Тёмные силы 1: Солдат Империи
Шрифт:
Человек говорил в нос и преследовал Кайла все четыре последних года. Его звали Натан Донар III, старший сын губернатора Донара II и ужасный зануда. Карие глаза-бусины смотрели на Кайла сверху вниз поверх длинного тонкого носа. В голосе звучало наигранное добродушие:
– Внешняк, рад видеть! Как твоя башка?
Кайл высвободил руку, махнул и пошёл дальше. Его поздравляли многие, но их лица сливались в одно большое пятно. Казалось, о его возвращении известно всем. Его историю рассказывали по-разному, но сходились в одном: командир-курсант столкнулся с непредвиденно отчаянным сопротивлением, но вместо
Судя по рассказам, сразу после того, как он упал без сознания, прибыло два корабля Сопротивления, которые забрали выживших и улетели. Первому удалось уйти, а второй был полностью уничтожен прибывшим подкреплением, вызванным Р1. Команда вооружённых до зубов десантников зачистила базу и нашла Кайла, а также шестерых его подчинённых. Все были ранены и лежали, скрючившись позади спешно сбитой баррикады. Для Кайла это служило лишь подтверждением его неудачи. Но никто не слушал его возражений, и меньше всех – генерал Мохк, который появился у кровати Кайла два дня назад и поблагодарил курсанта за храбрость.
Вечером того же дня за ужином с Джереком Мохк упомянул о подвигах молодого курсанта. Джерек отвёл пустые глазницы, скрытые за чёрной лентой, от полупрожаренного мяса. Он не видел еды, но чувствовал запах крови.
– Я знал его отца. Он зря прожил жизнь. Может быть, сын будет другим. Я хотел бы с ним встретиться.
Мохк кивнул, но тут вспомнил о слепоте гостя и ответил вслух:
– Я устрою вам встречу.
Джерек, который видел больше, чем мог представить себе Мохк, только улыбнулся и облизал губы. Угощение было восхитительным.
Кайл, не подозревавший об этом разговоре, спускался с лестницы. Широкий участок, простёршийся перед ним, на интерактивных картах для посетителей назывался «плац», но курсанты называли его «жёрнов». Сколько часов, складывающихся в дни, он провёл, маршируя туда-сюда по бесконечному литому камню? Он и сам не знал. Единственное, что он помнил, была дикая усталость от бесконечных физических упражнений, долгих часов учёбы и подневольной бессонницы. Теперь всё позади. Через считанные часы он получит диплом.
С этой мыслью пришли и угрызения совести, но он задвинул их подальше. Если никого вокруг не волновало, как всё было в действительности, то почему должно волновать его?
Кайл пошёл прямо через «жёрнов» мимо героической статуи императора Палпатина.
Перед ним дважды промаршировала колонна младших курсантов. Возглавляющий колонну дважды отдал Кайлу честь, как старшему по званию. Кайл отсалютовал в ответ. Ему почему-то стало радостно. Наперекор всему он выжил на задании, и скоро его представят к званию. Отец будет им гордиться, а Кайл может загладить свои старые ошибки, и всё будет хорошо. От этой мысли ноги понесли его быстрее, и вскоре он уже был у спальных корпусов.
Позади курсанта, на высоте, едва различимой с земли, пара электромеханических глаз моргнула и добавила ещё одно изображение к сотням других в видеомозаике на мониторах подземного кабинета коменданта. Курсанты – народ непослушный. За ними нужен глаз
Рассвет выпускного дня выдался ярким и прохладным. Свет лился сквозь окно без занавесок и растекался по синтетическому полу. Кайл вывалился из кровати, потянулся и зевнул. Всю ночь ему снились кошмары, и сейчас он с удовольствием протирал глаза.
Мик Одом, сосед Кайла по комнате, всё ещё спал. Кайл усмехнулся.
– Эй, соня! Пора вставать! – с этими словами он ткнул его в бок.
Выслушав в ответ неясное бормотание, ругань, и увернувшись от летящей подушки, Кайл пошёл в душ. Как и у всех, кого он встречал в холле, настроение у него было приподнятое. Осмотр, марш под жарким солнцем и несколько скучных речей – вот и всё, что стояло между ними и вожделенным званием, добытым непосильным трудом.
Следующие несколько часов пролетели за глажкой формы, одеванием, чисткой с последующей проверкой и лекцией о выправке. Затем курсанты построились перед общежитием и промаршировали к плацу.
Команда техников, первокурсников и дроидов за ночь соорудила трибуну, на опорах которой радостно трепетали на ветру флаги, всевозможные вымпелы, боевые знамёна и полковые гербы. От грандиозной картины сердце замирало в груди, равно как и от созерцания бесконечных рядов военных и роты имперских шагающих машин, включавшей четыре гигантских АТ-АТ и четыре меньших по размеру, но столь же устрашающих АТ-SТ.
Да, от вида всей этой военной мощи в сочетании со статуей Палпатина и маршами полкового оркестра, а также с шумом пролетавших над самыми крышами ДИС-истребителей у курсантов спина выпрямлялась сама. А у родителей, которым хватило удачи и состояния для личного присутствия на столь торжественной церемонии, на лицах появлялись счастливые улыбки. Когда в новостях передадут прошедший все цензурные препоны репортаж, он вселит уверенность в миллиарды подданных Империи, вольно или невольно склонившихся под рукой Императора.
Однако Кайл думал совсем о другом. Он сосредоточился на спине шагавшего перед собой курсанта и необходимости идти в ногу. Особенно если вспомнить, что для получения диплома осталось пройти последнее испытание – традиция, появившаяся вместе с Империей и унёсшая уже более тридцати шести жизней.
Испытание начиналось с поворота направо, и заключалось в прохождении длинным строем по западному краю плаца, мимо трибун у подножия лестницы госпиталя, мимо платформы с генералом Мохком и старшими офицерами, мимо внушительного административного здания и бронзовых мантиволков у дверей, и прямо к утёсу высотой пятьсот футов, давшем неофициальное название училищу.
За последние четыре года они не раз успешно проходили этот маршрут. Но было одно «но»: из соображений безопасности, они никогда подходили к самому краю пропасти. На учениях при отработке данного момента безопасную зону очерчивала жёлтая линия. Как и большинство товарищей-курсантов, Кайл прекрасно помнил, что значит споткнуться и упасть с этого символического обрыва. С той лишь разницей, что расплатой за ошибку станет нагоняй и пятьдесят отжиманий, а в реальности поспешность, не вовремя отданный приказ, «самодеятельность» или потеря внимательности грозит смертью.