Темное время суток
Шрифт:
Многовато, пожалуй, совпадений.
Кустарниковые рояли Никите не нравились. Если внести в уравнение Лайета, Игорька и прочих забавных персонажей, получается полная неразбериха.
– Хорошо, – Рамон отложил платок. – И что теперь?
Ведун достал из кармана трубку. Настоящую курительную трубку, как у Шерлока Холмса. Неспешно набил этот атавизм душистым табаком из кисета, щелкнул зажигалкой и закурил. Положил зажигалку на стол. Оригинальная вещица. Шестеренки, медные трубочки. Стимпаковская безелушка. Ручная работа.
Позер.
– Вас отпустят, – заявил
– И?
Театр абсурда какой-то.
– Вы пойдете своей дорогой, – смакуя каждое слово, продолжил белобрысый. – Возможно, сумеете найти дорогу в свои срезы. Или отправитесь еще куда-нибудь. Это вторично. Важно другое.
Драматичная пауза.
Рамон изобразил предельное внимание.
– Что важно?
– Будущее, – ведун выпустил очередное кольцо. Запах дорого табака с шоколадными нотками совершенно не вписывался в атмосферу подвала. – Есть ли у вас будущее.
– Попробую угадать, – Никита скривился от боли. – Его нет. Но вы от меня чего-то хотите. И это дает некие шансы на выживание.
– Вроде того. Сценарий первый: вы перемещаетесь… куда вы там собирались? В Утопию?
Никита кивнул.
– Итак, Утопия. Селитесь на большом острове. Исландия там или Уральский архипелаг. Теряетесь в толпе. Питаете себя иллюзией безопасности. Счастливы вместе – поначалу. Днем, понятное дело. В одну из ночей Полина тебя убивает. Или приходит Лайет. Основатель всегда ищет своего ученика.
– Лайета больше нет, – возразил Никита.
– Типичное заблуждение, – кивнул ведун. – Ты воспринимаешь его как рядового переверта. Просто мужик перекинулся днем, с кем не бывает. Быстрый, матерый. Но убить можно. Так?
– Так.
– Нет. Все сложнее, друг мой. Ты же любишь рассуждать о диаблеро. Что ты о них знаешь? Вспоминай.
Рамон сосредоточился. Что там у Кастанеды? Собака ворует сыр, ее убивают. Но сам колдун находится далеко, в своей хижине. На расстоянии. Брухо раздваивается. Суку убивают, а колдун умирает в своей хижине.
Ведун следил за выражением лица Рамона.
– Вижу, ты начинаешь понимать.
– Я убил волколака, – начал Рамон, – но это… лишь проекция колдуна, правильно? Лайет находился в другом месте.
– Делаешь успехи.
– И теперь, – Рамон просто рассуждал вслух, – нужно понять одну вещь. Умер ли сам Лайет?
– В точку.
– Он умер?
Ведун покачал головой.
– Живее всех живых.
– Но почему?
– Мальчик мой, – ведун переключился на покровительственный тон. – Ты ничего не знаешь о мире. Ты слышал о диаблеро, читал кое-что. Ты научился сносить головы перевертам. Но основатели – нечто большее. Этим мудакам не нужно превращаться в зверя, чтобы расправиться с тобой. На то они и основатели, чтобы скакать по телам своих порождений. Волколак умирает, но волколак – не диаблеро.
– Постой, – Рамон наклонился вперед. Он почувствовал, что разговор перетекает в неожиданное русло. – Ты хочешь сказать, что брухо вселяются в тела перевертов? Используют их?
– Именно это, – ведун небрежно швырнул трубку через плечо, – я и хочу сказать. К тому же, не стоит путать брухо и диаблеро. Последние жестче.
Трубка растворилась в воздухе.
Бесследно исчезла.
Рамон выругался себе под нос.
– Тяжело принимать такие факты, – в голосе собеседника прорезалась участливость. – Ты порешил зверюгу, а результат нулевой.
– Лайет успел выпрыгнуть из тела? – догадался Рамон.
– Конечно. Время задать себе новый вопрос.
Никита задумался.
К счастью, он соображал быстро.
– Оставит ли он нас в покое?
Ведун швырнул через плечо кисет.
Исчезновение.
– Нет.
– Что ему нужно?
Ведун поднялся.
– Мы продолжим разговор. Но я бы не хотел, чтобы ты воспринимал профсоюз в качестве своего врага. Ты состоишь в системе, дружище, которая сейчас на твоей стороне. Пойдем со мной.
Дверь камеры открылась.
* * *
Звук шагов заставил свет включиться. Белая трубка, пристроившаяся под потолком обшарпанного подъезда. Наверху лязгал и гудел лифт, который давно следовало починить.
Рамон поднялся на один пролет и застыл перед почтовым ящиком. Внутри что-то лежало.
Конверт.
О странном незнакомце в придорожной забегаловке Никита успел забыть. Памятная беседа состоялась на прошлой неделе. И вот он – обещанный конверт.
Впрочем, сказал себе Никита, это может быть повестка в суд, письмо от забытых родственников, рекламый буклет. Что угодно может быть.
Пришлось лезть в рюкзак за ключами.
Скрипнув, дверца почтового ящика отворилась. Белый прямоугольник оказался настояим конвертом. Никита повертел артефакт в руках. Полное отсутствие марок. Никаких надписей. Бумага наощупь плотная и шероховатая. Сунув конверт в боковой кармашек рюкзака, Никита двинулся к лифту. Нажал оплавленную кнопку. Этажом выше что-то лязгуло. С характерным гудением лифтовая кабина поползла к первому этажу.
Квартиру пришлось открывать своим ключом.
Вики не было.
В прихожей Рамон нашарил выключатель. Вспыхнул тусклый свет – одна из лампочек перегорела. На электронном табло красные цифры: 22.47.
Пустое жилье давит на психику.
Известный факт.
Вот только Никиту тишина обрадовала. В последние месяцы он общался с женой нечасто. Так проще. Почему-то любой разговор перерастал в ссору – даже если темой был поход в магазин. Копилось раздражение. Бедность Вике не нравилась. Кризис, безработица – это отмазки. Так она считала. Мужик обязан приносить в семью деньги. Никита приносил, но этого вечно не хватало. Ни в ресторан приличный сходить, ни подруг очаровать платьем из дорогого бутика. Сопровождение дальнобойщиков едва позволяло сводить концы с концами. Но остальные работы были еще хуже. Кое-где месяцами задерживали зарплаты.