Темные воды Майна

Бибер Оллард

Рольф не знал, что у меня есть бриллиант. Я ему никогда об этом не рассказывала. Но когда я узнала о его плачевном положении, то сказала ему, что есть человек, который может беспроцентно ссудить ему деньги, и этот человек я. Поймите, господин Вундерлих… я его очень любила…

– Понимаю, фрау Маттерн. Достаточно банальная история… Такими ситуациями, когда слепая любовь толкает на безрассудные поступки, может похвастаться любая эпоха. И вы, стало быть, продали бриллиант и дали деньги вашему любовнику…

– Что вы, что вы?! Все было совсем не так. Рольф порядочный человек. Сначала он просто молчал в надежде, что банк пронесет. Но

когда тучи сгустились, он снова заговорил со мной об этом. На лице его было страдание, на кону было дело его жизни. Он начал расспрашивать, что за деньги я имела в виду, а когда узнал, что деньги овеществлены в виде бриллианта, даже обрадовался. Он сказал, что бриллиант можно заложить, а когда дела банка наладятся, снова его выкупить. Он еще сказал: «Мое сокровище, я бы никогда не взял у тебя это, но для меня это вопрос жизни и смерти».

– И что же было дальше?

– Дальше все было очень просто. Я забрала в банке бриллиант и отдала его Рольфу, а он написал расписку. Вот она.

После этих слов фрау Маттерн покопалась в сумочке, развернула сложенный вчетверо лист бумаги обычного формата и подала Максу. Расписка была напечатана на компьютерном принтере. Внизу стояла подпись Рольфа Гаммерсбаха и дата, проставленная его рукой. Внимательно рассмотрев дату, Макс воскликнул:

– Но, фрау Маттерн… расписка выдана почти два года назад!

– Ну и что?

– Вы хотите сказать, что бриллиант стоимостью в два с половиной миллиона марок два года находился в руках вашего любовника…

– Именно так.

Макс взъерошил волосы обеими руками, стараясь таким образом вернуть самообладание. Постепенно его раскрасневшееся лицо приобрело прежнюю окраску. Мартина недоуменно и с тревогой смотрела на него. Наконец он сказал:

– Фрау Маттерн, если бы я не прочитал в газете, что банкир Рольф Гаммерсбах был застрелен мужчиной, то как законопослушный гражданин и тем более частный детектив должен был бы немедленно позвонить в полицию и доложить, что обладаю информацией в отношении персоны, которая вполне может рассматриваться как подозреваемое лицо. Разве не так? Скажем, вы требуете от любовника принадлежащий вам бриллиант, а он его не возвращает… Это серьезный мотив для убийства из мести.

– Ну почему же? Ведь у меня есть расписка, с которой я могу пойти в суд…

– Этот факт, конечно, снижает убедительность названного мною мотива, но не исключает его. Ведь вы же могли, например, знать, что ответчик не в состоянии вернуть ваш бриллиант и обращение в суд не принесет ничего, кроме нервотрепки…

– В таком случае мне просто «повезло», что бедный Рольф убит мужчиной, – сказала она и печально улыбнулась.

– Выходит, так, – ответил Макс, рассеянно уставившись в стол и нервно барабаня по нему двумя пальцами правой руки.

Она тут же добавила:

– У меня есть еще одно смягчающее обстоятельство… На вашем языке это называют, по-моему, алиби… В день убийства Рольфа я отсутствовала во Франкфурте. По заданию моего начальника отдела я ездила в наш филиал в Штутгарте.

Макс широко улыбнулся:

– А вот это уже совсем хорошо, это уже совсем меняет дело. И вы можете это доказать?

Кристина Маттерн кивнула.

Все облегченно вздохнули и даже позволили себе рассмеяться. При этом Макс подумал: «Правда, милочка, это ни в коей мере не могло тебе помешать заказать своего любовника…», – но промолчал.

Он вдруг поймал себя на мысли, что цель ее визита до сих пор не

ясна. Чего же она хочет? Обращаясь к Кристине Маттерн, он сказал:

– Как я понимаю, вы еще не закончили… В чем же состоит ваша проблема?

– Извините, господин Вундерлих, я отклонилась от главного… Итак, я продолжаю. Тогда, почти два года назад, Рольф заложил бриллиант и получил за это два миллиона марок. Деньги поступили в его банк. Примерно месяцев через шесть состояние дел в банке улучшилось, и однажды он мне сказал: «Сокровище, завтра я выкуплю твой бриллиант, и ты снова сможешь вернуть его в свою банковскую ячейку». Однако назавтра этого не случилось, а примерно через неделю он сказал, что у него появились новые планы развития банка, и спросил, не могу ли я подождать еще. Рольф тогда добавил, что у него появилась возможность заложить бриллиант в другом месте и получить за это больше денег – около двух с половиной миллионов марок. Я согласилась.

После этого прошел еще год. Однажды я на минутку забежала в банк, чтобы посоветоваться с ним, как я должна быть одета на предстоящей вечеринке, куда мы были приглашены. Он завел меня в свой кабинет, усадил в кресло, а затем достал из сейфа и положил передо мной… мой бриллиант. Он сказал, что выкупил его еще месяц назад, но на всякий случай держал у себя в сейфе. И вот он был уже почти готов, чтобы вернуть его мне, но за прошедшую неделю возникли новые неприятности, связанные с кредитополучателями, и банк снова на грани катастрофы. Я сразу же поняла, что он снова хочет отсрочки, а бриллиант предъявил, чтобы успокоить меня. Я опять согласилась, господин Вундерлих…

– Вы уверены, что он предъявил вам ваш бриллиант?

– Абсолютно! Итак, бриллиант был заложен в третий и последний раз. Я не знаю, какую в точности сумму дали ему в этот раз… что-то около одного миллиона восьмисот тысяч марок…

За два дня до убийства мы сидели с ним вечером в одном уютном ресторанчике. Лицо его очевидным образом отражало душевное беспокойство, некую затаенную грусть. Он обратился ко мне в своей традиционной форме: «Сокровище, ты, пожалуй, считаешь, что я вожу тебя за нос. Считаешь, что я умышленно придумываю все новые истории, чтобы бесконечно пользоваться твоим бриллиантом. Но это не так. Я честен перед тобой. И бриллиант действительно выручал меня в критические моменты. Я наконец умерил свой аппетит и веду более расчетливую финансовую политику. Я уже давно начал погашать частями сумму, которую получил за бриллиант в последний раз. Я делаю это, чтобы сократить выплаты по процентам. Пусть эти проценты и невелики, так как деньги мне ссудили мои хорошие друзья, но я теперь стараюсь экономить каждый пфенниг. Я уже погасил около восьмидесяти процентов суммы, у меня на руках все расписки по суммам погашения. В ближайшее время я рассчитаюсь полностью, и твой бриллиант снова засияет на его законном месте».

Затем, посидев некоторое время в задумчивости, он сказал, что в последнее время его не отпускает какая-то тревога, какое-то предчувствие несчастья, которое может с ним случиться. Он решил, что послезавтра на всякий случай передаст мне все расписки по выплаченным суммам. Рольф хотел, чтобы они хранились у меня до полного погашения долга.

Но «послезавтра» его убили…

– Он говорил что-нибудь конкретное в отношении своих мрачных предчувствий?

– Нет, ничего…

– А он упоминал каких-то кредиторов, которые предоставляли ему деньги за заложенный бриллиант?