Темные века
Шрифт:
Мы удачно нашли место на ближайшей парковке и двинулись в обход магазинов и ларьков. Кирилл с интересом крутил головой и спрашивал совета, познакомился с Вагидом, его работницами, с Радиком и другими продавцами, купил себе всяких припасов, кастрюльку и сковородку маленькую, пару мисок, еще по мелочи:
– Жизнь – она такая, непредсказуемая. Лучше иметь самое необходимое, чем не иметь. А тут, как по заказу, на машине… вообще сказка!
– Правильно! – одобрил Дима, – еще во-он ту терочку возьми, не ошибешься! Я себе такую же взял, не нарадуюсь. Будешь себе овощи тереть, в рагу и запеканки. Мировая вещь! И во-он ту форму для запекания. И еще вот этот сотейник…
Я засмеялась – глаза у соседа загорелись, он по-хозяйски хищно осмотрел прилавок и скомандовал:
– Радик, а вот это блюдо, сколько? Чье производство?
– Дулевский фарфоровый. Только для тебя, дорогой, отдам за… – Радик посмотрел на облака, – за сто.
– Хм…
– Хорошо-хорошо, за восемьдесят!
– Не… дорого.
– Ну ты вообще без ножа режешь!..
– Да?..
– Ну, все! Все!! За шестьдесят, и точка!
– По рукам!
Мы упаковали покупки и решили сходить к машине, разгрузиться. Ближе к выходу с рынка послышались крики и визги.
– Что там?..
– Похоже, драка, – как самый высокий из нас, Дима быстрее разглядел подробности, – по-моему, неформалы и кто-то из гражданских, стенка на стенку.
– О, – я приостановилась, – надо обойти.
– Попробуем, – Кирилл огляделся и указал авоськой вбок, – вроде, туда можно!
Мы протолкались в боковой проход. По пути я с интересом посмотрела в сторону побоища: действительно панки в черной коже, с ирокезами, против каких-то дядек… в рясах?!
– По какому поводу веселье? – поинтересовалась у продавщицы, стоящей рядом.
– А, – она махнула рукой, – новое введение, патруль благочестия…
– ЧЕГО?!
– Благочестия. С ближайшей церкви пришел, требовать скромности в одежде и поведении. А панки тут свой магазин держат, музыку и всякие их штучки продают. Ну и, вот…
Она хмыкнула и сложила руки на груди. Я посмотрела по сторонам. Что характерно, никто не вмешивался и не звал милицию. Правда, панки, кажется, побеждали, потому что все больше и больше «благочестивых» из кучи-малы позорно бежали прочь, размазывая кровь, грязь и сопли по бородам и рясам. Пока мы дошли до края рынка – бой совсем утих, а победители втянулись в свой магазин, выкрикивая победные кличи, вроде: «панки, хой», или чего-то подобного. Не знаю, не вслушивалась.
Дома бабушка выслушала нас, с жаром описавших побоище, и изрекла:
– Tempora mutantur, et nos mutamur in illis[1]. Люди хотят свободы, а их снова в рамки загонять пытаются. Нет, не выйдет у церкви вернуть прежние времена! Ладно, завтра мы с тобой поедем по делам, дорогая моя, так что давай-ка, с пролетарским пылом возьмемся за домашние дела! Я уже поставила стирать белье и начала уборку.
– Конечно, ба. Что на ужин?
– Ты окорочка, я смотрю, взяла?
– Да, вроде хорошие, и по дешевке.
– Отлично, хочу куриный суп с лапшой и курицу по-французски.
Пока Дима на правах «старшего почти брата» учил Кирюшу мыть обновки и раскладывать по местам, заодно делясь кулинарными секретами, я сварила суп и приготовила ужин, а бабушка достирала белье и пропылесосила комнаты.
На следующий день мы рано утром поехали на дачу. Там царило зимнее безмолвие – тишина, снега и почти полнейшее безлюдье, только дымки из труб поднимались, да вороны где-то каркали.
– Ляпота!!.. – бабушка вышла из машины и осмотрелась.
Мы подошли к воротам, почти наполовину занесенным снегом.
– Что делать будем?..
– Хм… – ба подошла, тронула железо, – духи? Воздушные точно не спят.
И она достала из кармана амулет:
– Как чуяла, что пригодится.
Вызванные сильфы согласились помочь в обмен за разожженные благовония. Мы кивнули – их я, как положила в бардачок перед поездкой на большой ритуал, так и возила с собой. Духи образовали маленький снежный торнадо, который быстро расчистил нам дорожку в сугробах прямо к дому, напоследок облизнул крылечко и пропал. Ба открыла двери, а я поставила на крыльцо баночку с зажженным благовонием. Мы осмотрели дом, налили домовому молока и спустились в подвал, за овощами. Все было в порядке.
Вернулись домой, пообедали и направились теперь в город. Сначала на Васильевский остров, к Нике. Та бодро торговала: мед, разные травяные чаи, экологически чистые шампуни и мыло ручной работы пользовались постоянным спросом. Мы даже отстояли небольшую очередь.
– О, Юдифь Георгиевна, Кристиночка! – она обслужила последнюю покупательницу перед нами, желавшую особо мягкую мочалку из тыквы, и повернулась к нам, – рада вас видеть! Давненько не заходили.
– Дела много, работы много.
– Да, времена нынче хлопотные. Вы что-то хотели?
– Болтушку из алтея, что-то горло саднит, и еще, по поводу нашего с вами разговора, про травки садовые.
– А! Да-да-да… – она вынесла из подсобки большую бутыль с лекарством и вынула из ящика визитку, – вот, вам нужно обратиться по этому телефону.
– Еще, пожалуй, нам понадобится золототысячник, – ба добавила жест «магический», потому что за нами уже стояли люди, – и корень женьшеня.
– Конечно, конечно.
Мы рассчитались и отправились теперь в «Бабу-Ягу»: из-за скорого ритуала ба хотела пообщаться с народом, послушать новости.
– Ба, а травы – это для того ритуала?
– Ну да. Лучше позаботиться заранее.
Кафе было заполнено народом – выходные, как-никак. Мы поздоровались с Юденичем, Маликой и Ирмо, раскланялись с Коршуном. Была тут и Вика, сидела рядом с рунологом и листала стопку потрепанных машинописных листков.
Стоило нам занять места, к нам тут же подсел Добромир и завел светскую беседу, которую, впрочем, прервал невысокий лохматый бородач, подойдя и нагло поздоровавшись. Мы с бабушкой переглянулись, и она вопросительно подняла бровь.