Темные тропы и светлые дела
Шрифт:
Не время и не место для размышлений. Главное, просто не обращать внимания на деструктивные позывы. Просто учитывать еще один фактор при принятии решений. Над остальным голову буду ломать позже. И так с минуту потерял. С другой стороны, все произошло именно сейчас. А не раньше или позже. Без понимания причин можно врюхаться на ровном месте.
Двинулся вперед.
Если бы я находился в своем старом теле, то никаких трудностей с прохождением заминированной территории у меня не возникло. А так, потратил почти пятнадцать минут на отрезок в пятьдесят шагов. И последние метры приходилось выполнять на грани фола, когда станры встретившись напротив меня устремились в разные стороны.
Уложился.
Совершив последний короткий рывок, успел прикрыть за собой незапертую дверь в огромную кухню, когда выплыли из-за углов твари из межмирья.
Но в целом, прыжки, уклонения, ходьба гуськом, боком показывали собственную ничтожность. И это с подпиткой от Когтей Дисса. Впрочем, все решаемо. Сейчас я занимался самым важным делом на пути к личному совершенству, тела, в том числе, — выигрывал себе время, купировал экзистенциальные угрозы.
И неприятный момент. Намеченные со стены пути отхода после близкого знакомства с флорой отметались, как нереализуемые, особенно, если поднимет кто-нибудь тревогу. Сейчас растительность пребывала в некой сонной неге. Да, прав оказался Дангжан, самое уязвимое и проходимое место либо центральная дорожка, либо та, которой воспользовался я.
Пока никого живого и псевдоживого вокруг не наблюдалось. Впрочем, я не расслаблялся. Поднялся по лестнице для прислуги, а не по монументальной центральной на второй этаж.
Широкий полутемный коридор, который освещали приглушенные магические лампы. Множество теней, отблески от позолоты, покрывавшей казалось все вокруг, словно живые картины с различными уродами и чудовищами всех мастей. Ни одного нормального человеческого лица, все как с картин Босха. Еще один просчет безмятежного врага — толстый ковер, под которым не просматривались магические конструкты. Впрочем, двигался я, прижимаясь больше к стенам, а не по нему. «Пелена» гасила возможные звуки шагов, каких и так не издавал, а также шелест одежды.
Тихо и никого живого вокруг. Пустые комнаты.
Атмосфера давила. Постоянно хотелось обернуться, возникало подспудное ощущение, что некто быстрый и невидимый оказался за спиной и уже готовился нанести удар. Или вон та тварь, с хоботом вместо носа и пастью полной острейших зубов, затащит в картину.
Вроде бы ничего не происходило, и все давно являлось рабочим моментом, но пробирало. Точно, как в логове ксеноматки. Это результат постоянного пси-воздействия. Уверен, местные, не избалованные встречей с богами и кумирами, не испытывавшие на себе всю гамму ужаса, бежали отсюда сломя голову без всякой охраны. А Дангжан рассказывал, что с трудом, собрав всю силу воли в кулак удалось хоть как-то обследовать дом. И то, затем они всей бандой пили горькую два дня, снимая стресс.
Вот она нужная дверь и за ней очертания фигур четверых живых, находящихся в зоне поражения «Объятиями Ороса». И близко-близко друг к другу. Ага, оргия у них там. Это хорошо. Любви все возрасты покорны. Дверь открыта, магических линий нет или не видно, запирающие устройства отсутствовали, как класс.
Отлично.
Ятаган взял в правую руку, кандалы переложил еще на стадии подготовки в доме вдовы в большой подсумок на боку, откуда их извлечь дело нескольких секунд. «Проклятая Паутина» готова к использованию. Только скорость и стремительность мне поможет, если сон не сработает. Но главный козырь — невидимость.
Ну, полетели.
Активация амулета, плавно, чтобы не ударилась о стену толчок в створку двери, рывок… И оказался у опускающихся на ковер четырех обнаженных тел. Быстрый взгляд по сторонам, пока только «Взором», никого из живых, а затем, не обращая ни на что иное внимания, нацепил на жреца в несколько длинных секунд наручники и защелкнул браслеты на ногах, цепь пока не использовал.
Технично сорвал с его шеи толстую цепь с кулоном, освободил пальцы от всех колец, здесь готов был действовать радикально, даже используя острый кинжал, отрубая пальцы. От таких ран не сдох бы, тем паче ин Наорост слыл бессмертным в своих пенатах. Однако все восемь снялись довольно легко. Контрольный осмотр — ничего на теле ни в одном из доступных спектров.
Кинжал из какого-то кристалла или схожего с ним материла, красный, прозрачный, с иззубренным лезвием и затейливо расписанной рукояти различными картинами из быта садистов. Валялся рядом со служителем культа. Он лег в ладонь как влитой, а клинок хотелось сразу опробовать, обагрить кровью, которой вокруг было столько — на скотобойне меньше. Да и сами фигуранты расписаны ею с ног до головы.
Оружие сразу отложил метров на пять от тела жреца, на грудь которого бросил «рабочую» часть «Проклятой Паутины» в виде паука. Тот, повинуясь мысленному приказу, мгновенно практически в кокон из тончайшей полупрозрачной нити укутал жертву. Откуда торчали скованные руки и ноги, какие дополнительно зафиксировал цепью, обмотанной тканью. В магическом зрении и в зрении Оринуса фигура мага пропала. Только в обычном ее можно было наблюдать.
Вот это хорошо!
Оттащил чуть в сторону ин Наороста, чтобы тот не изгваздался в крови и дерьме, мне предстояло его еще нести. Сразу пустил в ход кинжал, пробив виски помощникам, принялся отрезать им головы. Без них никто еще не «оживал», а вот с повреждениями мозга только в путь. Почему? Откуда я знаю? Мне в тылу враг в любой момент, который мог вернуться в сознание и обратиться к небесному куратору, не нужен.
Только, когда их бездыханные тела остались остывать на ковре, как губка впитавшим всю влагу, внимательно осмотрелся, прислушиваясь. Тихо. Никто не орал, никто не бежал спасать сектантов.
Впрочем, могла быть и шумоизоляция, поэтому я не слышал звука тревоги.
Комната, к которой подходило определение «зал», площадью около сотни квадратных метров, без окон, освещалась чадящими масляными светильниками и огромным количеством разнокалиберных свечей.
В центре неправильной гексаграммы, намалеванной возле противоположной от входа стены, возвышалась ромбическая призма багряного цвета, испещренная черными рунами. На расстоянии около трех метров от каждого из углов явного алтаря находились каменные столы с цепями и кандалами, позволявшие растягивать на них пленников в форме звезд, жестко фиксируя головы. И они не пустовали.
Трупы девушек, явно испытавших при жизни столько мучений, что непроизвольно зародилась ненависть, как на ксеноматок, чьи жертвы-инкубаторы испытывали все муки ада при жизни. Молили их убить, и приходилось. Затем сжигать все. Помочь им не смог бы никто, будь даже лучшие клиники в шаговой доступности, а профессиональные врачи со всем оборудованием рядом.
А тот ужас, ту безнадегу и ту боль в глазах еще живых, но уже давно мертвых, женщин и девушек не передать словами. И ужас там липкий, и страх вязкий. И волосы шевелились на затылке. Больше двух десятков раз мы уничтожали гнезда, и каждый раз, почти как в первый. Еще и разумная инопланетная тварь часто погружала в такие пучины собственного сознания, что… Повторялся, но всего лишь наведенный ужас вокруг — это так по-детски, после тех испытаний. В душе после зачистки всегда рождалась или возрождалась с новой силой ненависть. Ненависть настоящая, лютая, безумная, которую едва-едва контролируешь, как хотелось убивать.