но было одно существенное отличие: на почти всех надгробиях было написано имя Драконис. Очевидно, Драконисы предпочитали хоронить здесь только своих кровных родственников, исключая всех тех, кто верно служил семье, как это было в случае с Синклерами. Я и не ожидала от Виктора ничего другого.
Мне следовало продолжить свой путь, так как было уже поздно, и пора возвращаться в особняк, но я остановилась, открыла ворота и вошла на кладбище. Это заняло у меня несколько минут, но я обнаружила одинокое белое надгробие на самом краю кладбища. Оно выглядело, словно одинокий ребёнок, которого остальные крутые ребята просто оставили стоять. На нём было написано всего несколько слов: Люк Сильвер.
Мой отец.
Моё сердце сжалось, когда я увидела могильную плиту, и в груди забурлили всевозможные эмоции. Я в первый раз пришла туда, где был похоронен отец. В первый раз у меня было реальное доказательство того, что он действительно существовал, если не считать нескольких старых фотографий, которые показывала мама.