Темные Фейри
Шрифт:
Мне нравился звук ломающихся костей. Я обожал треск, треск, треск при каждом пинке, ударе или укусе. Боль была всем. Их боль, моя боль. В какой-то момент они слились в одно целое, пока не стали одним целым. Я наносил удары с такой силой, что получал их тоже. Мои запасы магии увеличились; причинение боли этой крысе восстановило их, заставив меня почувствовать себя неуязвимым.
— Оскурская мразь, — сплюнул я на окровавленного фейри у своих ног, перешагнул через него и заломил шею. Хлопок. Не боль, но что-то.
Каждый Оскура, которого я заставлял истекать кровью, был победой Лунного Братства. Еще
— Этот маленький Оскуротброс пробрался в наш лагерь, братья! — Я ударил кулаком в грудину и кровь брызнула из костяшек, заляпав кожу, покрывая меня в моей победе. Рев ярости поднялся в моей банде и в ушах раздался гулкий стук кулаков, ударяющих в грудь. — Оставим ли мы его в живых?
Хор нет! нет! нет! нет! прозвучал как марш смерти. Я продолжал кружить вокруг своей жертвы, пока он сворачивался калачиком, защищая голову. Они всегда так делали. Когда я стоял на коленях, я никогда не трусил. Страх не существовал во мне. Я жил между двумя эмоциями. Болью и похотью. Эти два чувства — все, что мне было нужно и оба они были отпечатаны на моих костяшках, чтобы напомнить об этом всем остальным в мире.
Боль на правой, потому что именно эта рука наносила наибольший урон моим врагам. Я не был милосерден к ним. На самом деле, я не могу вспомнить, чтобы я когда-либо кого-нибудь пощадил. Если бы врач вскрыл меня, то вместо сердца обнаружил бы нож, припрятанный на крайний случай.
Я бы не стал убивать ребенка Оскура. В этой школе были свои границы, хотя учителя старались не вмешиваться в то, что происходило между бандами. Это было наше дело и любой, кто лезет к нам, лезет к нашим семьям за пределами этого места, которые не подчинялись никаким правилам. Нет, с нами было все решено. Мои магические резервы были полны и энергия, как дождь, стелилась по моим венам.
Будучи Василиском, я был редкой формой Ордена и, черт возьми, от этого у людей в округе были проблемы. С тех пор как появился мой Орден, я был связан потребностями своего вида. Боль больше не была чем-то, чего нужно избегать, она была так же необходима, как дыхание. В моей жизни было достаточно боли, чтобы понять, каково это — быть тем, кто трусит. Теперь правила устанавливал я. И мой Орден гарантировал, что я стану мастером боли. Гребаным богом. И то, что большинство людей слишком боялись узнать, было то, что боль часто проходит по границе удовольствия. Нужно было только хорошенько поднажать, чтобы достичь этого, расширить свой разум, преодолеть инстинкты.
Когда адреналин иссяк от того кайфа, который я испытал во время боя, мои потребности переключились, как выключатель. Боль уступила место похоти. Но удовлетворение моих сексуальных потребностей само по себе было сложной задачей. Мне приходилось идти на компромисс. С трудом. Половина девочек в школе боялась меня, а другая половина готова была трахать меня любым способом до воскресенья. Кроме того способа, который был мне нужен. И того единственного способа, которого я жаждал.
Я поднял парня за шиворот и развернул его лицом к остальным членам Братства. — Ты не вернешься сюда.
Он судорожно
— И к Инферно ты тоже не побежишь. Он не будет сражаться в твоих битвах. Ты хочешь отомстить? Ты вернешься, когда будешь достаточно силен, чтобы самому встретиться со мной. — Я оттолкнул его и он, спотыкаясь, побежал в сторону своего клана так быстро, как только мог со сломанной лодыжкой.
Я сплюнул на землю кровавую струйку. В самом начале он нанес несколько хороших ударов. Часть меня позволила ему наносить удары. Это взбудоражило меня, кровь забурлила. Я прижал язык к шатающемуся зубу в задней части рта, боль была такого рода глубоким жаром, который мне нравился.
Некоторые называли меня мазохистом. Другие — садистом. Честно говоря, мне было глубоко наплевать, кем я был, лишь бы я был собой. Райдер Драконис. Король этой академии.
Несмотря на название моей банды, в Братстве на самом деле были девушки. Мы ни хрена не дискриминировали. Было только два требования для вступления. Первое: ты был сильным. Сильным физически, сильным сердцем, сильным умом. Что бы это ни было, мне было все равно, лишь бы ты пополнял наши ряды. Второе: ты никогда не был в клане Оскура, никогда не трахал никого из клана Оскура, никогда не имел ни одной доброй мысли в сторону клана Оскура. Когда ты вступаешь в Лунное Братство, они становятся твоими смертельными врагами. Чисто и просто.
Мой взгляд блуждал по девушкам на трибунах, когда они приподнимали свои сиськи или бросали соблазнительные взгляды в мою сторону, зная, чего я хочу. У меня уже была своя доля таких девушек; некоторые из них были ближе к удовлетворению моих потребностей, чем другие. Но когда я смотрел на них, искал, охотился, я понял, кого я действительно искал. Новенькую.
Сейчас было время обеда и я не видел ее с урока зелий. Здесь, среди моего народа, ее не найти, так где же? Мои зубы плотно сжались, когда я полностью переключил свое внимание на охоту.
Если она с Инферно, я уничтожу ее.
Почему именно эта девушка меня завела — загадка, но, возможно, это было связано с мыслью о том, что Данте завладеет ею первым. Этот коварный кусок дерьма уже имел преимущество, живя с ней в одной комнате. Она не казалась легким орешком, но я знал, что Данте уже готовит своего орехокола. Так что мне нужно было быстро помочиться на свою территорию, если я хотел завоевать ее.
— Хороший бой. — Брайс появился рядом со мной, его глаза следили за пареньком, пока он, прихрамывая, возвращался в Клан Оскура на противоположной стороне ничейной земли. Они окружили его, волки притянули его к себе, чтобы залечить его раны. — Приказы?
— Удвоить наблюдение за Инферно, — пробурчал я. — Он захочет крови за кровь.
Брайс кивнул, проведя рукой по своим темным волосам.
Я вытер лицо тыльной стороной ладони, замазав слово боль красным. Я не мог выйти на поле Оскура, не столкнувшись с пятьюдесятью бешеными Оборотнями, поэтому я надеялся, что новенькой там нет.
На дальнем конце ничейной земли возвышался Дьявольский Холм, битком набитый бессоюзными студентами. И вот она сидела рядом с сексуальной девушкой Сфинксом, которая жила в одной комнате с Инферно и Габриэлем Ноксом. Нокс сейчас отсутствовал, как гребаная луна. Клянусь, он жил в тени, как настоящий ублюдок. Но если ты когда-нибудь выводил его из себя, ты ощущал это как клоуна-убийцу, ворвавшегося в твою гостиную.